Стеклянный отель

«Я даже не предполагал, что все так случится, – мысленно говорил он Винсент, – я просто воспользовался новыми возможностями, и я жульничал, точно так же, как все остальные…» Новыми возможностями – то есть у тебя не было выбора? «Я не ожидал такой жизни», – сказал он, но в самом деле, почему он даже не попытался с ней связаться, когда они оба ушли из отеля? Очевидно, потому, что чувствовал вину после того, как расстроил ее из-за граффити и украл ее видео, но, может, ему стоит найти ее сейчас? Может, прошло уже достаточно времени? Она ведь наверняка не понаслышке знала, каково это – внезапно оказаться в параллельном мире.

«У вас такой интересный подход», – говорила Элла. Он вполуха слушал ее рассуждения о том, как ей нравились его работы. «Сейчас много разного видеоарта, но ваш саундтрек с программируемой консолью – это правда что-то новое и замечательное». Пол сочинил для двух видеоработ двадцать четыре часа музыки и превратил их в набор из получасовых сетов, которые можно было проигрывать в разном порядке на любой вкус: полуночникам могла понравиться в три часа ночи быстрая энергичная композиция, которая стихала к пяти утра, когда они шли спать, а жаворонки предпочитали встречать рассвет под бодрящие мелодии.

– Честно говоря, некоторым видеоарт-проектам нужен саундтрек, чтобы они стали хоть немного интереснее, – откликнулся Пол.

Напрасно он заказал пиво. Выпей он его сейчас, он мгновенно бы опустил голову на стол и заснул.

– Мне интересно, что из музыки на вас повлияло, – спросила она.

– «Baltica», – ответил он. – Все мои работы похожи на электронную группу «Baltica» из Торонто конца девяностых.

– О, я не знала, что вы играли в группе.

– Я пытаюсь сочинять другую музыку, – сказал он, – то есть сознательно я стараюсь, чтобы она звучала по-другому, а потом переслушиваю, и моя музыка почему-то всегда похожа… – Он осекся и отвернулся, чтобы скрыть внезапное волнение. – Думаете, здесь можно заказать кофе?

Он испытал сильнейшее смятение. Он еще никогда ни с кем не говорил про «Baltica», а сейчас почему-то без раздумий выпалил это название.

– Полагаю, да. – Она помахала рукой, и у столика появилась официантка.

– Один кофе, пожалуйста.

– Кофе у нас ужасный, – сказала официантка. – Просто предупреждаю.

– Даже если так, я все равно, пожалуй, закажу.

– Что ж, как хотите, – ответила она. – Если вы настаиваете. Но я гарантирую, что вы даже не сможете его пить.

– А черный чай у вас есть?

– Мы в Шотландии.

– Экстракрепкий, – попросил Пол. – Самый крепкий чай из всех, что у вас есть. И побольше. Чем больше кофеина, тем лучше.

– Тогда я принесу вам чайник, – ответила официантка, – и вы сможете заварить его на свое усмотрение.

Пола вновь посетило то же чувство, что и в Британии: будто над ним издеваются, но в очень изощренной, скрытой форме, анализировать которую у него не хватало сил, и он, как обычно, не мог понять, издевательство ли это или типичная постколониальная неуверенность канадца. «Черт побери, я в курсе, как обращаться с чаем», – хотелось ему ответить, но было уже поздно, официантка ушла, и он остался наедине с Эллой, которая снова странно на него смотрела.

– Вы до сих играете в этой группе? «Baltica», верно? – Она неправильно его поняла, но он был не в силах пускаться в объяснения.

– Наши пути разошлись, – ответил он. – Я только иногда слежу за ними на «Фейсбуке». Анника ездит в туры с пятью разными группами. Тео женился. А отель все еще работает? – неожиданно спросил он, судорожно пытаясь поменять тему.

– Он закрылся после ареста Алкайтиса, – ответила она.





4.


В девяти часовых поясах к западу Уолтер стоял у окна в своей комнате в служебном крыле бывшего отеля «Кайетт». Сотовая связь здесь по-прежнему не работала, но пару лет назад он потратился на беспроводной телефон, чтобы во время общения с внешним миром можно было бродить по комнатам.

– Не верится, что прошло уже почти десять лет, – сказала ему сестра. – Господи. И тебе все так же не одиноко?

– Я думаю, «одиноко» – не очень подходящее слово. Нет, я бы не сказал, что мне одиноко.

Последний гость покинул отель «Кайетт» в начале 2009 года, спустя два месяца после ареста Джонатана Алкайтиса, а вскоре уехал и весь оставшийся персонал. Можно ли называть отелем отель без гостей? Уолтер стоял на пристани, когда с острова уезжал Рафаэль. «Будем на связи», – сказал он Уолтеру, и они пожали руки, понимая, что больше никогда не будут общаться. Рафаэль забрался на борт с дорожной сумкой – остальные вещи уже отправили в Эдмонтон, – и управлявшая лодкой Мелисса завела мотор. Ее рабочий день еще не закончился, но она не стала надевать униформу. Она должна была оставить лодку в Грейс-Харбор и вернуться домой на водном такси. «Я заеду на следующей неделе, – сказала она Уолтеру. – Проверю, как ты там».

