Своенравный подарок

Антония невольно покраснела: в глубине сознания мелькнула мысль о том, на что же похожа холостяцкая берлога мужчины, который редко бывает в столице… Оказывается, Ив об этом позаботился заранее.

– Я и не переживала, – тем не менее ответила Тони, оглядывая дом.

Не очень большой, даже скорее скромный, по меркам столицы, но фасад не облупленный, без трещин в штукатурке, немногочисленная лепнина не отбита. Де Ранкур передал лошадь на попечение конюха и ухватил Тони за руку – ее пальцы утонули в широкой ладони. Супруг открыл дверь и пропустил оробевшую вдруг девушку вперед:

– Заходи.

Она переступила порог, рассматривая темноватый холл, отделанный дубовыми резными панелями, деревянную лестницу в углу. Две двери напротив друг друга были закрыты, но откуда-то из-под лестницы бесшумно вынырнул дворецкий – представительный, довольно молодой мужчина в темно-синей ливрее – и почтительно склонился.

– Милорд, миледи, – негромко поздоровался он. – Какие будут указания?

– Пожалуй, ужин, – кивнул Ив, направляясь к лестнице и ведя за собой Антонию. – В спальню неси, – на ходу добавил он, поднимаясь по ступенькам.

– Да, ваша светлость, – снова поклонился дворецкий.

Тони не удержалась от ехидного замечания:

– Ты же говорил, не любишь своего титула, а распоряжаешься так, будто всю жизнь это делал.

Ив невозмутимо пожал плечами.

– Я жил во дворце. До того момента, пока не уехал в Ровению. Так что кое-какое воспитание все же имею, – насмешливо произнес де Ранкур, посмотрев на супругу через плечо.

Она ничего не ответила. Антонию с каждым шагом охватывала все большая неуверенность, и она изо всех сил старалась не показать свою нервозность. Ив свернул в коридор на втором этаже и остановился перед второй дверью слева, распахнув ее перед супругой.

– Нам сюда, – коротко ответил он.

Спальня. Довольно большая, оформленная в золотисто-коричневых тонах и явно принадлежавшая мужчине, судя по сдержанности обстановки. Ничего лишнего, никаких статуэток, украшений. Только на стене над камином – нейтральный пейзаж. Антония замерла на пороге, обхватив себя руками.

– Это… моя спальня? – пробормотала она, окончательно оробев.

– Это наша спальня, – поправил ее Ив, выделив второе слово, и прикрыл дверь.

– Н-наша? – Тони обернулась к нему. – То есть у меня отдельной не будет?

Ив чуть нахмурился, скрестив руки на груди.

– Зачем тебе отдельная спальня? – с искренним недоумением спросил он. – Мы будем спать вместе, Антония, и это не обсуждается. В общем, обустраивайся, твоя горничная уже здесь, вещи тоже. Я чуть позже подойду. – Де Ранкур отвернулся и взялся за ручку двери.

– Ты куда? – вырвался у нее удивленный вопрос.

– Обрадовать твоих родителей и тетю, – с усмешкой пояснил Ив. – И уговорить их не сильно тебя ругать.

Антония отвернулась, густо покраснев; в душе опять зашевелились чувство вины и стыд за собственное безответственное поведение, но признаваться в этом или тем более просить прощения она не собиралась.

– Скоро вернусь, – попрощался Ив и вышел.

Девушка осталась одна. Она еще раз обвела взглядом комнату, стараясь не смотреть на широкую кровать под покрывалом цвета кофейного зерна, и заметила еще кое-что: туалетный столик. Причем на нем уже стояли знакомые шкатулки, несколько флакончиков и прочие ее безделушки. Значит, вещи действительно перевезли сюда, и это их с Ивом общая спальня. «Единственная спальня», – поправила Тони себя. Прерывисто вздохнув, она подошла к изголовью кровати и дернула шнурок звонка – хотелось срочно помыться и переодеться в чистое, ей показалось, что за время путешествия пыль въелась под кожу. Дожидаясь прихода горничной, Тони заглянула за две другие неприметные двери: за одной обнаружилась вполне приличная ванная комната с большой ванной из серого с искрой камня и кранами, и девушка чуть не захлопала в ладоши от радости. Тут же открыв, чтобы набиралась вода, она обследовала помещение дальше. На полочках стояли ее флакончики, на крючке висел любимый махровый халат, а на скамейке у стены лежала стопка чистых полотенец. На ходу расстегивая рубашку, Антония заглянула за вторую дверь, убедилась, что там гардеробная, и нырнула обратно в ванную, наполнявшуюся потихоньку чудесным теплым паром от воды.

