Сущность

Джулиан ошеломленно посмотрел на него:

– Что?

– Я говорю, что это произошло с ней из-за вашего дома.

Джулиан не знал, что на это сказать.

Спенсер вздохнул.

– Это не ваша вина. Если быть точным, возможно, дело даже не в вашем доме. На всей этой улице что-то… неладно. Но центром всего этого зла является именно ваш дом, а участок Рибьеро, к сожалению, находится рядом. – Старик на мгновение замолчал и задумался, как будто был не уверен, стоит ли ему говорить то, что он хочет сказать. – Знаете, причина, по которой некоторые из нас и даже многие пришли на ваше новоселье, состояла в том, что мы сами хотели увидеть этот дом изнутри. А когда вечеринка… когда она прекратилась подобным образом… В общем, скажем так: большинство из наших были не так уж удивлены.

Джулиан ощутил трепет, предшествующий открытию.

– Значит, вы что-то знаете?

Старик покачал головой и попятился.

– Ничего я не знаю.

– Вы не удивились? Почему? Вы явно что-то скрываете. Что именно здесь творится? Что не так с нашим домом?

Спенсер уже стоял у самой двери.

– Я не знаю и не хочу знать. Я прожил сорок лет, не встревая в чужие дела. Это единственный способ здесь выжить: ни во что не вмешиваться. – Он открыл сетчатую дверь и ступил в холл. – Идите домой. Уходите отсюда.

– Спенсер? – позвала его из глубины дома жена.

– Уже иду, – ответил он.

И закрыл дверь.

Джулиан обернулся.

С высоты этого парадного крыльца совершенно не казалось, что с его домом что-то не так. И с гаражом тоже. Но он-то знал – что-то с ними и впрямь не в порядке, как знал это и Спенсер Оллред. И, вероятно, большинство жителей этой улицы тоже.

И, медленно бредя обратно, Джулиан думал: не потому ли «Скорая» уехала с выключенной сиреной, что Элиз Рибьеро уже была мертва.





Глава 28




Утром Меган проснулась отдохнувшей. Она уже привыкла к тому, что в момент пробуждения испытывает напряжение и стресс, и произошедшая с ней перемена была так приятна, что девочка полежала в кровати еще несколько минут, глядя на полосы света, образованные солнечным светом, который проникал в щели между шторами, и наслаждаясь ощущением свободы.

Свободы от того дома.

У Меган было такое чувство, что все закончилось, несмотря на то что произошло позапрошлой ночью, и она, протянув руку к тумбочке, включила свой айфон, больше не боясь его. Сегодня она сможет написать своим подругам, и от самой этой мысли ее охватила радость. Надев халат, Меган прошла по коридору в ванную, и ей стало неловко, когда, спустив пижамные штаны, она увидела порезы на своих ногах.

Сегодня закончилось и это.

Обычно она ела на завтрак мало, но бабушка опять наготовила кучу еды – оладьи и бекон – и Меган из вежливости заставила себя их съесть.

По какой-то причине, которую она не смогла бы объяснить, ей захотелось вернуться домой. Разумеется, на время. И уж точно не после наступления темноты. А днем, когда это было безопасно.

И когда там находился ее отец.

Конечно, частично ее желание вернуться объяснялось именно этим. Хотя со дня их переезда к бабушке прошли только сутки, Меган уже скучала по отцу, и ей казалось неправильным, что его здесь нет. Перед завтраком Джеймс с тревогой спросил ее, не собираются ли родители развестись, и она ответила ему, что нет, но сама не знала, действительно ли они не подумывают о разводе. В том, чтобы их семья вот так распалась, не было никакого смысла, но Меган знала – бабушка и дедушка считают, что между родителями что-то не так, и, чтобы сгладить ситуацию для них с братом, стараются вести себя с ними еще ласковее, чем прежде. Меган очень надеялась, что о разводе речь все-таки не идет, но тут же вспомнила о том, в каком бешенстве пребывала мама, когда они уезжали

Нам надо убраться отсюда! Нам всем, мать твою, надо убраться из этого гребаного дома! Сейчас же!

и это пугало ее. Возможно, если она поговорит с отцом, это ей поможет. Он всегда вел себя с ней и Джеймсом с большей искренностью, чем мама, и, быть может, от него ей удастся получить более честные ответы на мучающие ее вопросы.

