Судьба

– А моя жизнь не ценна, выходит? – возмутился Эттрек.

Исса бросила на него скучающий взгляд.

– Вам обоим лучше выйти, – обратилась я к Зиту. – От вас требовалась только контрабанда, а не риск.

– Никто из нас никуда не пойдет, – закатил глаза Эттрек. – Позволь напомнить тебе, что большинство из нас собралось здесь, чтобы убить Лазмета Ноавека.

Я глянула на Теку, а затем на Сифу.

– Ты тоже оракул, – сказала я ей.

– Я не боюсь, – тихо ответила Сифа.

А я боялась. Какая-то часть меня желала угнать поплавок и бежать из Воа как можно скорее – спасаться от взрыва. Однако моя лучшая половина – та, которая, судя по всему, сейчас принимала решение, понимала, что должна остаться, чтобы защитить свой народ. По крайней мере дать им шанс побороться самим за себя.

Быть может, Сифа и впрямь была такой бесстрашной, какой казалась. Может, знание будущего позволяло с ним смириться. Но я так не думала.

Ей было так же страшно, как и мне. Как и любому другому было бы в подобной ситуации. Возможно, именно потому я смирилась с тем, что она осталась. Это было самым милосердным из того, что я могла ей сейчас предложить.

– Кайра должна провести нас к амфитеатру, – сказала Има.

Я удивленно на нее посмотрела. Има редко придавала мне значение. Точнее, никогда.

– Уверена, ты хорошо знакома с подземной тюрьмой, – добавила она.

– Не настолько хорошо, как с твоим блестящим умом, – ответила я Име с улыбкой.

– Ты всегда идешь на приманку? – спросила Тека.

На мгновение я задумалась.

– Да. Это – составляющая моего очарования.

Эттрек фыркнул. И мы принялись обдумывать план.

Некоторое время спустя мы наблюдали, как Айджа и Исса поднимаются на борт судна контрабандистов. Все благодаря связям Зита с криминальным подпольем Воа.

Айджа не удосужился со мною попрощаться. Но он обернулся, прежде чем скрыться из виду. Наши глаза встретились, и он кивнул мне разок.

Затем мой брат растворился в салоне корабля.





51





АКОС


Зоревой час в Гессе никогда не был для Акоса любимым временем в сезоне. Ему были по душе тихий мрак Мертвящего часа, тепло очагов и яркие цветущие тихоцветы – в этом таилось некое очарование. В самом начале недели увядания тихоцветов стаи смертоптиц пролетали над Гессой каждое утро и вечер. Они проносились, словно тучи, и пели в унисон. Песнь их была сладка и полна жизни, а внутренняя часть их крыльев розовела, как румянец Акоса.

Смертоптицами они назывались, потому как зиму проводили в спячке, и если в это время кто-то натыкался на стаю, ему чудилось, что птицы мертвы. Во время спячки даже их сердца едва бились. Но в Зоревой час птицы кружили над городом, повсюду разбрасывая розовые перья. Отец Акоса собирал их для жены и втыкал в банку, украшавшую кухонный стол.

Когда корабль Лазмета Ноавека приземлился за ковылями на севере Гессы, в воздух поднялось облако розовых перьев.

«Хотя бы не возле дома», – успокаивал себя Акос. Дом его семьи находился далеко от места, где они приземлились, хотя и у той же полосы ковыль-травы. Они подойдут к гессианскому холму сзади и по высеченным в камне ступеням подберутся к задним воротам храма.

Открыв люк, шотет испустил стон досады и задрожал. Казалось, даже Лазмет напрягся. Но Акос жадно вдохнул ледяной воздух, словно тот был для него наисладчайшей отрадой. Солдаты гоготали над Акосом, когда тот взошел на борт, замотанный в дюжину свитеров и курток, которые не давали ему даже руки опустить. Но сейчас всем было не до смеха.

Акос замотал лицо лоскутом, который вырезал из своего одеяла, оставив неприкрытыми только глаза. Он приметил рукоять ток-ножа на бедре нерадивого солдата и подумал, не заколоть ли Лазмета прямо сейчас – до атаки на Гессу? Но солдат развернулся, и возможность ускользнула, как сквозь пальцы вода.

Лазмет поманил Акоса, и он прошел к переднему флангу взвода солдат, которые жались друг к другу, стараясь спастись от холода. Вакрез с Лазметом хотя бы укутались не в один слой.

Акос вышел вперед и окинул взглядом холм Гессы. Он велел Лазмету держаться как можно севернее, чтобы приземлиться и неприметно скользнуть вдоль ковылей и грунта. Акос был уверен, что не слышал сирены, которая должна оповещать город в случае, если кто-то завидит шотетских солдат. Акос испытывал смешанные чувства: он надеялся, что Лазмет потерпит неудачу, но в то же время старался ему помочь.

