Спящие
Часть 31 из 41 Информация о книге
— Еще чего! — взбрыкивает ее спутник. — Пусть остается. С ней выйдет дольше. Взгляды студентов скрещиваются в безмолвном споре. Девушка побеждает. Она протягивает Саре новую пару зеленых перчаток. — Надевай. Перчатки ей велики, однако Сара безропотно подчиняется, готовая сделать все, что они скажут. Троица пускается в путь. Парнишка несет Либби. В небе оглушительно стрекочут вертолеты, но улицы пустынны. Изредка доносится чей-то голос, мелькает силуэт в окне. Однако кругом ни души — только солнце, лес, птицы в кронах, неуловимый шорох сосновых игл на ветру. Декабрь выдался теплый, но порыв ветра заставляет вспомнить, что Сара выскочила из дома в одной фланелевой сорочке и босоножках. Голова Либби мотается из стороны в сторону, веки трепещут — даже сейчас она продолжает видеть свой загадочный сон. Так страшно осознавать неумолимую истину — нельзя проникнуть в чужое сознание, даже рассудок родной сестры оказывается за семью печатями. Дверь в дом Гарибальди стоит настежь — и никаких следов Гарибальди. Под потолком носится птица. Отец был прав от начала до конца. Из-за поворота выруливает «скорая», и девушка машет рукой. Но врачи в защитных очках и цельных комбинезонах только качают головой через лобовое стекло. — Нам некуда. Машина битком. Едва «скорая» растворяется вдали, у Сары сдавливает грудь. Дыхание перехватывает. Близкая к обмороку, она сгибается пополам прямо посреди дороги. Чья-то рука гладит ее по спине. — Когда ты в последний раз ела? — спрашивает студентка. На нервной почве Сара совсем забыла про еду. И про воду. Только сейчас она понимает, как пересохло во рту. — Теряем время, — ворчит юноша. — Ее сестра — вот кому действительно нужна помощь. — Возьми. — Девушка лезет в карман толстовки. Пара глотков воды и энергетический батончик возвращают Сару к жизни. А может, причина в необыкновенной заботе. Мимо проносится внедорожник. Пробегает полицейский. Юноша поудобнее перекладывает Либби, теперь ее голова покоится у него на плече, волосы касаются шеи — ни дать ни взять младенец на руках у отца. У юноши снова слетает маска, спутница норовит поправить ее, однако он досадливо машет головой. — Некогда. Девушка явно хочет возразить, но вместо этого вливает пару капель воды в рот Либби. Та кашляет, прозрачные струйки стекают по подбородку. — Ей нужна капельница, — произносит юноша. Внезапно девушка берет Сару за руку. Поначалу ей немного не по себе, — в конце концов, она уже взрослая, а прикосновение латекса усугубляет неловкость. Однако всего через пару кварталов задумка перестает казаться такой уж нелепой. У ворот кампуса собралась толпа, и Сара с горечью вспоминает, что она не единственная, кто нуждается в помощи. Издалека они похожи на мертвецов — эти люди на руках у других людей. Головы свесились, шеи обнажены. Руки болтаются точно плети. Но хуже всего те, кто распростерся на земле: они лежат навзничь на тротуарах, ничком в траве. Кто они, как сюда попали? Столько вопросов — и ни одного ответа. В толпе мелькают синие комбинезоны медперсонала и волонтеров — редкие песчинки в море страждущих. Медленно, непозволительно медленно пострадавших заносят на территорию городка и размещают в белых палатках, оккупировавших газоны. В небе назойливыми, бестолковыми мухами жужжат вертолеты. Сотрудник в синем комбинезоне раздает перчатки. Второй методично обрызгивает территорию и ноги собравшихся прозрачной жидкостью — очевидно, хлоркой. Сару охватывает дикая тоска по отцу — как узнать, где он сейчас? На тротуаре громко храпит толстяк, огромный живот торчит из-под рубашки. Такого попробуй поднять. Он кажется невероятно одиноким, больно смотреть. А может, лихорадочно думает Сара, его семья отлучилась по срочному делу и вот-вот вернется. Или его супруга отправилась на поиски туалета и задержалась. Четверо в синих комбинезонах пытаются погрузить толстяка на носилки. В воздухе разливается запах мочи. По толпе проносится слух об эвакуации. Якобы автобусы уже на подходе. Однако паренек настроен скептически. — С чего бы им эвакуировать народ сейчас? По-моему, все как раз наоборот. Саре же чудится, что они одни в целом мире, городов больше не осталось. Бывают такие ощущения — вроде бы правда, а вроде и нет, но все равно веришь. Многие начинают терять терпение. — Совести у вас нет! — кричит какой-то мужчина солдатам. — Нет совести! На островке зелени между дорогой и тротуаром распростерлась женщина с маленьким мальчиком, оба без сознания. К костюмчику мальчика приколота бумажка с именами и номерами телефонов. Интересно, кто позаботился о записке, гадает Сара, но спросить не у кого. На лицо женщины садится пчела, студентка сгоняет ее ладонью. На заборе, опоясывающем студгородок, развешаны ботинки и костюмы — зловещая партия чистого белья сушится на солнце. Издалека доносится запах гари. — Сжигают маски и перчатки, — поясняет паренек. Они оставляют Либби на попечение Сары, а сами спешат на подмогу. Раздают воду. Либби устроилась на траве, голова покоится у сестры на коленях. Сара стискивает ее ладошку. Либби бормочет что-то невнятное, Саре не удается расшифровать ни слова. Возможно, узникам Морфея повезло больше, чем тем, кто вынужден бодрствовать. Сара смачивает водой губы сестры. Паренек надолго исчезает из виду и возвращается вместе с двумя «синими комбинезонами» — забрать женщину с мальчиком. «А как же Либби?» — волнуется Сара, однако спросить не решается. Непонятно, по какому принципу тут оказывают помощь и есть ли этот принцип вообще. Тем временем женщину с мальчиком кладут на носилки — ребенка планируют уносить первым. — А можно их не разделять? — хлопочет студентка. — Он ведь совсем кроха. «Синий комбинезон» опрыскивает траву там, где лежали два бесчувственных тела. Парнишка протягивает Саре кусочек картона, вроде листка для заметок, но с прикрепленной тесьмой. — Запиши имя и фамилию сестры. Сара покорно выводит буквы, ощущая новый прилив грусти. Паренек привязывает бирку к запястью Либби и снова исчезает. Внезапно Сара замечает в толпе знакомое лицо — свою учительницу актерского мастерства, миссис Кэмпбелл. Так странно видеть ее за пределами класса, и вдвойне странно наблюдать застывшее в ее взгляде отчаяние. На руках миссис Кэмпбелл держит мужчину в майке, узкие плечи задрапированы одеялом. Сара узнает спящего — это их учитель математики мистер Гутьеррес. По неведомой причине Сара притворяется, что не заметила обоих. Студентка спешит проведать Сару. Гладит ее по руке. В прежние времена Сара жутко робела бы перед Мэй с ее копной густых волос, тесной дружбой с пареньком и потрясающей уверенностью в своих силах. Однако теперь все это утратило смысл. Значение имеет лишь тихое дыхание сестры и тепло дружеского рукопожатия. Паренек нетерпеливо переминается с ноги на ногу. — Идем. У нас куча дел поважнее. — Это тоже важно. — Девушка не трогается с места и остается сидеть рядом с Сарой. Тепло ее руки согревает девочку до самого вечера — до того момента, когда много часов спустя, отчаявшись дождаться медработников, ее спутники сами заносят Либби в ворота кампуса. Мэй провожает Сару до дома, где той предстоит спать в одиночестве, свернувшись клубочком на постели сестры. Студентка клятвенно обещает навестить ее чуть позже, но время идет. Наступает утро. А Мэй не возвращается. 43 Самых юных пациентов размещают на втором этаже студенческой библиотеки. Здесь, в импровизированном педиатрическом отделении, они крепко спят в своих маечках с котятами и балетных юбочках. К розовым щечкам приклеены трубки катетеров. Из-под рукавов пижамы с пожарными машинами выглядывают капельницы. Кто-то спит в обнимку с мягкими игрушками, принесенными бог знает кем: вытертый слоненок, потрепанный зайка, пластмассовый пупс. К кофточкам и пижамкам пришпилены записки с именами, номером телефона и отчаянным «Пожалуйста, помогите». Некоторые, подобно Либби, спят, приоткрыв глаза, животики мерно вздымаются и опускаются. Возможно, их родители тоже дремлют — в больнице или на других этажах библиотеки, в палатках, заполонивших студенческий город. А может, их сон оборвался. Так или иначе, родителей нет рядом. Сдвинутые к стенам книжные шкафы высятся над койками, пока врачи и медсестры в синих комбинезонах проверяют показатели жизнедеятельности. В библиотеке царит атмосфера святилища. Благоговейную тишину нарушает лишь негромкое сопение, короткое покашливание и монотонный гул мониторов, отслеживающих работу крохотных сердец. Не обходится и без накладок. Всегда есть те, кто пренебрегает защитной экипировкой в полном объеме — то ли по недосмотру, то ли по неразумению, то ли из-за нехватки комплектов. Волонтеры вносят детей, прикрытые только маской и перчатками, восемьдесят процентов кожи подвергаются риску заражения. Именно так Мэтью и Мэй вторгаются в святыню, отчаявшись дождаться докторов для Либби, они минуют двойные створки и торопливо взбегают по лестнице, невольно нарушив последнее незыблемое правило — держаться подальше от палат. — Идем, — шепчет Мэй, когда они оставляют девочку на попечение медсестры. Однако Мэтью колеблется, завороженный зрелищем: сотня спящих детей и всего горстка врачей и медсестер. Необъятное поле деятельности. Парень мгновенно загорается желанием помочь. — Уходим, — торопит Мэй. Однако вместо выхода Мэтью направляется к ближайшей койке, на которой спит мальчик. У него слетела капельница. Поправить — минутное дело, просто никто не замечает. Мэй пробивает холодный пот. — Идем. Мэтью не двигается с места, несмотря на возмущение персонала.