Но Меган хотела домой не только поэтому.

Ей также хотелось увидеть, не изменилось ли что-нибудь.

Вообще, по идее, их дом должен был стать последним местом, куда Меган не терпелось бы вернуться. Наконец-то она могла свободно пользоваться телефоном, писать сообщения подругам, и поэтому было странно, что ей так хотелось попасть туда, где она чувствовала себя в такой опасности и испытывала такой страх.

Я убью вас обоих.


Но по какой-то необъяснимой причине ей казалось, что того, что обитало в их доме, больше нет – и хотела проверить, так это или нет. Чувство свободы, чувство освобождения от гнета, которое Меган испытывала с тех пор, как проснулась, было не похоже на то, что она чувствовала, покидая участок прежде. Тогда черная туча, довлевшая над нею в доме, продолжала следовать за ней, куда бы она ни отправилась, где бы она ни была. Однако теперь эта туча исчезла, и вряд ли это могло бы произойти, если бы та тварь не ушла.

Для Меган было важно самой выяснить, так ли это, и она надеялась, что, если дом теперь свободен от всяких там призраков… демонов… чем бы они ни были, все снова может наладиться.

Сначала она решила было позвонить отцу и сказать, что приедет, но после всего того, что произошло, он, возможно, не захочет, чтобы она возвращалась в дом, так что, вероятно, будет лучше, если она просто явится без предупреждения. И, хотя Меган подумывала спросить разрешения у мамы, была уверена, что в ответ услышит «нет», так что вместо этого написала Зоуи, прося подругу срочно позвонить ей и сделать вид, будто она ее куда-то приглашает. Этот прием они использовали неоднократно, и он действовал безотказно на обеих матерей.

Но то ли Зоуи была чем-то занята, то ли у нее был отключен телефон, во всяком случае, она перезвонила только почти через полчаса, когда мама Меган уже собиралась попрощаться с ней и Джеймсом и отправиться к себе в офис. Меган нарочно ответила на звонок в присутствии мамы, бабушки и дедушки и на вопрос Зоуи:

– Итак, в чем состоит твой план? – ответила так громко, чтобы слышали все:

– С удовольствием! Только спрошу разрешения у мамы.

Меган повернулась к матери и сказала:

– Зоуи спрашивает, могу ли я пойти с ней в парк на индейский религиозный праздник.

Джеймс сердито уставился на сестру, давая тем самым понять, что считает ее предательницей, раз она хочет оставить его одного. Бабушка и дедушка не разрешали ему смотреть телевизор днем, да еще и строго ограничивали время и место его игры в приставку. Так что без Меган ему предстоял долгий и скучный день, во время которого он в основном сможет играть только в домино и джин.

Меган понимала, что сильно рискует. Городской парк был виден из окна офиса ее мамы, так что той будет нетрудно выяснить, что на самом деле дочери там нет. Но вранье насчет парка было таким дерзким, что могло и сработать. К тому же там действительно проходил индейский праздник, и, если мама все-таки вызовет ее на ковер, она всегда сможет заявить, что находилась в той части толпы, которой та просто не видела.

Внезапно Меган в голову пришла еще более блестящая мысль – после того, как она побывает дома и проверит, как там обстоят дела, она действительно пойдет в парк. И вместе с Зоуи зайдет к маме, чтобы проведать ее.

Так что ее задница окажется прикрыта со всех сторон.

– Конечно, – сказала мама. – Можешь идти. Похоже, там будет интересно. Хочешь, я подвезу вас обеих до парка?

– Нет, – быстро сказала Меган. – Мы поедем туда на велосипедах.

– Но твой велосипед остался дома.

– Я хотела сказать, что Зоуи приедет сюда на велосипеде. А потом мы дойдем до парка пешком.

Мама нахмурилась.

– Это довольно далеко. Я совсем не уверена, что мне бы хотелось, чтобы ты…

– Мама, я же вот-вот пойду в восьмой класс! Господи, неужели я, по-твоему, такая дурочка, что не смогу самостоятельно пройти по улице?

– Нет, я просто говорю, что идти до парка далековато. А улицы Джардайна, возможно, отнюдь не так безопасны, как мы думали раньше.

