Свет в глубине

Харк поспешил по тропе назад, к Святилищу.

С каждым шагом сердце бога все больше ощущалось как проклятие. Харк хотел спрятать его в какую-нибудь глубокую щель в скалах, прежде чем вернуться в Святилище. Но теперь, когда Джелт, возможно, наблюдал за ним, делать этого было нельзя.

Подойдя к Святилищу, Харк заметил, что одна из ставень на первом этаже слегка приоткрыта. Присмотревшись, он увидел внутри чье-то лицо. Вот появилась бледная рука, ладонью обращенная к нему. Судя по жесту, ему велели оставаться на месте. Лицо исчезло, ставня захлопнулась.

Харк прижался к стене, чтобы скрыться от ветра. Загремели засовы, дверь открылась, и появился Квест.

– Что вы здесь делаете? – воскликнул Харк, забыв о собственных тревогах. – Вам нельзя выходить на такой ветер!

Поверх обычной одежды старик набросил коричневые мантии, одеяло и что-то похожее на чужое пальто. Даже во всем этом ворохе вещей он выглядел изможденным и хрупким, казалось, что суровые порывы ветра могут унести его, как пушинку с семян чертополоха. Харк вдруг сообразил, что никогда не видел старого священника при свете солнца. Все морщинки, вены и веснушки пугающе выступили на коже, похожей на пергамент. Священник был настроен решительно.

– Ты не можешь принести эту вещь в Святилище, – объявил он, предостерегающе вытянув руку. – Слуги едва успокоили моих истеричных собратьев и спрашивают, почему они заметались по залам. Твое имя упоминалось много раз. Клай жаждет перемолвиться с тобой словечком.

Харк в ужасе прикрыл ладонью рот. Только допроса ему сейчас не хватает. Рано или поздно сердце даст импульс. Если его обыщут, найдут и отнимут реликт.

– Но Клай велел скорее возвращаться, – в отчаянии пробормотал он.

– Позже можешь сказать, что тебя задержали: ты увидел одного из дряхлых подопечных, бродившего по холмам. Пришлось отправиться за ним. – Глаза Квеста заискрились озорным блеском. – Я скажу, что ты стащил меня с обрыва.

– Как вы вобще смогли вырваться? – вырвалось у Харка.

– Все знают, как послушно я вел себя многие годы, – отмахнулся Квест. – Никому в голову не приходило, что я способен на такое. Ты принес те документы?

– Принес… но давайте все сделаем побыстрее. И потом вам нужно вернуться.

За углом, подальше от входа, они нашли укрытие. Харк загородил Квеста от ветра, беспокоясь из-за трясущихся рук и хриплого дыхания священника.

– Архива в кабинете доктора больше нет, но я нашел это!

Харк вытащил из-за пазухи кучу записных книжек и документов.

– Смотрите!

Он взял первую книжку, пролистал и открыл на том месте, где был карандашный рисунок.

– Я хочу знать, что Вайн думает о таких метках: длинная петляющая штука, выходящая из шеи под подбородком, с огоньком на конце… также зубы… и все остальное. Что она говорит? – горячо воскликнул Харк.

Несколько минут Квест молча смотрел на рисунок.

– Она здесь не пишет о метках, – тихо сказал он. – Это записная книжка об обитателях глубокого, темного моря. Рисунок изображает существо, которое она называет рыбой-драконом, а мы, священники, называли их лампочными призраками, они часто плавали вокруг наших батисфер во время погружений. – Он окинул Харка сочувственным, но проницательным взглядом. – Скажи, как именно помечен твой друг?

Харк покраснел, с трудом сглотнул и вместо ответа открыл вторую книжку:

– Как насчет этой? В ней точно должно быть о метках.

Он показал на детальный рисунок руки с лишним пальцем. Квест начал читать, и на лбу его медленно проступала глубокая морщина.

– Да, это о метках, – подтвердил он. – Доктор пытается понять, почему они вообще появляются и можно ли из них извлечь пользу. «Когда плоть смягчается и становится податливой, ее можно убедить вернуться к старым формам или принять новые. Ее даже можно научить принимать посторонние объекты как часть себя». А-а, это очень интересно!

– Интересно? – удивился Харк.

