Судьба

Тени извивались как под кожей, так и над ней. Они тянулись к Айдже, желая охватить и его тоже.

– Ты еще удивляешься, почему люди тебя не любят?

– Я никогда этому не удивлялась, – огрызнулась я. – А ты? – Я повернулась к Сифе. – Кажется, ты не удивлена. Ты все время знала, что среди нас есть шпион…

– Он не заинтересован в шпионаже, – возразила Сифа. – Он лишь хочет, чтобы его оставили в покое.

– Еще и цикла не прошло, с тех пор как он убил Ориеву Бенезит, чтобы Ризек не лишился власти, – тихо произнесла я. – А теперь ты утверждаешь, что он хочет, чтобы его оставили в покое!

– Пока существовало тело Ризека, мы находились в ловушке. – Айджа-Ризек наклонился ближе ко мне. – Без него мы свободны. Точнее, могли бы быть, если бы не эти проклятые видения!

– Проклятые видения! – рассмеялась я. – Помнится мне, ты, Ризек, мучил Айджу, обмениваясь с ним воспоминаниями, лишь для того, чтобы эти видения заполучить! А теперь ты их проклинаешь? – Я снова расхохоталась.

– Видения – это проклятие. – Казалось, он чувствовал себя неловко. – Мы видим жизни других людей и ощущаем их боль…

Моя голова раскалывалась, как расходящаяся по швам, переполненная ватой мягкая игрушка. Я никогда прежде не задумывалась о том, что Ризек, возможно, не желал той власти, которой обладал. Но когда я вспоминала Ризека, который закрывал мои уши в мрачном коридоре и проносил к побывочному кораблю на спине сквозь толпу шотетов, мне это уже не казалось странным.

Но это было неправильным. Ни Ризек Ноавек, ни Айджа Керезет не заслуживали освобождения от последствий того, что наделали.

– Ладно, не одни видения будут заставлять тебя ощущать чужую боль, – сказала я. – Потому что ты отправляешься со мной на Урек.

– Нет, мы не полетим!

Я наклонилась ближе – так близко, что мы слышали дыхание друг друга, и поднесла обе ладони к лицу Айджи. Тени сгустились настолько, что мне не составило труда продемонстрировать свою мощь во всей красе ее ужаса. Темные нити извивались над кожей и под ней, окутывая меня и окрашивая черным. Боль пронзала каждый изит моего тела, но цель всегда помогала мне держать мысли под контролем.

– Полетели со мной, – по-змеиному прошипела я. – Или я прикончу тебя прямо сейчас голыми руками. Может быть, ты и перенял какие-то навыки Ризека, но все же ты находишься в теле Айджи Керезета. А он – не ровня мне в беге, борьбе и даже в проклятом проявлении воли.

– Угрозы… – сквозь зубы промолвил Айджа. – Я бы сказал, что это ниже твоего достоинства, но так никогда не было, не так ли?

– Я предпочитаю называть их обещаниями, – улыбнулась я во весь рот.

– Но зачем тебе нужно, чтобы мы полетели с тобой?

– Я задумала дело, для которого необходимы знания привычек Лазмета Ноавека. А твоя голова – просто сокровищница.

Айджа раскрыл рот, чтобы возразить, но вмешалась Сифа.

– Он полетит, – сказала предсказательница. – И я – тоже. Здесь нам больше нечего делать.

Мне хотелось запротестовать, но логика помешала. Иметь на борту не одного, а целых двух оракулов не помешает. Это только поможет с разработкой плана покушения. Даже несмотря на то, что один из них наполовину состоял из моего злого брата, а второй являлся моей биологической матерью, которая отказалась от меня.

Просто нелепость!

Но таковой была почти вся галактика.





43





АКОС


– Самая серьезная наша проблема – Вакрез, – сказала Има.

Акос лежал на полу у камина. Его живот ворчал. Он потерял сознание, когда выходил из ванной, и вместо того чтобы подняться, просто перевернулся на спину, когда вошла Има. Она сунула в руку Акоса еще один мешочек с едой, и он принял его с куда меньшей охотой, чем в прошлый раз. Акос понял, что лучше совсем не есть, чем есть мало.

Тем не менее он все съел, но на этот раз старался сдерживать себя, чтобы насладиться каждым кусочком.

– Ты никак не контролируешь свой токодар?

– Нет, – ответил Акос. – Я даже никогда не думал о том, что его можно контролировать.

– Это возможно, – сказала Има. – Я была с Ризеком, когда он дал указание морить тебя голодом. Он не был уверен, что это сработает, но всегда стоит попробовать, если ты хочешь лишить кого-то токодара.

– Это сработало, – сказал Акос. – Тогда я впервые ощутил токодар Кайры.

От этого воспоминания к горлу Акоса подкатил ком. Он сглотнул его.


– Ну, – начала Има. – Раз твой токодар был заглушен, это предполагает, что сейчас ты получишь над ним больше власти.

– Правда? – Акос склонил голову набок. – И как же?

– Я рассказывала тебе, что моя семья принадлежала к низкому сословию. Так вот. Ноавеки, в отличие от всей галактики, понимают, что люди из низкого сословия обладают такой же ценностью, что и знать. У наших семей длинные истории, есть записи родословных, рецептов и… секретов.

Има приподняла юбку, чтобы поставить по-другому ноги. В камине потрескивал огонь.

