Спаси себя

Он растерянно моргал, но потом без выражения ответил:

– Будет сделано.

Мне стоило больших усилий подавить пробивающуюся улыбку. Убирать зал и готовить его к вечеру – за это задание никто не брался добровольно. То, что Лин просто делегировала его Джеймсу, было смешно. И это лишний раз показало, какая она волшебница.

Остаток заседания прошел по плану, тем не менее я была рада, когда истекли эти полтора часа. Мы с Лин распределяли между собой дела, остальные при этом прощались с нами и покидали зал – все, кроме Джеймса и Камиллы, которые, казалось, нарочно медленно собирали вещи. Я старалась не обращать на них внимания, но не получалось. Я слышала каждое слово соболезнований, которые бормотала ему Камилла. Желудок судорожно сжался, и тут я опомнилась. Я больше не хотела испытывать боль ни из-за Джеймса, ни за Джеймса. Собственно, я вообще больше ничего не хотела чувствовать, когда речь шла о Джеймсе Бофорте.

– Я ухожу, – сказала я Лин.

Она кивнула и сделала жест рукой: мол, исчезай. Я закинула на плечо рюкзак и направилась к двери. Как раз в тот момент, когда я хотела взяться за ручку двери, чья-то рука опередила меня, и моя ладонь оказалась сверху. Я взглянула в лицо Джеймса. Нас разделяли несколько сантиметров. Я вдыхала знакомый запах, пряный и чуточку мускусный, и ощущала тепло, которое исходило от него.

– Руби… – прошептал он.

Я отдернула руку, как будто обожглась. Потом посмотрела на него в ожидании: либо пусть уберет с ручки свою руку, либо откроет передо мной дверь. Он помедлил – и все-таки открыл.

Я сделала глубокий вдох.

– Пока, Лин, – бросила я, выходя.

Я как никогда быстро шла к школьному автобусу, а эхо его голоса отдавалось у меня в голове.





13




Лидия



– Невероятно, – разочарованно простонал Джеймс. Он резко отодвинул от себя ноутбук и повернулся ко мне на вертящемся стуле. – Я получил отказ еще от двух человек.

Я смотрела на брата с дивана. Когда он рассказал о своем плане снова примкнуть к оргкомитету, я поначалу не поверила своим ушам. Но чем дольше я об этом размышляла, тем больше мне нравилось его решение.

Руби любит работу в этой команде. Показать ей, что он не только понимает эту страсть, но и разделяет ее, было хорошим первым шагом. Кроме того, в прошлом семестре Джеймс заметил, какое удовольствие ему доставляет организовывать эти вечера, хотя он никогда не признался бы в этом вслух.

– Ты должен быть настойчивее. Взывай к их совести, а не к кошельку. Тогда они придут на благотворительный вечер, – сказала я, прихлебывая чай из чашки, о которую грела холодные пальцы. Я думаю, наша экономка знает о моей беременности. Она поставила передо мной горячий кувшин, не дожидаясь моей просьбы, и шепнула с таинственным взглядом, что мне это пойдет на пользу.

Джеймс рассеянно кивнул и снова придвинул к себе ноутбук. В этот миг тот тихо звякнул, сигнализируя поступление нового письма. Пока Джеймс читал его, прищурив глаза, я взялась за печенье. Когда откусывала, на диван упала пара крошек, но Джеймс был слишком занят, печатая ответ. И хорошо, а то бы мне попало – он ненавидит крошки.

– Ты уже говорил с Руби? – спросила я через некоторое время.

Прозвучал сигнал отправления сообщения, и Джеймс снова повернулся ко мне:

– Нет. – Он провел ладонью по лицу. – Она за всю неделю даже не взглянула на меня по-настоящему.

– Конечно, ты не можешь ее принудить, это ясно. Но когда-то вам все-таки надо поговорить, – мягко сказала я. – Чем больше времени пройдет, тем больше будет пропасть между вами.

Брат внимательно смотрел на меня. Он явно складывал два плюс два.

– Значит, ты все еще не поговорила с Саттоном?

Я пожала плечами:

– А что нам обсуждать? Мы оба знаем, что так лучше.

– Да, но он ничего не знает о беременности. А это все меняет.

– Он больше не хочет иметь со мной ничего общего. – Я сунула в рот остаток печенья и не спеша пережевывала. – Он сам не раз говорил это. Во-первых, мне гордость не позволяет вызывать его на разговор.

– А во-вторых?

Я выдержала взгляд Джеймса.

– Во-вторых, я боюсь ему об этом сказать. Я не хочу знать, как он отреагирует. Я должна сперва сама с этим разобраться и только потом смогу думать о том, что буду делать, если его реакция окажется не такой, какую бы мне хотелось.