– Доктор уверена, что человеческое тело имеет врожденное представление о том, какой должна быть его форма. Однако, когда тело человека встречается с водой Подморья или боготоваром, оно тушуется, не понимая, какой должна быть истинная форма. Материя будто чувствует, что существующая форма неправильная, уродливая, поэтому тело пытается исцелиться, становясь более похожим на то, что считает истинной формой. Именно поэтому появляются метки. Доктор Вайн видит в них новые возможности. Если тело можно убедить поменять представление об истинной форме, вероятно, его можно будет убедить принять замещающие части тела других людей, механические конечности или даже фрагменты боготовара…

– Я не хочу добавлять Джелту ничего нового, – оборвал Харк. – Хочу, чтобы он стал таким, как прежде. – Он силился понять, о чем говорит Квест.

– Значит… если кто-то меняется, это происходит потому, что его тело думает, будто должно принять другую форму? Значит, можно приказать телу вернуться в старую форму?

– Такова ее теория, – осторожно ответил Харк. – Но как же нам это сделать? Как заставить его вернуться назад? В книжке об этом сказано?

Квест покачал головой:

– Подозреваю, что это лишь книга для заметок, куда она записывает приходящие ей в голову идеи. Похоже, ее полное исследование меток содержится в другой книге.

Харка охватило разочарование. Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что полное изложение ее исследований находится в книге, обтянутой серой кожей. «Может, стоит поговорить с ней, попросить ее вылечить Джелта. Она не доверяет мне, но я ей нравлюсь», – с отчаянием думал Харк. Надежда загорелась было в нем, но тут же угасла. Харк нравился доктору Вайн, но она с первого дня дала понять, что, если он ей солжет, нарушит правила или возобновит общение со старыми дружками, прощения не будет. Он не смог бы объяснить то, что случилось с Джелтом, не сознавшись в нарушении правил.

– Думаю, что знаю, где может быть доктор Вайн, – признался он. – Она работает на севере острова. На базе Лиги бдительности. Большинство людей даже не знают, что она там.

– Зато ты знаешь, – тихо ответил Квест, и Харк услышал множество вопросов, скрывавшихся за этими тремя словами и терпеливо ожидающих своей очереди.

Даже после их потасовки Харк боялся потерять дружбу с Квестом. Он не хотел признавать, что все эти месяцы у него были скрытые мотивы для разговоров со священником. Но какой у него был выбор? Еще одна ложь? Он так устал от вранья.


Харк вздохнул и в упор глянул на Квеста. Увидел глубокие морщины, начерченные житейским опытом, россыпь гусиных лапок, похожих на тонкие вены осенних листьев, и острые, мудрые, наблюдательные глаза.

– Вы уже знаете, да? – спросил Харк. – Знаете, что я шпионю по поручению доктора Вайн. И всегда знали.

Старый священник ответил слабой улыбкой с оттенком грусти, на которую Харку было трудно смотреть.

– Я никогда не знал наверняка, – ответил он, – но подозревал. Вот почему я поощрял тебя беседовать со мной, сделал так, чтобы ты разговаривал со мной чаще, чем с окружающими. Даже осторожные расспросы могли бы ужасно огорчить некоторых. Я хотел избавить их от этого. Я их должник.

Харк был задет, услышав, что старик разговаривал с ним, защищая других священников. Их дружба была такой тонкой, хрупкой, как карточный домик, построенный на обоюдном обмане.

– Все было не так, как вы думаете, – порывисто выпалил он. – Не все было ложью. Теперь вы мне не поверите…

– Знаю, – кивнул Квест беззлобно. – Думаешь, я доверил бы свои секреты кому попало?

Харк быстро вытер обожженные слезами глаза. Он все еще не смел взглянуть на друга. Их странный, удивительный союз снова чуть не треснул, но каким-то образом выдержал новый удар.

– Если я достану эту книгу, вы мне ее прочтете? – спросил Харк.

– Ты в самом деле хочешь выкрасть ее с базы Лиги? – опешил Квест.

– Вайн сказала, что, если у меня будут очень срочные и важные новости, я должен прийти и найти ее на базе. – Харк пошарил в поясном мешочке и вынул записку Вайн. – Если меня поймают, я дам им это.

– «Предъявитель этого письма – мой слуга Харк, – прочитал Квест вслух. – На его благоразумие можно рассчитывать, поэтому, пожалуйста, не стреляйте в него. Дайте знать о его прибытии». Харк, я прошу тебя не делать этого. Я помогу тебе, если смогу. Но должен сразу сказать: с книгой доктора или без нее я не верю, что твоего друга можно спасти.

