Стая воронов
Часть 34 из 54 Информация о книге
Глава 12 Такой же потный и перемазанный грязью, как болотные скрелинги, когда-то жившие на топях Сконе, Гримнир карабкался вверх по осыпающемуся откосу, продирался через заросли тисов и наконец поднялся, пошатываясь, на вершину Каррай Ду – и увидел на открытом всем ветрам обрыве единственный стоячий камень. В лучах заходящего солнца не было никого: ни проклятых белолицых, ни каунар, – как и никаких признаков, что кто-то из них был здесь раньше. – Я здесь! – закричал он – голос потерялся в исполосованном красным небе. – Где они, лживый бурдюк с дерьмом? Они придут, ответил Гифр. Да, согласился Гримнир. Они придут. Он уже слышал их: отдаленное звяканье оружия эхом доносилось с западных равнин, гремел боевой клич Балегира, созывавшего войско на полные добычи волчьи корабли; восточные эльфы с криком умирали от клинков каунар – глупцы, думали, что могут встать между темной волной разбойников и их кораблей. Гримнир медленно обошел кругом стоячий камень, почерневший и побитый ветром за долгие годы; ему показалось, что по форме он напоминает человека. Гримнир подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Он был на убийственной высоте, в тысяче футов – а то и больше – под ним виднелся каменный скат; за ним шли под гору одетые листвой леса, а дальше – очищенные от деревьев равнины, где Гримнир разглядел обнесенный стенами город, усевшийся, будто стервятник на жерди, в устье реки, воды которой – как и воды залива за ней – сверкали под лучами заходящего солнца, словно начищенная медь. – Что это за город? – спросил он, начиная подозревать, что что-то упускает. Нет там никакого города, маленький тупица, ответил Гифр. Нет, согласился Гримнир. На равнине внизу не было никакого города. Он обернулся – Гифр выступил из-за камня, темная фигура – темнее сгущавшихся вокруг него сумерек. Глаза горели зеленым огнем, как у кота. – Имирья кровь, жалкий ты слизняк! Так и будешь стоять на открытом месте? Скройся, дубина, не то все поймут, где мы! Гримнир с проклятиями бросился вперед и припал к земле у подножия камня. Сев на корточки, он положил на колени копье и поднял взгляд на Гифра. – Сколько ждать? – Недолго. Дай нашим пройти, а потом зайди сбоку к вонючим белолицым, которые погонятся следом. – В одиночку? – нахмурился Гримнир. – Один я не… Гифр фыркнул и сплюнул. – Да, считать ты умеешь, мелкий засранец. Ты что, ему не сын? – Один против… – Неважно. Да, согласился Гримнир. Это неважно. Он нападет на этих клятых восточных эльфов сбоку; забрызгает этот жалкий камешек их бледной кровью – Локи свидетель. Он их сокрушит. – Пусть приходят, – сказал он, оскалив зубы в жестокой ухмылке. – Пусть приходят – а ты не смей приближаться, старый мерзавец! Не хочу зашибить тебя ненароком! – О себе позаботься, крысеныш! Уж Гримнир позаботится. Он сжал копье так, что захрустели костяшки пальцев. О, он позаботится… Глава 13 На склоны Каррай Ду опустились неровные длинные тени. Хотя солнце уже скрылось за горизонтом на западе и лес под горой, в тысяче футов от вершины, погрузился в сумерки, Бран из рода И Гаррхонов и не думал разбивать на ночь лагерь. В этот день он кое-кого увидел, кто-то промчался мимо в долине внизу – с кроваво-красными глазами, желтыми клыками и языческими отметинами на темной коже. Несмотря на это, Бран был уверен, что встретил не дана, не норманна, ни шведа и не гаэла. Этих он различал, с ними Брану И Гаррхону доводилось скрестить копья – и выжить, чтобы об этом поведать. Нет, кто бы это ни был, он нагнал на Брана такой страх, что тот пустился от него наутек. Теперь, спустя несколько часов, он проклинал эту секундную слабость, недостойную керна из рода И Гаррхонов; проклинал успевший остыть след, с которым возился теперь в сумерках, как старый пес с костью. Но больше всего проклятий доставалось двум непроходимым дуракам, недовольно бурчавшим у него за спиной. Они тоже были из Лейнстера – чужаки из племени Фортуата, облюбовавшего низину Арнкелл. Отец и сын – Руэ Мор из рода Уа Фейле и Дунлан с обрезанными ушами, когда-то он был рабом Торвальда Ворона, вождя дув-галлов Вейсафьорда. Им, как и Брану, досталось от Маэл Морды, восставшего против доброго седого старика-короля мак Кеннетига. Они шли через каменистое сердце Куалу, чтобы присоединиться к войску верховного короля. И не с пустыми руками. Хотя у них не было при себе оружия, кроме меча, топора и