«Спасибо», – ответил он, немного удивившись. Она отчалила от пристани, и лодка ворвалась в воду, пронеслась вокруг полуострова и скрылась из виду. Было пасмурно, в море отражалось бледное серое небо, темный лес сочился влагой после утреннего дождя. Уолтер стоял на пристани, пока до него еще доносился шум лодки, а потом отправился обратно в опустевший отель. Он прошелся по тропинке, открыл стеклянные двери лобби и закрыл их за собой. Перед отъездом Рафаэль по обыкновению выключил везде свет, но теперь Уолтер снова его зажег. Темное дерево в баре мягко замерцало. Без мебели лобби казалось неправдоподобно огромным, как ангар для самолетов или бальный зал. Его шаги раздавались эхом. Всю мебель продали, за исключением рояля, перевозить который было бы слишком дорого. Уолтер сыграл несколько нот, прозвучавших неестественно громко в полной тишине. Это и есть подлинная тишина, подумал он, совсем не такая, как в лесу, где даже самые тихие моменты нарушают какие-нибудь звуки. Он прошел мимо ресепшен, мимо бара и поднялся по лестнице.

В самых больших апартаментах – «Королевское побережье» – всегда останавливался Джонатан Алкайтис. Уолтер подумывал переместиться туда – они были куда роскошнее служебного крыла, к тому же человеку, присматривающему за отелем, следовало бы жить непосредственно в отеле, – но мысль о том, чтобы спать в постели Алкайтиса, вызывала у него отвращение, и вдобавок Уолтеру нравились свои комнаты. Он обошел все номера и оставил двери в них открытыми.

Странно, но он не чувствовал себя одиноким в окружении пустых коридоров и комнат. Казалось, отель населен призраками, но самыми дружелюбными: комнаты наполняло чье-то незримое присутствие, словно вот-вот приедет лодка с новыми гостями, Рафаэль выйдет из кабинета и начнет жаловаться на проблемы с персоналом, а Халиль и Ларри будут готовиться к ночной смене. Он вышел на террасу. Отсюда открывался вид на пустую пристань, по которой бегали тени в ранних зимних сумерках. Он немного постоял здесь, пока не понял, что ждет – по старой привычке, которая теперь была совершенно нелогичной, – прибытия лодки.



«Мне и самому не верится, – сказал он сестре по телефону в 2018-м, – но сегодня утром я проснулся и понял, что в феврале будет десять лет, как я остался присматривать за отелем». Трудно поверить, но прошло десять лет с тех пор, как он остался один в служебном крыле и работал гидом для нечастых потенциальных покупателей, приезжавших на водном такси; раз в неделю ездил в Порт-Харди за покупками, делал уборку в отеле, подстригал газоны, иногда встречался с ремонтниками, днем читал книги, учился играть на заброшенном рояле Steinway в лобби, прогуливался до деревушки Кайетт, чтобы выпить кофе с Мелиссой; десять лет он бродил по лесу, наблюдал весной, как сквозь темную землю пробиваются первые бледные цветы, плавал у пристани жаркими летними днями, читал на балконе при ясном осеннем свете, укутавшись в одеяло, и сидел в одиночестве с выключенным светом в лобби, когда за окном бушевала зимняя вьюга.

– Но мне кажется, тебе там до сих пор нравится, – сказала сестра.

– Да. Очень.

– Ты в уединении, но не одинок?


– Вот так было бы правильно сказать. Я и сам такого от себя не ожидал, – сказал он, – после того как всю жизнь проработал в отелях, но получается, что я счастливее всего, когда вокруг нет людей.

Когда он повесил трубку, он вышел из служебного крыла и пошел коротким путем через лес к густым зарослям травы позади отеля. Он вышел через заднюю дверь и мысленно отметил, что сегодня надо бы подмести в лобби и помыть пол. Без мебели лобби напоминало населенный тенями бальный зал, громадное пустое пространство с панорамой дикой природы за стеклом: озера, зеленые берега и пристань без лодок.





5.


Пол сидел в пабе в Эдинбурге, и чай ему почти не помогал.

– Я всегда был амбициозным, – слышал он собственный голос, – но никогда не думал, что у меня что-нибудь получится.

Элла кивала и смотрела на него. Как долго он разглагольствовал о себе? Не заснул ли он на секунду? Он и сам не знал. Он боролся со сном.

– Все эти видео или красивые, или интересные, но сами по себе недостаточно красивые и интересные, чтобы использовать их без музыки. – Кажется, он уже это говорил?

– Вы выглядите уставшим, – сказала Элла. – Не пора ли разойтись по домам?

Он взглянул на часы и с изумлением обнаружил, что уже почти час ночи. Она рассчиталась с официанткой.

– Что ж, доброй ночи, – сказала она, – и удачи вам, Пол.