– Миледи? – раздался знакомый голосок, и в приоткрытую дверь заглянула горничная. – О, вы вернулись! – На ее лице отразились облегчение и радость. – Ох, мы так волновались, так волновались! – затараторила девушка, подскочив к герцогине и помогая ей раздеться. – Его светлость пообещал, что найдет вас! Вам повезло с мужем, госпожа. – Горничная вздохнула. – Хороший он человек.

– Угу, – пробормотала Антония, отбросив штаны, и забралась в горячую воду, замычав от удовольствия.

Следующий почти час она блаженствовала. Отмокала, грелась, мылась. И когда вылезла из воды, благоухая тонким цветочным ароматом, и завернулась в любимый пушистый халат, жизнь показалась ей прекрасной. А в спальне ждал вкусный ужин, накрытый на столике у окна, и еще… На кровати, аккуратно разложенный, лежал тот самый подарок матери, который Тони оставила в покоях во дворце. Девушка замерла посреди комнаты, не сводя с него взгляда; сердце забилось чаще. Она отметила, что за окном почти стемнело, спальню окутал уютный полумрак – горели всего два светильника на стенах да тлели угли в камине.

– Я подумала, миледи, что вы захотите надеть именно эту сорочку, – тихо произнесла горничная и покосилась на госпожу. – Но если желаете…

– Н-нет, я надену, – запнувшись, ответила Антония слегка охрипшим голосом.

Ив еще не вернулся, и она обрадовалась этому обстоятельству. Волнение стремительно набирало обороты, пульс стучал все чаще, и при одной мысли, что де Ранкур увидит ее в таком откровенном наряде, начинало гореть не только лицо, но и уши, и остальное тело. Странное, тягучее томление разлилось до самых кончиков пальцев, внизу живота зародилась непонятная дрожь, передавшаяся в коленки, и Антония поспешно шагнула к кровати, не сводя взгляда с ночной сорочки.

– Спасибо, Серин, – пробормотала юная герцогиня де Ранкур. – Можешь идти…

– Да, госпожа, спокойной ночи. – Служанка присела в реверансе и бесшумно покинула спальню.

Антония зачем-то оглянулась, прислушалась к тишине за дверью, а потом опустила руки, позволив халату упасть на пол. Поежившись от свежего воздуха, она шагнула к кровати и аккуратно взяла сорочку, позволив тонкой ткани невесомо скользнуть по телу вниз. Чувствительная до болезненности кожа отозвалась чередой горячих вспышек от шеи до самых пяток, у Тони сорвалось дыхание, и она беззвучно охнула, наклонилась и подобрала халат, закутавшись в него обратно. Вот так спокойнее и удобнее, чем полуголой разгуливать по комнате, куда в любой момент может вернуться Ив. Забравшись с ногами в кресло, Тони тихонько вздохнула и принялась за ужин, надеясь за едой немного отвлечься от тревожно-сладких дум о предстоящей ночи.

Талант повара оказался выше всяких похвал, и Антония с удовольствием поела. Она успела соскучиться по нормальной еде в своем кратком, но захватывающем путешествии. Когда девушка доедала последние кусочки тушеного мяса, дверь открылась, и на пороге появился Ив де Ранкур. Тони вздрогнула, чуть не уронив вилку, и уставилась на него, напряженно замерев в кресле.

– Уф, – шумно перевел дыхание супруг, на ходу стянув куртку, и небрежно бросил ее на стул. – Вот теперь можно отдыхать. – Не останавливаясь, он направился к ванной, бросив на Тони косой взгляд: – Приятного аппетита.

