Стая воронов
Часть 22 из 54 Информация о книге
Великанов былых Попомни сегодня, Твоих прародителей Давних времен. Девять миров Под сенью древесной, Его корни глубоки, Укрытые мхом. Закончив, Гримнир прошел в центр круга. Вокруг него двигались духи; он чувствовал холодную щекотку в загривке, слышал треск ветвей, тихий звук ударов камня о камень и заупокойные стоны мертвецов. Во влажном воздухе слышался крик воронов. – Услышьте меня, духи этого проклятого места! – проревел Гримнир. – Я прожил тысячу людских жизней! Я Проводник Смерти и Гаситель Жизни, Предвестник Ночи, Сын Волка и Брат Змея! Я плоть от плоти Имира! Я последний сын Балегира Одноглазого, единственный выживший из племени каунар со Скандинавских гор! Испейте моей крови, и поймете, что я не лгу! Он чувствовало, что от этих слов духи отшатнулись, но черная кровь все равно начала исчезать, впитываясь в камни. В ответ на его слова поднялся страшный шум; душераздирающий вой смешался с человеческими всхлипами и проклятиями, словно это сборище не могло решить, гневаться им или бояться. В грудь Гримниру ударил порыв ветра; затрещали, захрустели ветви – но он даже не шевельнулся. Его глаза горели яростью и нетерпением. И вдруг какофония звуков стихла. Гримнир почувствовал, что над ним возвышается невообразимо древнее существо – порождение самой земли, отделенное от нее. Загрохотал медленный звучный голос: – Synscatha имя тебе. Дитя и отец зла. Зачем ты потревожил это место? Гримнир подавил первобытный порыв задрожать от мощи этого голоса. Он оглянулся. Кривой дуб, раскинувшийся у края каменного круга, тянул к нему развесистую ветвь, будто для зловещего рукопожатия. Гримнир собрался с духом. – Меня обманули, лорд ландветтир. Люди Бадона обокрали меня. Я ищу твоей помощи: помоги мне вернуть мое по праву, и я хорошо тебе отплачу. – Помощь? Зачем нам тебе помогать? Память плоти коротка, но древо и камень ничего не забывают. Мои дети помнят волчьи корабли Балегира, помнят кусачие топоры каунар. А что до платы… Можешь ли ты даровать нам вечную весну, synscatha? Можешь выжечь гниль, отвращающую от нас сердца людей? Нет. Твоему племени здесь не место, испорченное дитя Свартальфхейма. Гримнир коротко рассмеялся. – Я последний из своего племени, создание земли, но я все же здесь. Помоги мне, и я достану вам клятвопреступника, о котором трещат твои духи. Самому тебе до него не дотянуться, так ведь? Он в Бадоне? Помоги мне, и я притащу его тебе в целости и сохранности. – Этот предатель! – содрогнулся дуб; от мощи Пастушьего гнева раскололись в круге камни, и рухнул на колени Гримнир. Несмотря на усилия, он склонился перед этой неприкрытой силой. – Этот осквернитель! Теперь он зовет себя Хротмундом. Лордом Хротмундом! Он правит каменным городом под защитой восточного Распятого Бога. Его оберегают знаки Белого Христа. Если бы не они, мы бы сокрушили его, сломали, разорвали на сучья и корни! Мы многое готовы за это дать! – Хротмунд, говоришь? – повторил Гримнир, поглядывая на трясущиеся ветки дуба. – Лорд Бадона? Интересно. Очень интересно. Значит, у нас общий враг. Именно Хротмунд и его псы утащили у меня кое-что, и мне нужно это вернуть. Ну так поможем друг другу? Вам, проклятым деревяшкам, этот вонючий клятвопреступник не по зубам, а мне да. Пастух холмов ответил не сразу; когда он заговорил вновь, его речь звучала мягче. – Какой ты ищешь помощи, сын Балегира? Гримнир вскочил на ноги. – Расшатай кости Имира! Призови на помощь все свое колдовство и расколи этот проклятый каменный город! Обвали его