– Может, у меня ничего не получится, – устало ответил Харк. – Может, я веду себя глупо. Но я должен попробовать его спасти!

– Тогда, по крайней мере, оставь сердце со мной, – предложил Квест. – Даю слово чести, оно останется невредимым.

Харк невесело рассмеялся:

– Как только я уйду, вы решите, что судьба мира дороже вашего слова. Разве не так?

Квест не стал отрицать, только плотнее закутался в теплые одежды.

– В таком случае, – объявил он, – я иду с тобой.

– Что?! – ужаснулся Харк. – Нет! Вам нужно скорее вернуться обратно в Святилище.

– Если я переступлю порог Святилища, – пояснил Квест, – меня немедленно задержат и начнут насильно за мной ухаживать. Хуже того, за мной будут следить. И тогда мне будет трудно тебе помочь. Значит, пока есть смысл оставаться на воле.

Никакие доводы Харка не смогли убедить Квеста вернуться в Святилище. Пришлось признать, что в словах священника есть смысл. Однако Харку не нравилась идея тащить больного пожилого человека на дальний край острова по открытым всем ветрам холмам.

– Вы заболеете, – заметил Харк с жестокой прямотой, – и задержите меня. Им будет легче меня поймать.

Этот аргумент подействовал на Квеста, и они наконец пришли к компромиссу. Квест подождет Харка в хижине Данлина.

Когда они добрались до берега, Харк пошел вперед убедиться, что лачуга пуста, и только потом отвел Квеста в убежище.

– Я скоро вернусь, – пообещал Харк, неловко переминаясь с ноги на ногу. – А если нет, возвращайтесь в Святилище, я найду вас там.

Ему не хотелось оставлять Квеста в холодной сырой хижине. Распорядки Святилища привили ему новый образ мыслей. Он почти собственной шкурой чувствовал, как сквозняки впиваются в Квеста и отзываются болью в суставах.

– Я дождусь твоего возвращения, – твердо сказал Квест. – Переживай за себя. Не за меня.





Глава 32




К тому времени как Харк поднялся на вершину холма, к каменной пирамиде, солнце уже клонилось к горизонту. Перед ним до самого моря расстилались зеленые и коричневые кустарники, кое-где под действием ручьев изрезанные черными утесами и ущельями. Вдалеке можно было различить скопление серых крыш вдоль береговой линии и тускло-бордовые стены аванпоста Лиги бдительности.

Дул северный ветер, донося слабый звон ударов металла по металлу. Видимо, внизу что-то сооружали или чинили. За деревней виднелась пришвартованная в бухте маленькая лодка, а вдоль причала темнела длинная тень, которая вполне могла оказаться необычайно длинной субмариной.

Если Харк в открытую спустится к деревне и покажет клочок бумаги первому встречному, вряд ли его пристрелят как вора или шпиона. Однако придется объяснять свое появление Вайн и, возможно, ему не представится шанса стащить ее записную книжку. Если он действительно намерен украсть ее научные заметки, нужно тайком пробраться туда. План был опасным и ненадежным, но другого выхода он не видел.

Харк вспомнил слова Вайн, когда та отдавала ему записку: «Найди одного из часовых и дай им это, чтобы они знали, что ты работаешь на меня. Стража найдет меня и приведет со склада». Пакгауз. Если повезет, окажется, что именно там она проводит исследования.

Одно здание на левой стороне лагеря казалось больше остальных. Его стены поблескивали болезненно-желтым цветом. Харк сполз в неглубокий сухой ров и начал пробираться вниз по холму извилистым маршрутом вдоль русла засохшей речушки. Чертополох и кусты можжевельника, росшие по берегам, вытянулись с человеческий рост, обеспечивая надежное прикрытие. Иногда ему мерещился шорох со стороны ущелья, но, когда он оглядывался, никого не было видно. В затылке, однако, свербило, и Харк воображал, как Джелт бесшумно крадется за ним по мелкому рву.

Солнце уже садилось, небо гасло, наливаясь цветом темной меди. Крик чаек, шум моря и лязг металла становились громче, и Харк пришел к выводу, что, должно быть, деревня легионеров близко. Он осторожно выбрался из рва и быстро пополз между двумя пятнистыми утесами. Всмотрелся и прямо под собой увидел узкую панораму аванпоста. Он почти добрался!