Едва муж скрылся за дверью, девушка тут же слезла, торопливо причесалась, добавив немного магии и подсушив влажные волосы, заплела косу и, поколебавшись, сбросила халат. Глупо залезать в нем в постель, Антония понимала, что Ив, самое малое, посмеется над ее застенчивостью, если в приказном порядке не скажет снять его. Лучше не усугублять, она и так нервничала. Юркнув под одеяло, Тони натянула его до самого подбородка и перевела дыхание, то и дело косясь на дверь, за которой в ванной комнате шумно плескался ее муж. Интересно, он удосужится прикрыться или выйдет прямо так, посчитав, что скромностью молодой супруги уже можно пренебречь?.. Антония прикусила губу и вцепилась в край одеяла, лихорадочно размышляя, как себя вести в последнем случае. Казалось, если Ив заметит ее смущение, насмешек и ехидных замечаний она получит сполна и понимания вряд ли дождется.

С другой стороны, проснулось чисто девичье любопытство. Она ведь никогда не видела полностью обнаженного мужчину… Мелькнула мысль, везде ли Ив такой мускулистый, и, тихо пискнув, Антония зажмурилась, уткнувшись носом в одеяло и чувствуя, что лицо горит от прилившей крови. Собственные откровенные думы и зашевелившееся сильнее любопытство ввергли девушку в замешательство. Она облизала пересохшие губы, поерзала, снова покосившись на дверь ванной, – и та распахнулась, явив супруга Антонии. Лицо его выражало умиротворение, расслабленная улыбка говорила о том, что после водных процедур герцог более чем доволен жизнью. Кое-где на коже блестели капельки воды, и Тони зачарованно скользила взглядом по открывшемуся виду. На Иве было лишь неширокое полотенце, с опасной небрежностью завязанное низко на бедрах. Глаза девушки уперлись в прикрытую махровой тканью пятую точку мужа, она отметила ямочки на пояснице, снова засмотрелась на рельефно проступавшие на спине мышцы…


И тут Ив обернулся и посмотрел на нее. Тони вздрогнула, немного испуганно уставившись на мужа; собственные сумбурные эмоции ошеломили и сбили с толку. Она одновременно и боялась, и хотела, чтобы муж снял полотенце, явив себя наконец во всей красе, а если еще и подойдет к ней… Антония звучно сглотнула, чувствуя растерянность и беспомощность. Захочет ли Ив сделать все так, чтобы ей было хорошо, как говорила мама? Или ему все равно, получит она удовольствие или нет? Супруг же смерил ее взглядом, хмыкнул и лениво усмехнулся.

– Не надо так испуганно смотреть на меня, – попросил он, взяв с тумбочки расческу, и пару раз прошелся по влажным волосам. – Не трону я тебя сегодня.

Тони окончательно перестала понимать себя, когда от этих слов в груди болезненно кольнула обида: она тут переживала, готовилась, даже мамин откровенный подарок надела! А он – не тронет?! Словно и не она буквально пару минут назад нервно размышляла над тем, как бы было хорошо, отодвинься эта ночь хотя бы на следующую. Девушка настороженно следила за Ивом, и, когда он небрежно ухватился за полотенце, совершенно определенно собираясь от него избавиться, мысли Антонии судорожно заметались: отвернуться или все же посмотреть?.. Решить она не успела. Де Ранкур сдернул с бедер кусок махровой ткани, уронив его на пол, и Тони тут же рефлекторно зажмурилась, вцепившись в одеяло и чутко прислушиваясь к звукам.

– И вовсе я не испуганная! – упрямо прошептала она себе под нос, не думая, что супруг услышит.

Однако слух у него оказался острым.

– А чего тогда глаза закрыла? – с отчетливым ехидством поинтересовался Ив. – Неужели смущаешься? Учти, я привык спать голым и менять свои привычки не собираюсь.

– Да пожалуйста, – тут же отозвалась девушка и фыркнула, хотя на самом деле от его слов внутри все мелко задрожало и спокойствие окончательно покинуло Антонию. – Мне дела нет до того, как ты там привык спать. – Она хотела сказать это уверенно и насмешливо, но вышло тоненько, почти по-детски.