стены и дай мне своих духов в проводники. Я приведу тебе Хротмунда, а заодно и верну свою пропажу! – Но ведь погибнут невинные? – Невинные? Разве не они отвергли вас и кинулись в объятия вашего недруга, Распятого Бога? Разве не они выжгли ваши рощи и опрокинули ваши камни? Разве не они охотятся за последними верными вам людьми? Невинные? Пф! Настала тишина. Потекли, словно песчинки песочных часов, минуты. Наконец послышался громкий вздох, и мир застыл. Корявый дуб дрогнул, его ствол изогнулся – дух Пастуха покинул его. Гримнир почувствовал знакомый прилив сил, даже сильнее, чем прежде, будто под землей кто-то пробудился от долгого сна; потянулся и распрямил затекшие руки и ноги, ожил, разорвав корни и почву. – Да будет так, – сказал гулкий голос под ногами у Гримнира. Тот обернулся к Бадону. Он скорее услышал, чем увидел, как взвились в небо сотни птиц, облюбовавших карнизы и крыши города; почти одновременно завыли от страха все его дворняги. Под вопли и крики тревоги Пастух холмов глубоко под землей шатал кости Имира. Глава 19 Когда ее подвесили на кандалах, кровь застыла в жилах Этайн, она беспомощно смотрела, как Хротмунд и его прислужник с крысиным лицом Фордрэд во славу Божью превращают зловещий собор в бойню. Начали они с несчастных пленников из Брода Нунны. – Прекратите, ради всего святого! – взмолилась она, когда двое дородных тюремщиков притащили из подвала к алтарю первого искалеченного дана. – Они достаточно страдали! Пожалуйста! Никто не обратил на нее внимания. Хротмунд помолился и велел дану каяться, а Фордрэд приковал его к стойке и взял в руки шипастый хлыст. Он ударил тридцать девять раз – столько же вынес Христос; к тридцать девятому удару дан еле дышал, а сквозь кровавое месиво на его спине белели ребра и позвоночник. Этайн с ужасом смотрела, как Фордрэд берет кривой проволочный венец с колючками из черного железа и прибивает его к черепу бедняги. Дан бился в судорогах, на его губах выступила красная пена. С тихим вздохом отделилась от тела и исчезла в воздухе невидимая тень. Этайн повисла на цепях. – Следующего! – приказал Хротмунд. И так они привели в собор и замучили до смерти всех мужчин, женщин и детей, плененных под Бродом Нунны. Когда стражники протащили мимо Этайн знакомую старуху, она разрыдалась; несмотря на старость лет, та не пала духом и не дрогнула. Хротмунд велел ей покаяться, и она в ответ плюнула ему в лицо, а потом попыталась пнуть Фордрэда в пах, когда тот привязывал ее к дыбе, и укусила стражника, который хотел закрыть ей рот. На первые несколько ударов бичом она отозвалась крепкими ругательствами и обещанием возмездия от рук Одина. К двадцатому удару она замолкла, к двадцать пятому ее безжизненное тело обмякло на дыбе. – Мы положим их трупы на твой костер, ведьма, – произнес пьяный от запаха крови Хротмунд. – Пусть смотрят, как ты горишь! Следующим привели Скьельда, который и так уже был на пороге смерти; Этайн взмолилась Всевышнему о милосердии – и поблагодарила, когда тот даровал его: душа Скьельда отлетела еще до того, как Фордрэд начал его пытать. – Неважно, – сказал Хротмунд. – Приведите последнего, этого дьявола Оспака! Стражники поспешили выполнить приказ господина, несмотря на поднявшийся за стенами собора страшный крик. Духи зашептали и завыли, будто почувствовали что-то потустороннее. Овладевший телом Хротмунда ивовый дух улыбнулся. – Слышишь их? Старые боги кричат, алкая моей крови. Они цепляются за вуаль меж мирами, скребут землю лапами, будто ногтями. Я чувствую, как они тянут мою