копья, они вели за собой троих пони, груженых копченой олениной, тюками ячменя, зимними овощами и ранней капустой, которую они стащили из-под носа дублинского короля. – Говорю тебе, это был вонючий дув-галл, – сказал Руэ Мор, когда Бран в очередной раз остановился – осмотреть повисшие на низком суку пряди волос. – Готов поспорить, какой-то темноволосый выродок датской шлюхи из тех, что по лесам таких, как мы, выискивают! – Руэ Мор оперся на копье. Человек он был дородный, со следами оспин на обветренном лице. Он носил тунику из лоскутной ткани. – Христос милосердный! Хватит бегать за призраками! Давай разведем огонь и поужинаем, пока совсем не стемнело. – Да, – согласился Дунлайнг. Но Бран только невнятно рыкнул в ответ. Он был крепко сложен, лыс и щеголял роскошной седой бородой – точь-в-точь обугленный дуб, выращенный и скрученный в дугу рукой Господа; тело прикрывал выцветший зеленый плащ, который он обернул вокруг туловища на манер туники и закрепил широким плетеным поясом, на ногах плотно сидели штаны из мягкой оленьей кожи. – Не дув-галл это, – ответил он. – И не гаэл. Он поднес пряди к лицу и обнюхал. Даже среди И Гаррхонов, славившихся тем, что могут ящерицу среди камней поймать, Бран считался необычайно умелым следопытом. – Никогда не видел человека с таким волосом. Больше похоже на волчью шерсть. И я чую что-то еще… кожу и пот. Да, тварь, которую я видел, ходит на двух ногах, но это не человек. Взгляд у него что у самого дьявола! – он выпрямился и указал пальцем вверх, на просвет в древесном пологе, появившийся, когда упал один из дубов. – Узнаете? Заговорил Дунлайнг. На корноухом сыне Руэ Мора была оборванная, но пышная одежда северного лорда – без сомнения, он снял ее с того же трупа, у которого позаимствовал и длинный меч, теперь висевшей у него на поясе. – Да, это Каррай Ду. Это значит лишь то, что мы все еще слишком близко к сраному Дублину! – Эта тварь туда пошла, – сказал Бран. – Ни один добрый христианин туда не полезет – вам бы подумать, что это за дьявольщина такая. – Не буду я ни о чем таком думать, – ответил Дунлайнг. Руэ Мор подошел к Брану и встал рядом. Он тоже присел и осмотрел землю; отбросил в сторону охапку опавших листьев и поскреб ногтем жирную черную глину, все еще сырую после позавчерашней бури. – Может, ты и прав, братец Бран. Да, может, и прав. Посмотри-ка. Чуешь? – он принюхался к чернозему и, зачерпнув его рукой, дал понюхать Брану. Тот потянул носом и потряс головой. – Не чуешь? А, по-моему, воняет конским дерьмом. Руэ подмигнул сыну. Они терпели, сколько могли, а потом все же не выдержали и хрипло расхохотались. – Вы оба недоумки! Я знаю, что видел! – Ты видел одного из дублинских норманнов в плаще из волчьей шкуры, глухой ты ублюдок! Господь всемогущий! Ты что, считаешь, это был фаолай? Один из этих сраных варваров из Осрайге, которых сам Святой Патрик проклял семь лет ходить полуволками? Начнешь так думать, так и мы подумаем, что ты башкой повредился! – Руэ Мор прошел мимо Брана, толкнув его плечом, и презрительно фыркнул себе под нос. – Скоро стемнеет, парень. Сегодня остановимся вон на той поляне. Достань еду. Я присмотрю за пони. – А этот? – Дунлан кивнул на Брана. Руэ Мор в ответ лишь пожал плечами. Отец и сын вместе принялись за работу: сняли тюки, стреножили и покормили пони, развели костер, и на углях забулькал железный котелок с олениной и капустой. Завернувшись в плащ и достав из ножен меч, Дунлан принялся точить лезвие камнем и полировать его маслом. Но Бран не шелохнулся. Он остался стоять, с подозрительным прищуром всматриваясь в вершины Каррай Ду. Пони вели себя беспокойно. Трава и прошлогодние листья хрустели под их копытами; легкий ветерок шелестел в ветвях над головой. Вдали раздавался насмешливый крик воронов. На смену огненно-красному вечеру пришла отливающая серебром ночь. Руэ Мор озабоченно нахмурился, беспокоясь за старшего товарища. Он поднялся. От миски с рагу в холодный вечерний воздух поднимался пар. – Просто пошутили чутка, Бран, – тихо сказал Руэ Мор. – Не бери близко к сердцу. Мы с парнишкой устали, только и всего. Нам бы всем отдохнуть немного. Этот твой дув-галл… – Говоришь, я слепой, Руэ Мор? Сумасшедший, да? – покосился на стоявшего вдалеке товарища Бран. – Прислушайся. Что ты слышишь? – Ничего, – ответил, помедлив, Руэ Мор. – В том-то и дело. Кто бы там ни был, думаю, он сделал круг и зашел к нам со спины. – Чушь! – Неужели? – Бран