К подножию холма вели две тропы. Одна из них пролегала желобом в земле и могла обеспечить защиту от ветра, а вторая – нет. Акос выбрал последнюю. Он рассчитывал, что часть солдат по пути закоченеет до смерти или хотя бы их пальцы отморозятся настолько, что они не смогут и ток-ножа удержать.

Акос кивнул в сторону голой равнинной местности и пошел вперед.


К сожалению, путь был не столь длинным, и ни один шотет не успел заледенеть до смерти. Но к тому времени, как взвод подобрался к подножию холма, солдаты уже вовсю придумывали свои способы согреться – один лучше другого. Покусывали кончики пальцев, что было не самой гениальной идеей, и оборачивали руки и лица носовыми платками и одеждой. Солдаты сбились в группы и периодически менялись местами, чтобы ветер дул на всех поочередно. Ресницы Акоса покрылись инеем, а кожа вокруг глаз онемела, но в целом он ощущал себя сносно. Вся хитрость гуляний по тувенскому морозу заключалась в том, чтобы просто смириться с неизбежностью и поверить в то, что тело само о себе позаботится. Даже когда воля к жизни умирала, тело все еще продолжало бороться.

Ветер дул уже не столь неистово. Теперь путников защищали громадные обломки скалы, скатившиеся вместе с лавинами, и естественные горные выступы, поскольку это была бугристая сторона холма Гессы. Найти ступени было не такой уж легкой задачей. Нужно было знать, где они начинаются, а память Акоса затуманилась. Хотя, судя по тому, что он уже проделал, все было не так-то и плохо. Акос обошел крупное скальное образование и обнаружил их – еле заметные вмятины, шириной с половину стопы Акоса.

– Ты вроде говорил, здесь есть ступени? – недоуменно спросил Вакрез.

– А я думал, шотетам все нипочем, – буркнул Акос в лоскут одеяла и принялся взбираться вверх по склону.

Лазмет приказал Акосу следовать первым, чтобы он не скатился в пропасть. Акос подскочил – вприпрыжку было проще преодолевать ступени. Но у него не вышло. Акоса так долго морили голодом, что уже и прыжок был ему не по силам. Он оперся руками о склон холма (хотя для шотета это скорее была настоящая гора), чтобы удержать равновесие, и полез на четвереньках.

– Сначала неделями истязаешь его голодом, а потом хочешь, чтобы он нас в гору вел? – упрекнул Вакрез Лазмета.

– Ну так иди же, помоги ему, раз такой сердобольный, – ухмыльнулся Лазмет.

Вакрез опередил Лазмета и, избегая взгляда Акоса, положил руку ему на спину. Акоса поразила сила Вакреза. Немолодой капитан приподнял его практически на носки, и они вместе продолжили путь вверх по узеньким ступеням. Ветер завывал с такой силой, что, даже если бы Вакрез решил нашептать ему что-то на ухо, он бы все равно не расслышал. Так они и шли – молча. Вакрез замедлялся каждый раз, когда замечал, что дыхание Акоса сбивалось.

Вскоре ступени стали шире и ровнее, образуя извилистую тропку вдоль склона. Все же она была сооружена для оракулов, а не для атлетов.

Снежинки отражали лучи заходящего солнца и сверкали, когда ветер сдувал их со скалы. Сие заурядное зрелище Акос наблюдал в детстве тысячи раз. Но никогда еще он не испытывал к нему такой любви, как сейчас, шествуя во главе армии захватчиков, замышляющих атаку.

Все произошло слишком быстро. Они добрались до вершины, где жиденькая рощица помогала им оставаться незамеченными. Из-за непрекращающихся ветров деревья изогнулись и скрючились во все стороны. Акосу пришлось задержаться на верхней ступени, а остальных Лазмет повел к воротам. Вакрез удерживал Акоса в вертикальном положении.

Когда Вакрез прикрыл Акоса своей массивной фигурой, он выровнялся и уверенно встал на ноги.

– Вау! – удивился Вакрез. – Держись, мальчик.

Вакрез приподнял несколько слоев одежды Акоса, сунул лезвие за пояс его штанов и прикрыл рукоять свитером.

– Так, на всякий пожарный. – Голос Вакреза прозвучал настолько тихо, что практически растворился в шуме ветра.

Акос не намеревался использовать лезвие, но все же оценил этот жест.