– Может, тогда все-таки откроешь глаза? – А вот сейчас в словах мужа прозвучал откровенный вызов.

И Тони приняла его, храбро распахнув ресницы и втайне надеясь, что Ив все-таки сел хотя бы. Не тут-то было. Он стоял напротив, скрестив руки на груди и расставив ноги, глядя прямо на нее с широкой ухмылкой и подняв одну бровь. Ошарашенной и донельзя смущенной девушке представилась отличная возможность рассмотреть супруга в деталях. В том числе и… то, что спереди. У Тони моментально пересохло в горле, а уши, казалось, сейчас сгорят и осыплются пеплом от открывшегося зрелища.

Она не отвернулась, до самого носа укрывшись одеялом и медленно рассматривая Ива, несмотря на жаркий румянец и колотящееся с перебоями сердце. Сейчас, не скрытый одеждой вообще, он, конечно, выглядел внушительно: везде сплошные мышцы, ни грамма жира, никаких лишних складок. Мускулы красиво перекатывались под бронзовой кожей при малейшем движении, и Тони не могла отвести от мужа глаз. В особенности взгляд разволновавшейся девушки то и дело возвращался к темно-рыжей дорожке жестких волос, переходившей в курчавую поросль, из которой виднелась весьма занятная часть тела супруга. В голове тут же вспыхнуло множество вопросов, половина из которых имела неприличный подтекст, и она страшно пожалела, что, кроме Ива, не у кого спросить ответ на них. Ну не придешь же к матери… Прежде чем Тони откроет рот, сгорит от смущения до самых туфелек.

– И как, нравлюсь? – Насмешливый голос мужа вырвал Антонию из сумбурных размышлений, и пойманная на горячем, то есть на откровенном разглядывании девушка смешалась еще больше.

Но ррыхра ей в печенку, если Тони позволит ему увидеть ее нервозность! Она распрямила плечи, неосторожно выпустив из пальцев одеяло, и демонстративно окинула Ива взглядом.

– Не самый худший вариант, – наконец небрежно произнесла девушка и кивнула. А потом все же не удержалась от шпильки: – Хотя, знаешь, от шрамов можно было бы и избавиться…

Ее прервал громкий хохот Ива – запрокинув голову, он искренне веселился, и Антония сердито засопела, не понимая, что такого смешного сказала. Фыркнув, она улеглась на краю широкой кровати, завернувшись в одеяло, как гусеница, и буркнула:

– Спокойной ночи.

Ив ответил не сразу. Все еще посмеиваясь, он прошелся по спальне и погасил все светильники, и теперь густой полумрак разгоняли лишь тлеющие в камине угли. Комната сразу стала уютнее, и Тони уставилась на переливавшиеся оранжевым огоньки, чувствуя, как волнение потихоньку растворяется и дыхание приходит в норму. Хотя перед глазами нет-нет да всплывала картинка обнаженного де Ранкура… Зажмурившись, Тони тряхнула головой и дала себе мысленный подзатыльник, а потом все же призналась себе, что ее муж более чем хорош. Не до конца улегшееся любопытство не давало покоя, захотелось прикоснуться к герцогу, пощупать эти мышцы – ведь до сих пор она не то что не дотрагивалась, даже не видела обнаженного мужчину. И эта штука… Она выглядела странно, на взгляд Антонии. «И удобно ему с ней ходить?» – рассеянно подумала она и беззвучно охнула, осознав, о чем размышляет.

Кровать прогнулась – Ив решил лечь, как поняла Тони, и тут же вернулось волнение, пробежавшись горячими невидимыми пальцами вдоль позвоночника. Она замерла, ловя каждый звук, тело тут же напряглось. Де Ранкур между тем повозился, устраиваясь, и в спальне наступила тишина. Антония еще подождала пару мгновений, ожидая, что муж хотя бы ближе придвинется, что ли, но ничего не происходило. С каждой секундой ей все больше хотелось оглянуться и посмотреть, что он делает, но Тони аж пальцы в кулаки стиснула, удерживаясь от осуществления этого желания. Вдруг Ив как раз и ждет, пока она пошевелится, а так пусть думает, что уснула. Хватило ее ненадолго. В какой-то момент показалось, что тело затекло, зачесался кончик носа, и ужасно захотелось перевернуться на живот и обнять подушку, как любила спать Антония. Стало жарко, желание откинуть край одеяла сделалось непреодолимым. Сдавшись, Тони пошевелилась, потом коротко вздохнула и поменяла позу, не открывая глаз и запретив себе смотреть на Ива. Еще не хватало наткнуться на его ответный взгляд и очередную колкость. Или на что-то другое…