Меган понимала, что мама думает сейчас о том, что произошло в их доме, и не знала, как развеять ее опасения. Повинуясь внезапному порыву, она снова приложила телефон к уху и сказала:

– Мама говорит, что я могу пойти, но беспокоится из-за того, что мне придется всю дорогу идти пешком. Не могла бы твоя мама нас подвезти?

– А куда мы отправимся на самом деле? – поинтересовалась Зоуи.

– Зоуи говорит, что ее мама нас подвезет.

– Ну тогда хорошо.

Меган дала Зоуи адрес дома своих дедушки и бабушки, затем закончила разговор, благодарно улыбнувшись маме и проигнорировав недовольство Джеймса. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что обманывает маму, но была твердо настроена никому не показывать этого чувства.

Ей пришло в голову, что это может быть ловушка, что кто-то или что-то заманивает ее обратно в дом нарочно, но эта тревожная мысль была мимолетной, и ее тут же сменило неотступное желание выяснить, живет ли там еще какая-то потусторонняя тварь или уже нет.

Я убью вас обоих.

Зоуи жила всего в нескольких кварталах от дома бабушки и дедушки своей подруги, и не прошло и десяти минут, как она уже была тут как тут. Меган переложила ключ от дома из своей сумочки в карман, хотя сделать это так, чтобы никто не заметил, оказалось нелегко, поскольку за нею по пятам, словно щенок, везде таскался Джеймс, прося взять его с собой. При обычных обстоятельствах она насладилась бы его муками по полной, выжав из них максимум удовольствия – заставила бы его попрыгать, прежде чем наконец сказать, что не разрешает ему пойти вместе с ней, но сегодня утром Меган было не до развлечений. Ее мысли были заняты более важными вопросами, так что она просто не обращала на брата никакого внимания, ведя себя так, будто его вообще нет.

Ее бабушка предложила Зоуи апельсинового сока, но Меган сказала, что им надо торопиться, и, пообещав вести себя осторожно и вернуться к обеду, наконец вышла в сопровождении подруги за порог.

До старого центра города и их дома путь был действительно неблизкий, и, хотя это было небезопасно и их то и дело качало из стороны в сторону, они обе всю дорогу проехали на велосипеде Зоуи, у которого, к счастью, было старомодное удлиненное седло, на котором могли поместиться двое. Зоуи крутила педали медленно, стараясь почти все время оставаться на тротуаре, и прошло почти полчаса, прежде чем подруги повернули на Рэйни-стрит и наконец остановились на подъездной дороге дома Меган.

Меган соскочила с велосипеда. Фургона было не видно, значит, папы дома нет. Это ей не понравилось. Она подумала было подождать его во дворе или даже вернуться позже, но ведь ей стоило стольких ухищрений добраться сюда, и другого шанса у нее может не быть. Меган с самого начала это понимала, поэтому и захватила с собой ключ, но перспектива оказаться в доме, когда там не будет отца, все еще вызывала у нее нервозность, и она обвела взглядом все окна, пытаясь понять, есть ли там что-нибудь необычное.

– Так зачем мы здесь? – спросила Зоуи. Пока они ехали на велосипеде, говорить было невозможно, так что у Меган вполне хватило бы времени, чтобы придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, но она нарочно не стала этого делать. Врать подруге ей не хотелось, но и правду говорить тоже. Она хотела, чтобы Зоуи вошла в дом, ни о чем не подозревая, хотела, чтобы подруга смогла высказать о нем свое честное непредвзятое мнение.

– Мне надо… забрать кое-что из моей комнаты, – запинаясь, ответила Меган.

Зоуи недоверчиво уставилась на нее.

– Да ну? – сухо сказала она. – Ты звонишь мне, врешь своей маме о том, куда мы на самом деле идем, заставляешь меня тайком привезти тебя сюда на моем велосипеде… и все только затем, чтобы ты могла забрать что-то из своей комнаты. – Подруга уже собралась продолжить с таким же сарказмом, но тут на ее лице мелькнуло странное выражение. – Погоди. Ты же не… Я хочу сказать. – Вид у Зоуи сделался одновременно встревоженный и подозрительный, шокированный и испуганный. – Мы же приехали сюда не за наркотиками? Не за марихуаной?

– Да нет же!

– Тогда в чем же дело? Не зря же ты старалась попасть сюда так, чтобы об этом никто не узнал.