– Думаете, она мне понадобится? – спросил он с неподдельным любопытством, но она лишь улыбнулась и снова попрощалась с ним. В тот момент, когда он встал из-за стола и оставил ее одну в баре, он ее ненавидел – о, это самодовольство людей без зависимостей, – но она, разумеется, была права, он и сам знал, что без удачи ему не обойтись. Месяц назад он очнулся после передозировки в приемной скорой помощи («И снова добро пожаловать, Лазарь», – сказал ему врач). Он совершенно спокойно прожил почти десять лет на героине, даже более того, он был поразительно продуктивен, достаточно лишь было знать свой лимит и не совершать глупостей, но теперь под видом героина на рынок по морю и воздуху иногда проникал не героин, а фентанил, в пятьдесят раз сильнее героина и дешевле. Недавно до него дошли слухи о поставках карфентанила, и он ужаснулся: это вещество было в сто раз сильнее фентанила и использовалось только в качестве успокоительного для слонов. Еще он прочитал о новой реабилитационной клинике в штате Юта и завис на ее сайте, разглядывая фотографии невысоких белых зданий под пустынным небом. Рассуждая отвлеченно, он понимал, что лечь в клинику было бы не худшей затеей. Надо просто решиться, взять и покончить с этим. Дождь на улице шел во всех направлениях, напоминая Полу одновременно и Британию, и Британскую Колумбию, – морось обволакивала его со всех сторон.

Он был почти уверен, что его отель располагался по направлению к Королевской Миле – а она, в чем он почти не сомневался, была после поворота налево в конце следующей улицы. Он снова подумал об отеле «Кайетт» и заодно о Винсент. Улица, по которой он шел, казалась смутно знакомой, но он точно не знал, находилась ли она рядом с отелем или он просто стал ходить кругами. Он остановился и сел на пороге, потому что устал и в его нынешнем состоянии дождь его не беспокоил, сел на ступеньки и положил голову на руки. Может, отыскать Винсент, связаться с ней, предложить ей часть своего состояния? Нет, ему нужны деньги. Все, без остатка. «Я никогда толком не понимал, в чем заключаются мои обязанности», – говорил он ей. Теперь, когда он разговаривал с Винсент, она иногда молча смотрела на него и слушала. Сидеть на пороге оказалось на удивление удобно. Он решил, что немного вздремнет, отдохнет здесь пару минут, а потом найдет свой отель и выспится как следует.

Но он был здесь не один. Он чувствовал, что на него кто-то смотрит. Когда он оглянулся, на другой стороне узкой улочки стояла женщина. Она была в какой-то униформе с длинным белым передником и платком на голове. Должно быть, повар из соседнего ресторана, подумал он, решила выйти на улицу во время обеденного перерыва в ночную смену, но в таком случае она вела себя очень странно, потому что смотрела на него вместо того, чтобы что-то есть или курить сигарету. Ее лицо смутно кого-то напоминало, хотя это не могла быть Винсент, но…

«Винсент?» – спросил он, и она исчезла, то ли реальная, то ли нет, но он до конца своей жизни будет рассказывать, что она в самом деле была там, будет преподносить эту историю как козырную карту всякий раз, когда зайдет речь о призраках: «Я сидел на ступеньках в Эдинбурге и вдруг вижу, как на другой стороне улицы стоит моя сводная сестра, а потом она пропала, буквально растворилась. Я начал ее искать и через пару недель узнал, что она умерла в ту ночь, возможно, даже в ту самую минуту, за тысячи миль отсюда…» Он всегда будет говорить об этом случае как о чем-то реальном, словно он не бредил, а видел Винсент, и Винсент была призраком, а призрак стоял рядом с ним на улице, что бы это ни означало, – ведь что значит быть призраком? что значит находиться «там» или «здесь»? Люди или вещи могут преследовать человека по-разному, но неопределенность виде́ния всегда заставляла его сомневаться. Позже он не был уверен, действительно ли видел ее на улице в фартуке или его воображение дорисовало фартук, когда он узнал, что она работала поваром, а еще его всегда преследовал вопрос, даже тогда, когда он сидел на ступеньках под дождем и едва не засыпал: правда ли он видел, как она стояла на улице? Или просто был пьян и под кайфом, заблудился в чужом городе вдали от дома, бредил от усталости и видел людей в темноте?





XVI

Винсент в океане





1.


Начнем с конца:

стремительное падение за борт

горизонт моментально опрокинулся, потом еще раз, камера вылетела из рук

похоже, я приземлилась на осколки льда.





2.


Нет, начнем с того, что было двадцатью минутами ранее:

– Где ты была прошлой ночью? – спросил Джеффри. – Я искал тебя после смены.

Сейчас декабрь 2018-го, мы уже несколько лет вместе, то сходимся, то расходимся. Между нами порой возникают противоречия: однажды он сказал, что хочет на мне жениться, но я давно решила, что ни за кого не выйду замуж и больше никогда не буду зависеть от других людей; он говорит, что хочет уйти из океана и жить вместе со мной, но у меня нет желания возвращаться на сушу. Сегодня мы вместе, хотя недавно ссорились, и он лежит рядом со мной в кровати. Мы наблюдаем, как по полу моей каюты катается чемодан. Третий день продолжается шторм.

– Я вышла прогуляться.

– Куда? В моторный отсек?

– На палубу.