– Мы выявили несколько упражнений, помогающих людям контролировать их дары. Некоторым они, очевидно, не помогают. Но я могу рассказать тебе о них, если ты обещаешь, что будешь тренироваться. Таким образом ты сможешь заглушить токодар, чтобы Вакрез прочитал твое сердце, и вернуть силу, чтобы сопротивляться Лазмету, когда придет время.

– Чего именно хочет Лазмет? – спросил Акос. – Что он приказывает тебе делать со мной?

– Он называет меня «Покорительницей Сердец», – ответила Има. – То, чем я занимаюсь, слишком абстрактно, чтобы описать словами. Я могу обратить на себя расположение человека. Я беру в качестве рабочего материала имеющееся чувство, например, любовь человека к семье, друзьям или возлюбленному, и, можно сказать, направляю его в другое русло.

– Это… – Акос прикрыл глаза. – Ужасает.

– Он хочет, чтобы я обратила твое сердце к нему. Встань. Ты отнимаешь у меня время, а его не так много.

– Не могу, – ответил Акос. – Голова болит.

– Меня не волнует твоя больная голова!

– Попробуй поголодать несколько дней подряд! – огрызнулся Акос.

– Пробовала. Не всем довелось расти в богатой семье, господин Керезет. Некоторые из нас знакомы со слабостью и болью, причиной которых является голод. А теперь встань!

Ответить Акосу было нечего. Он сел и повернулся к Име. В его глазах потемнело.

– Так-то лучше! – сказала она. – Нам нужно обсудить твое предстоящее притворство. В следующий раз, когда ты будешь стоять перед ним, он будет рассчитывать на какой-то сдвиг. И ты должен вести себя соответствующим образом.

– И как же это?

– Прикинься, что твое противостояние ослабевает. Это не должно составить труда. Позволь ему что-то вытянуть из себя. Какую-нибудь информацию, которую он хочет знать, но которая не выдаст твоей миссии. Какова твоя миссия, Акос?

– Что? – Акос приподнял бровь. – Моя чертова миссия тебе известна!

– Ты должен повторять свою миссию каждую секунду! Каждый день! Какова твоя миссия?

– Убить его, – ответил Акос. – Моя миссия – убить его!

– Является ли твоей миссией хранить верность семье, друзьям, нации?

Акос испепелил Иму взглядом.

– Нет. Не является.

– Прекрасно! А теперь упражнения.

Има попросила Акоса сесть на стул и закрыть глаза.

– Придумай образ своему токодару, – сказала Има. – Он отсекает от тебя ток. Можешь представить стену или броню… что-то наподобие этого.

Акос никогда особо не задумывался о той силе, что жила в нем. В основном потому, что она больше походила на отсутствие той самой силы. Акос пытался представить ее в виде брони, как сказала Има. Он вспомнил тот раз, когда впервые надел броню через голову. Она была искусственной и непрочной. Это произошло, когда Акоса только отправили в армию. Тяжесть брони поразила его, но в некотором смысле она дарила ощущение покоя.

– Представь ее в деталях. Из какого материала она сделана? Она состоит из нескольких сшитых листов или она цельная? Каков ее цвет?

Акос чувствовал себя глупо, представляя воображаемую броню и подбирая ей цвет, словно занимался обустройством дома, а не планировал убийство. Но Акос делал, как велела Има. Он решил, что броня будет темно-синей, потому что такой цвет был у его заработанной шотетской брони. По той же причине она была покрыта слоем металла. Акос представил все царапины и дефекты своей брони – признаки того, что он нашел ей достойное применение. Он вспомнил и ловкие пальцы Кайры, которыми она в первый раз затягивала ее ремни.

– Какая она на ощупь? Гладкая или шершавая? Твердая или гибкая? Холодная или теплая?

От слов Имы Акос поморщился, но глаза не открыл. Гладкая, твердая и теплая, словно мех кутьяха, который некогда спасал его от холода. Акос вспомнил старую кухлянку. Чтобы он и Сизи не перепутали свои кухлянки, они были подписаны. От этих мыслей Акосу стало дурно.

– Удерживай в голове настолько яркий образ токодара, насколько это возможно. Сейчас я опущу на тебя руку. Три… два… один.

Холодные пальцы Имы коснулись запястья Акоса. Он старался думать о шотетской броне, но это было сложно, потому что вмешались воспоминания. Сизи просовывала длинные руки в детскую кухлянку. Кайра крепко фиксировала рукой плечо Акоса, пока дергала за ремни.

– Ты не сосредоточен, – сказала Има. – У нас нет времени работать над этим, так что тренируйся самостоятельно. Пробуй разные образы и хоть чуточку поработай над самодисциплиной.

– У меня все в порядке с самодисциплиной, – огрызнулся Акос, открыв глаза.

– Легко быть дисциплинированным, когда ты накормлен и здоров, – ответила Има. – Теперь необходимо научиться этому, когда твой мозг едва функционирует. Попробуй еще.

На этот раз Акос представил тувенскую кухлянку из кутьяха. Она тоже была своего рода броней, только защищала от холода. Он почувствовал, как мех щекочет шею сзади, там, где заканчивается кухлянка и начинается шапка. Акос попробовал представить этот образ дважды, а затем Има глянула на свои элегантные наручные часы и объявила, что ей пора идти.

– Тренируйся, – сказала она Акосу. – Позже придет Вакрез, и ты должен притвориться.