От травяного запаха гессианского ладана Акос чуть не потерял сознание. Он напоминал лекарство, которое мама заставляла принимать в детстве, чтобы побороть хронический кашель. Немного пряный аромат ударил в уже отогревшийся нос Акоса. Запах дюжины соцветий воскресил воспоминания о том, как Акос после школы томился в ожидании Сифы, пока та проводила встречи в зале Предсказаний, о хихиканьях над молодыми служительницами, которые заливались краской при виде повзрослевшего Айджи. Это был аромат дома.

Следуя примеру солдат, Акос избавился от нескольких верхних слоев одежды. Поднимая руки, он внимательно следил за тем, чтобы не выглянула рукоять клинка, что ему вручил Вакрез. Акос оставил на себе мягкий темно-синий свитер и несколько пар носков, благодаря которым огромные сапоги приходились ему как раз впору. На затылке Акоса выступили капли пота. Сняв шапку, он ощутил, как от шеи исходит тепло. Ноги Акоса все еще дрожали после восхождения на холм. А может, это были волнение и предвкушение.

– Сперва нужно отключить питание во всем здании, – посоветовал Акос Лазмету. – Есть основной источник энергии и резервный генератор. Направьте основной костяк солдат к главному источнику. Он находится в противоположном крыле. Сами бросайтесь к охранникам. Это туда, – Акос махнул рукой. – Запасной генератор находится неподалеку, и он никем не охраняется.

Акос вынул схематичную карту храма, которую набросал сам, и сунул ее в руку Лазмета. На ней был отображен лишь путь от задних ворот до технического помещения на цокольном этаже.

– Но здесь отмечен всего один источник, – недовольно буркнул Лазмет, изучив карту.

– О да, – ответил Акос. – Не могу раскрыть все карты сразу. Нет уверенности, что вы исполните свою часть сделки. Я сам проведу вас к резервному генератору.

Акоса не удивило то, что Лазмет не пришел в ярость. Нормальный человек бы рассвирепел, если бы в решающий момент кто-то встал на его пути. Но Лазмет нормальным не был. Он хотел, чтобы жизнь преподносила ему сюрпризы. А Акос явно все продумывал на несколько шагов вперед.

Должно быть, так Лазмет и создал Ризека. Он выражал свое осуждение ужасами – демонстрацией глазных яблок в банках или вынужденным падением людей на собственные клинки. Но если человек в конце концов заслуживал одобрения Лазмета (даже если причина этого одобрения была человеку отвратительна), ему хотелось заслужить его снова. Снова. И снова.

– Командир Ноавек, вы поведете взвод к основному источнику питания.

Затем Лазмет указал на двоих солдат. Один был темнокожим с зачесанной назад жесткой шевелюрой, а вторая – худой, светловолосой, с бледной, практически как у Акоса, кожей.

– Ты и ты – идете с нами.

В присутствии двоих солдат провернуть задуманное будет непросто. Но деваться было некуда. Если бы Акос настоял на том, чтобы они с Лазметом отправились вдвоем, это бы породило массу подозрений. Если придется убить и солдат – Акос это сделает. Он уже успел пренебречь всеми нормами морали. Подумаешь, еще одна отметка на руке!

Акос шел, а к спине прижималось прохладное лезвие клинка Вакреза. Он вел небольшую группу по каменному коридору, мимо плиты – мемориала оракулам прошлого, на котором была выгравирована длинная череда имен. Мать Акоса тоже отметит здесь свое имя, но лишь после того, как предвидит собственную смерть. Таковым было проклятие всех оракулов, на которое они были обречены.

В конце коридора забрезжил слабый розоватый свет – это был светильник, наполненный выцветающим порошком тихоцвета. Акос свернул здесь, уводя шотетов дальше от зала Предсказаний. Он решил, что будет безопасней проследовать мимо спален обитавших в храме служителей, но ошибся – в самом конце ряда дверей стояла молодая девушка с волосами, собранными высоко на макушке. Она, зевая, натягивала на плечи кофту.

Их с Акосом глаза встретились. Он покачал головой, но было слишком поздно – Лазмет заметил служительницу.

– Не дайте ей уйти, – скомандовал Лазмет со скучающим выражением на лице.

Светловолосая воительница стрелой пронеслась мимо Акоса с выставленным вперед клинком. Ее кулак окутывали черные усики Тока. Одной рукой она схватила девушку, а второй атаковала. Из груди служительницы вырвался болезненный булькающий звук – вопль, не успевший даже обрести форму.

Акос содрогнулся всем телом.

«Какова твоя миссия?» – повторил он про себя, когда к горлу подобралась желчь.

«Убить Лазмета Ноавека».

– Оставайся здесь, – тихо велел женщине-солдату Лазмет. – Убедись, что шум, который она создала, не привлек других желающих вмешаться.