От последней мысли она вздрогнула, облизнула моментально ставшие сухими губы и отмахнулась от неприличных картинок. Он ведь сказал, что не тронет ее сегодня, значит, можно спать спокойно. Антония поерзала, слегка удивившись реакции тела: жар зародился в самой глубине, растекся по венам вязкой карамелью, заполнил каждую клеточку и сосредоточился внизу живота и между ног, где стало совсем горячо и… влажно. От осознания последнего факта ей стало неуютно, растерянность мешалась с непонятным, смутным ожиданием чего-то, и лежать спокойно становилось с каждой минутой все сложнее. Сон упорно не хотел идти к ней, и Тони уже почти решилась встать и найти библиотеку, чтобы почитать, однако не успела.

Раздался звук, больше всего похожий на тихое рычание, и в следующий момент Антония, протестующе пискнув, оказалась в крепких и жарких объятиях мужа, прижатая к его груди. А он еще и придавил бедра Тони коленом, почти полностью ее обездвижив.

– Спи уже, несносное создание! – фыркнул он ей на ухо со смесью веселья и раздражения. – И уйми сумбур в своих эмоциях, я тебя умоляю, я зверски устал за эти дни и хочу просто отдохнуть… – Последние слова он пробормотал уже ей в затылок, щекоча дыханием и снова пробуждая непонятную дрожь где-то в глубине.

Почти сразу Антония почувствовала, как отяжелело тело Ива, практически навалившись на нее, но, как ни странно, неудобства девушка не испытывала. Наоборот, как и тогда, на постоялом дворе прошлой ночью, стало уютно, тепло и напряженные мышцы сразу расслабились, как по невидимой команде. В гнезде из сильных рук и одеяла, ощущая ровный стук сердца спиной, Тони с удивлением поняла, что волнение уходит, жар потихоньку затихает, а веки неудержимо закрываются. Незаметно и очень быстро подкрался сон. И она ему не сопротивлялась.



Ив снова проснулся раньше, привычный к быстрому отдыху, и, опершись на локоть, с задумчивым видом глядел на спящую супругу, разметавшуюся во сне по подушке. Она явно любила поспать – правильно, домашней девочке незачем вставать слишком рано. Домашняя девочка… да уж, лучше не скажешь. Ив едва слышно хмыкнул, его взгляд медленно скользил по расслабленному личику с приоткрытыми губами сочного розового цвета, по чуть вздернутому носику, подрагивавшим ресницам. Толстая иссиня-черная коса, уже слегка растрепавшаяся, лежала рядом, несколько прядей упали Антонии на лоб и щеки. Глаза Ива спустились ниже, вдоль изящного изгиба шеи, немного задержались на синеватой жилке и остановились на ямочке между ключицами. Такая тонкая кожа, светлая, наверняка нежная и бархатистая на ощупь. Ив склонил голову, поймав себя на том, что не может отвести взгляда от супруги. «Трогательная, беззащитная и… соблазнительная в своей невинности», – осознал де Ранкур, почувствовав, что его собственное тело откликнулось на Антонию совершенно однозначным образом.

