Созвездие хаоса
Часть 43 из 68 Информация о книге
Это не его скафандр… И это не тот, в котором выходят в открытый космос. В таких скафандрах они фотографируются на старте, а потом взлетают. Катя приложила руку к витрине и провела по линиям скафандра. Захотелось прикоснуться к нему, ощутить… Его кожа у нее под пальцами… Как он сказал – все пялятся… Как он сказал там, в доме – хотите чаю? Когда она была готова разреветься от обиды и досады, что упустила самое главное? Как он появился впервые, когда они осматривали его дом, разоренный кражей… Кража… Катя вошла в следующий зал. Она хотела увидеть его картины. А вот и они. Снова абстракции. И опять очень много черного цвета. И ярко-белый, почти серебристый. Это так выглядит в космосе Солнце? Он говорил об этом. Нина Кацо отобрала для выставки вот эти его полотна и сомневалась, что их кто-то когда-то купит. Но это ведь не вернисаж-продажа. В нем есть нечто, что не находит себе места. Нечто, чему тесно у него внутри, и оно выплескивается наружу в виде этих красочных и одновременно мрачных абстракций. Может, он тоскует по полетам? Жалеет, что покинул отряд космонавтов? Они же – закрытый клуб избранных. Что мы, земляне, знаем о них? В дни юбилеев мелькают на телеэкранах великие космические старики. Но наши современники… Их, в общем-то, нигде не видно. Ни на светских тусовках, ни в политике, ни в телешоу, ни в повседневной жизни. Здесь, с нами, на Земле они все равно словно отгорожены от нас невидимой стеной из прозрачного стекла. Быть может потому, что… Они, эти новые звездолетчики, видели наш шарик и нас всех вот так… Катя сама себе показала пальцами размер теннисного мячика. Нет, вот так – она раздвинула руки до размера арбуза. Может, им сложно адаптироваться, снова заставляя себя воспринимать как нечто большое, глобальное то, что они видели бесконечно малым и хрупким, уязвимым? Может, поэтому им трудно общаться с другими? И они общаются внутри своего круга, клуба – там, в Звездном? И потом, там ведь секреты. Они не посвящают нас во все, что им известно. Но Он же даже от этого отторгнут сейчас. От своих. В первом зале послышались голоса. Катя вернулась туда и увидела молоденького взволнованного бородача в мешковатых джинсах и растянутом свитере в компании Василисы Ларионовой. Бородач протягивал молодой женщине толстый пакет. – Здесь все. Я собрал. Лежало у Нины Павловны на столе. В будущем обязательно сделаем экспозицию. Не знаю, кого нам назначат новым директором, но выставка состоится. Катя поздоровалась. Василиса при виде ее радостно всплеснула руками. Бородач – это был хранитель, исполняющий пока обязанности Нины Кацо, – взволновался и оживился. Надо же, хоть кто-то радуется появлению сотрудника полиции… Катя читала по их лицам – и они знают, новости облетели ЭРЕБ. Они с Василисой вышли из музея. Та прижимала к груди пакет. – Снимки Дима попросил забрать, – пояснила она. – Он сегодня занят в лаборатории до позднего вечера. Боится – затеряются в неразберихе. Он очень трепетно относится ко всему, что связано с памятью его матери. – Я заметила, – сказала Катя. – Жаль, что так получилось. Что выставки, посвященной академику Ларионовой, не будет. – Ничего, пробьем это позже, – Василиса не унывала. – Слушайте, вы его поймали, да? Это он? Сколько раз за сегодняшний день Катя слышала этот вопрос! – Произошло нападение на пенсионерку и… – Я знаю, мне приятельница в Фейсбуке сообщила – это уборщица в том самом магазинчике на площади, где работала продавщицей та, которую нашли на остановке. Это просто что-то невероятное! Он что, сумасшедший? – Его поймали с поличным во время нападения. Ему назначат психиатрическую экспертизу. Непременно. – В Сети пишут – он работал водителем автобуса. – Да. – Ну! Все сходится. Автобусные остановки… Это так страшно. – Василиса откинула назад свои густые темные волосы. – А вы в музей просто так зашли или что-то искали? – Я хотела посмотреть экспозицию. Василиса, можно вас спросить? – Да, конечно! – Вы Чеглакова Константина хорошо знаете? – Константина Константиновича? – Василиса вдруг озорно и лукаво улыбнулась. – Такой мужчина, да? Я – не очень. Но Димка его знает с детства. Его мать всегда была ангелом-хранителем для него. Взяла к себе в НИИ. Потом хлопотала за него, чтобы он в космонавты прошел, там же отбор у них – жесть! – А Иван Водопьянов? – Это все старые друзья. Я Ивана узнала через Диму. Давно это было, после школы. Кстати, он чуть не женился на дочке тети Аллы – Мальвине. – Как ее зовут? – Мальвина. Правда – жесть? – Василиса захихикала. – Они, наши предки, спятили тогда, что ли, все? Я