душу! Демоны! Но каждая пролитая капля крови язычников приближает их конец, а каждый язычник, которого я обрекаю на вечные муки, Его питает! – он поднял окровавленные руки к небесам, к распятию. – Восславь его вместе со мной, дитя! И Хротмунд запел странным резким голосом: Ныне восславим небес Вседержителя, Его силу творца и всезнающий разум, Наш вечный Господь, наш славный Отец, Всесильный Творец всевозможных чудес, Святейший Создатель небесного крова, Крышею легшего над головой человека, Подостлавший траву человеку под ноги, Всевышний владыка Господь. Неимоверное лицемерие Хротмунда разъярило Этайн. – Глупец! – она забилась в приковавших ее к столбу цепях. – Безбожное создание! Я заклинаю тебя, возвращайся обратно в свою рощу и оставь мир людей в покое! Так-то ты несешь слово Божье? Через пытки? Предаешь души данов вечным мукам, когда истинный слуга Божий изо всех сил старался бы их спасти! И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари; вот что велел нам Господь! – Верующий в Него не судится! – Хротмунд обернулся. – Не заклинай меня, дитя, ибо я не дьявол! Я читал труды святых апостолов. Предаст же брат брата на смерть, и отец – детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. Претерпевший же до конца спасется! Я претерплю, ведьма! Претерплю до конца и спасусь! И не пощажу ни одного язычника, как и велел Господь Всемогущий! Их кровь заполнит крещенские купели, и я смою с себя тысячи лет грехов! Приведи Этельстана, немедленно! – крикнул он изумленному Фордрэду. – Милорд! – Фордрэд ринулся прочь от алтаря. На несколько долгих мгновений в соборе повисла тишина. Этайн успокоилась, на нее снизошло умиротворение. Речь Хротмунда открыла ей мотивы предательства ивового духа. – Не так уж привлекает тебя красота веры Хротмунда, верно? Ты ищешь в Божьем слове спасения души для самого себя. Что ты увидел, когда этот бедняга умер у тебя на глазах? Он показал тебе истинную любовь Христа – или доказал существование Ада, в который попадают неверующие в Него? – И то, и другое верно. – Верно для людей, – покачала головой Этайн. – Но тебя не сможет спасти даже сам святой Иоанн Креститель, пусть даже он окрестит тебя в реке Иордан. Я говорю не о твоем пристанище – ведь душа Хротмунда давно уже отлетела к вратам небесным, – а о тебе, ивовый дух… Спасение души – лишь для людей. Не для тебе подобных. Ты не получишь награды за свои труды – лишь долгие, тоскливые сумерки перед наступлением беспросветно темной ночи. – Неправда, ведьма! – возразил Хротмунд, с его губ сорвались капли слюны. – Я видел свой конец! Когда я избавлю эту землю от языческой порчи, я пойду к королю и покаюсь, я буду поститься и возносить молитвы Господу, а с восходом дня летнего солнцестояния приму Святое Причастие. Когда меня помажут миром, я сброшу эту оболочку и присоединюсь к Господу на небесах! Мне виделось это во снах, а сны меня никогда не обманывают! Огромные двери собора распахнулись, и Хротмунд обернулся. Охранники толкали перед собой одноглазого Оспака. За ними по пятам вошли саксонский капитан Этельстан и скользкий Фордрэд, подергивающий своим крысиным носом. – Не теряй надежды, ярл! – крикнула Этайн, когда датского вождя протащили мимо нее. Оспак свирепо улыбнулся в бороду. Его подвели к липкой от крови дыбе, вокруг которой лежали кучей изломанные и изрезанные тела. Этельстан остановился у алтаря. Он искоса посмотрел на Этайн, но отвел взгляд, когда к нему подошел лорд Бадона. В том, как он застыл, пряча глаза, чувствовался страх перед вассалом. – Милорд.