хлопнул узловатой рукой по плечу Руэ Мора. – Может, ты и прав. Может, нет там ничего. Просто какой-то обосранный дан, который разозлился, что твой парнишка стащил его капусту. Но если вдруг это какое-то дьявольское отродье из адовых глубин, которое на нас дублинская ведьма напустила, то твой костер и ужин выведут ублюдков прямиком к нам. Руэ Мор, который был больше поэтом, чем воином – хотя и то, и другое получалось у него неважно, – стал белым, как мел. – Христос наш Спаситель! – он повернулся к сыну, точившему у огня меч. – Гаси его, парень! Гаси костер! – Вот уж ни хрена подобного, – откликнулся Дунлайнг. И хмуро взглянул на отца. – Что на тебя нашло, па? – Я сказал, гаси чертов костер! – прошипел Руэ Мор. – Погоди, – остановил его Бран. Оглянувшись через плечо, он пристально всмотрелся в густой подлесок и почувствовал, как встают дыбом волосы в серебряной бороде. Его рука легла на окованную железом рукоять висящего в ножнах на поясе скеггокса. – Мы опоздали, парни. Руэ Мор посмотрел в ту же сторону. Среди зарослей орешника и плюща, жимолости и папоротника светились чьи-то глаза… Глава 14 Прятавшаяся далеко за кругом неровного света костра Этайн наблюдала за ирландцами и гадала, что ее выдало. Откуда этот хитрый старик с серебряной бородой узнал, что в темноте кто-то притаился? Троица разбила лагерь недалеко от лесной тропы – по одной из таких позабытых охотничьих троп вел ее большую часть дня волкодав Мэйв Конан, уверенный, что она идет следом. И она шла – так быстро, как позволяли ноги. Дорога вилась по коронованным древними камнями холмам и укрытым листвой низинам, на которые нога человека не ступала еще с тех пор, как здесь жили круитни. Из пса вышел замечательный проводник: он был умнее, чем большинство известных Этайн людей, и, если не считать грозного рыка, всю дорогу молчал. Конан провел ее через горы Куалу к подножию Каррай Ду в два раза быстрее. И до сих пор им не встретилось ни души. Если судить по стоявшим около стреноженных пони мешкам провизии, эти трое доставляли войсками провиант. Но чьим войскам? Этайн не отличила бы мунстерского воина от лейнстерского; их речь ничем ей в этом не помогала, хоть некоторые слова и звучали знакомо. Они шли не в Дублин, и Этайн сделала вывод, что это, должно быть, люди короля Бриана. А может быть, обычные бандиты, шакалы в человечьей шкуре, решившие воспользоваться хаосом лейнстерского восстания для собственной выгоды. Как бы то ни было, Этайн поняла, что цель у них общая: Каррай Ду. Если обойдем их, они могут зайти к нам сзади. Она в нерешительности закусила большой палец. Но если они пойдут первыми, мне, скорее всего, не удастся подобраться к вестэлфар незаметно, а если те испугаются или забьют тревогу, то больше я их никогда не найду. Гримнир, конечно, просто убил бы их на месте. Зарезал без сожаления и оставил их тела гнить в лесу. Даже теперь ей слышался его резкий презрительный голос. Пф! Волки с овцами не дружат, сказал бы он. И Этайн, к ужасу своему, была с ним в чем-то согласна. Но все равно не одобряла убийства. Она-то не яростный каун, жаждущий битв и славы, а дитя Белого Христа… и тут ее озарило. Неважно, из Мунстера эти ирландцы или из Лейнстера… разве они не мои братья во Христе? Рядом глухо зарычал Конан. Она чувствовала, что, несмотря на внешнее спокойствие, пса разбирает нетерпение; день подходил к концу, и ему хотелось поскорее вернуться к хозяйке. – Потерпи еще немного, – прошептала Этайн, зарывшись пальцами в его пятнистую шерсть. И, нахмурив лоб, задумалась о том, что ей делать: она не могла ни убить ирландцев, ни пройти мимо них. И как же решить эту проблему? Невольно вспомнила она о Гластонбери. В подобных ситуациях аббат любил ввернуть одну присказку – хотя, по большей части, этот нечестивый ублюдок использовал ее, чтобы отлынивать от тяжкой работы: «В одиночку не одолеешь и кочку». Конечно, подумала Этайн. Вместе с помощниками будет легче противостоять похитившим Гримнира вестэлфар… Но как это устроить? Ответ пришел сам: нужно было обратить возможных врагов в союзников. Обратить так же, как я обратила Рыжего Ньяла, сына Хьялмара. Этайн выдохнула. На ней не было крестика, чтобы поцеловать его на удачу, так что она прошептала молитву на латыни и убедилась, что сакс Гримнира свободно выходит из ножен. Если дело примет опасный оборот, клинок ничем ей не поможет, но ее немного успокаивало то, что он рядом.