Васена… Она Мальвина. Меня Васькой-котом в школе дразнили, ее Мальком. Катя поняла: Алла Мухина никогда не упоминала при ней имя дочки. Зачем так глупо называть своих любимых детей, давая им дорогу в жизнь? – Это все протест против религии, против попов, – трещала Василиса. – Здесь же наукоград. Сплошные иллюминаты в душе. Как у Дэна Брауна – Ангелы и Демоны. Попы бы больше совались, куда их не спрашивают. Искусство оценивают! В Новосибирске, я слышала – это же был знаменитый Новосибирский академгородок, – сейчас черт-те что… Там какой-то благочинный во всеуслышание назвал балет Чайковского «Щелкунчик» оккультной сказкой. Ну и что вы хотите после этого? Здесь в пику попам детей Мефисто начнут называть. А с другой стороны, когда слушаешь хор Александро-Свирского монастыря, византийский распев – на глазах слезы. И душа… Уж точно знаешь, что душа есть и что она бессмертна. Отчего так? Как это может уживаться – мракобесие и гениальность? Злоба, жестокость – и любовь, что сильнее смерти? – Василиса смотрела на Катю. – Так что вы не судите нас здесь слишком строго. Разные полюса единого целого. Это все между собой вступает в химическую реакцию, как мой Дима выражается. Кислота и щелочь… И печаль. Катя была удивлена этими рассуждениями и тоном. – Иван Водопьянов, он ведь весьма обеспеченный. У него какие-то бизнес-дела с Чеглаковым? – спросила она, помолчав. – Он Константина Константиновича боготворит. Вряд ли у них общие дела в бизнесе. Чеглаков какое-то время работал на базе консультантом. Но там заморозили проект. Он сейчас вообще, кажется, без работы. Ну, таким людям, с таким бэкграундом, долго без работы сидеть не дадут, конечно… А Иван – компьютерщик. Он в прошлом игры разрабатывал, деньги на этом делал большие. Теперь у него проекты по инженерной психологии, по нейросетям и искусственному интеллекту. Может, он с Чеглакова пишет программу для искусственного разума в виде супергероя? Катя улыбнулась. Супергерой… Эта счастливая умница-болтушка-будущая мать очень точно сформулировала некую мысль, которую и Катя лелеяла в мечтах. – Ой, а можно вас тоже спросить? – Василиса явно сама чуть не лопалась от любопытства. – Этот тип, которого вы поймали с поличным… Он что же, старуху-уборщицу хотел к своей коллекции трупов приобщить? – Возможно, да. – Но это же такой риск – та самая пекарня, где работала его жертва! И опять туда сунулся? – Он напал на старуху на улице. – Да, это я знаю. – Василиса снова всплеснула руками. – В Фейсбуке чего только не пишут! Половина вранья, наверное, но… Я вот все думаю, – она оглянулась на музей. – Ее ведь тоже убили. Нину Павловну. Катя молчала, ждала, что еще она спросит. – У нас такой маленький город. Все друг друга знают. – Василиса прикусила губу. – Трудно поверить, что… ну, вы сами понимаете. И вот я все никак не могу понять. – Что? – спросила Катя. – За что этот тип – ну, тот, кого вы поймали, – убил нашего директора музея? Глава 30 Градус восхищения Отдых все же требовался. Но, перед тем как уснуть в эту ночь в своем номере на кампусе, Катя занималась сущими глупостями. Она не думала об убийствах, версиях и тайнах. Она пока отмела в сторону все вопросы. Цепко держа планшет, она «гуглила» всякий вздор – забавные статейки в сети типа «Есть ли секс на МКС» и «Отношение полов в невесомости во время космического полета». Ведь на международную космическую станцию, словно бабочки, залетали и женщины – суровые исследователи Вселенной. И как они там все бок о бок кувыркались, в этих тесных отсеках, перелетая с места на место, постоянно находясь в самом близком контакте? Какие искры высекала из них эта близость? В эту ночь Кате вновь приснился Шар – не тот, что она видела во сне в прошлый раз, а точь-в-точь похожий на допотопную космическую капсулу, которую она созерцала на фото в музее. В которой они спускались из царствия небесного. Катя потом крепко уснула без сновидений. Но кое-кто в ЭРЕБе в эту ночь не спал. Иван Водопьянов у себя дома работал допоздна. В его офисе трудилась парочка юных компьютерных гениев, но эту работу он должен был сделать сам. В какой-то момент он отпихнул свой дорогущий комп, отбросил на диван планшет. И встал с кресла. Смотрел в окно на свой темный сад и на дом соседа, где неяркий свет горел лишь в одной комнате. Иван Водопьянов оперся на подоконник и ощутил дрожь в руках. Тогда он рухнул прямо на пол, покрытый новым деревянным паркетом. Он начал интенсивно отжиматься от пола. Пять раз это ему удалось. Шестой пошел труднее. На седьмой раз руки подломились, и он больно ударился подбородком. Он сел и громко выругался матом.