– Лидия… – Тут зазвонил телефон Джеймса. Но он даже не дернулся, а продолжал упорно на меня смотреть.

– Подойди! – строго сказала я. – Наверняка это какой-нибудь спонсор.


Он помедлил еще секунду. Но потом взял телефон и взглянул на дисплей.

– Оуэн, как я рад тебя слышать.

Я изобразила беззвучное рвотное движение. Оуэн Мюррей – председатель правления одного телекоммуникационного концерна и близкий друг нашего отца. И я, и Джеймс терпеть его не можем, и я даже не сомневаюсь, что это чувство взаимное.

– Соответственно обстоятельствам, да, – сказал Джеймс в трубку. Его тон резко сменился на твердый и холодный: – Нет, я звонил не от имени компании «Бофорт», а от имени колледжа Макстон-холл. В начале февраля у нас состоится благотворительный вечер в пользу семейного центра Пемвика, и мы ищем спонсоров.

Мне было слышно тихое бормотанье на другом конце провода.

– Конечно, я пошлю тебе все детали. Это было бы фантастически, Оуэн, спасибо.

Джеймс закончил разговор и что-то напечатал в телефоне. Потом снова повернулся ко мне:

– Пока не скажешь об этом Саттону, не узнаешь его реакцию.

– То есть советуешь сказать ему об этом.

Он кивнул:

– Да. И я также полагаю, что он имеет право об этом узнать.

Я уставилась в чашку. Сквозь остаток розоватой жидкости я пыталась разглядеть узор, составленный из чаинок.

И больше никаких звонков. Мы договорились.

Даже если он решит, что отныне принадлежит мне и близнецам, какой вывод можно будет сделать из этого? Только такой: он чувствует себя виноватым, больше никакого. При этом я больше всего тоскую по Грэхему и хочу быть с ним, но только при условии, что он этого тоже хочет. Сам, по своей воле, а не из-за беременности.

Телефон Джеймса снова зазвонил. Он протянул в мою сторону палец в знак того, что наш разговор не закончен, и ответил на звонок.

Я допила остаток чая и поставила на стол пустую чашку. После этого взяла телефон и открыла сообщения. Номер Грэхема все еще был сохранен. Я просто не смогла переступить через себя и стереть его. Мне было достаточно того, что он тут есть и что я могу написать ему, если захочу.

Я пролистала нашу переписку до самого начала. Тут были не только повседневные сообщения и фотографии, но и тексты, в которых мы доверяли друг другу наши опасения и тревоги. Любой нормальный человек давно бы уже стер эту переписку, чем сохранять ее и перелистывать как старый фотоальбом.

Но я, похоже, не совсем нормальный человек.

Это единственное, что от него оставалось. И я просто была не готова окончательно расстаться. Если быть честной, я не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готова. Я так по нему тоскую. Я тоскую по нашим телефонным разговорам, по его смеху на плохих комедиях, по нашим сплетенным пальцам под столом в кафе. Мысль о том, что этого больше никогда не будет, сводит меня с ума.

– Звучит чудесно, – голос Джеймса пробился до моего слуха. В его тоне было столько энтузиазма, что я взглянула на него, вопросительно подняв брови. – Да, конечно. Благодарю тебя, Элис, до скорого. – Джеймс слышно выдохнул и победно вытянул обе руки над головой.

– Элис? Элис Кэмпбелл? – спросила я.

Он повернулся ко мне:

– Она задолжала одну услугу.

– О, лучше не знать за что.

Он дерзко улыбнулся:

– Руби считает Элис очень крутой.

Ничего удивительного. Элис Кэмпбелл училась в Оксфорде и еще в то время учредила собственный фонд культуры.

– Э, да ты и впрямь стараешься, – заметила я. И тут же пожалела о сказанном, когда взгляд Джеймса стал серьезным.

– Назад к теме, – заявил он, но я отрицательно помотала головой.

– Я не могу ему об этом сказать. Как я после этого буду сидеть на его уроках?

– Ты можешь перейти на мой курс по истории.

– Но это будет подозрительно.

Джеймс пожал плечами:

– Люди часто меняют одно на другое по самым разным причинам. Не думаю, чтобы это было так уж заметно. Мы могли бы назвать в качестве причины твое желание учиться вместе со мной.

– Не знаю, не знаю, – пролепетала я.

– Что бы ты ни сделала, – сказал Джеймс, – я тебе всегда помогу. – Взгляд его опять стал серьезным, но потом брат снова отвернулся к своему ноутбуку.

Я почувствовала какое-то легкое шевеление в животе и положила на него руку, чтобы понять, не связано ли это с одним из малышей. Кстати, теперь уже стали заметны их легкие шевеления – почти так, как будто у меня в животе порхали бабочки.