Сердце в груди застучало быстрее, разгоняя кровь по венам, низ живота стремительно наливался знакомой тяжестью, а член становился с каждым мгновением тверже, требуя уже активных действий по соблазнению собственной жены. Тем более что Ив имеет на это полное право. И как раз пока она спит, можно воспользоваться… Тогда удастся избежать долгих уговоров и ненужного сейчас стеснения. В де Ранкуре вдруг проснулась настоятельная потребность сделать эту девочку своей вот прямо сейчас, не откладывая больше, не делая снисхождения. В конце концов, она его жена. И раз у нее огненная магия, скорее всего, и темперамент под стать, да и характер об этом говорит. К тому же ее можно стольким интересным вещам научить, и это будет весьма увлекательный процесс, как подсказывало чутье. Вспомнив, как разволновалась малышка вечером всего лишь от того, что он лег с ней рядом в постель обнаженным, де Ранкур чуть не сглотнул шумно, а член стал просто каменным. Он хотел ее, эту вредную девчонку, у которой в голове творилось ррыхр знает что. Взгляд опустился ниже, на едва прикрытую сорочкой аппетитную грудь. Лямка сползла с плеча, сквозь тонкое кружево просвечивал темный сосок, и герцог не удержался от искушения.

Не сводя со спящей супруги глаз, он протянул руку и осторожно погладил сквозь ткань заманчивую вершинку. Антония пошевелилась, с приоткрытого рта сорвался легкий вздох, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. Она продолжала пребывать в своих девичьих снах. Голубые глаза Ива вспыхнули, губы медленно раздвинулись в чувственной, предвкушающей улыбке, и он осторожно потянул ткань, освобождая соблазнительное розовое полушарие. Несколько мгновений полюбовался на открывшуюся картину, потом снова погладил и еще раз, пока темно-розовая горошина не стала твердой и чувствительной. Антония задышала чаще, но все еще не проснулась, чему Ив только обрадовался. Он не был уверен, что его выдержки хватит надолго, и очень надеялся, что к моменту, когда Тони все же раскроет глаза, осознав, что происходит, останавливаться будет уже поздно. Приподнявшись, Ив оперся ладонью с другой стороны от девушки, наклонился и прихватил губами вершинку, слегка втянув ее в рот и нежно пощекотав языком. Наградой ему послужил тихий возглас и хриплый со сна, не слишком уверенный голос.

– И-ив, ч-что ты делаешь?.. – пробормотала Тони, видимо, еще не до конца проснувшись.

Де Ранкур, на мгновение отвлекшись от своего приятного занятия, встретился с ней взглядом: в затуманенных глазах супруги, сейчас ставших красивого темно-серого цвета, плескалось сонное удивление, но, к удовольствию Ива, возражать против его действий она не спешила. Широко ухмыльнувшись, он ответил:

– Глупый вопрос, Огонечек.

И вернулся к призывно торчавшему шарику, словно просившему продолжить ласку.

…Антония спала, и ей снился чудесный сон. Что-то нежное, приятное, откуда категорически не хотелось возвращаться в реальность. Кто-то прикасался к ней осторожно и едва ощутимо, и желания отстраниться не возникало. Словно бабочки порхали по ставшей очень чувствительной коже, щекоча лапками, и Тони не сдержалась, тихо вздохнула. Вот одна бабочка мазнула крылом по груди, задев сосок, и тело отозвалось вспышкой ярких ощущений, новых и оттого не совсем понятных. И снова прикосновение, только теперь из воздуха соткался лепесток и плавно опустился на грудь, скользнув по уже напрягшейся вершинке и одарив очередной россыпью ощущений. Где-то на границе сознания зашевелилось смутное понимание, что происходящее с ней – не совсем сон. Слишком уж сильными были эмоции, да и, кажется, прикосновения тоже не совсем принадлежали бабочкам и лепесткам…

Это оказался Ив, это его губы, уверенно захватив в плен ставшую слишком чувствительной твердую горошину соска, заставили Антонию тихо вскрикнуть от неожиданности. Сорочка уже не прикрывала ее грудь, а его рот показался обжигающим, и, захваченная необычными переживаниями, Тони не сдержала вопроса. Только голос дрогнул, выдав ее волнение, да муж и так мог чувствовать, что творится в душе девушки, благодаря третьему дару. И да, глупо было с ее стороны спрашивать, что происходит, – красноречивое доказательство серьезности намерений Ива прижималось к ее бедру, и Антония догадалась, что это та самая штука, которую она видела вечером. Но… почему теперь она твердая?.. Мысль потерялась, потому что Ив решительно сдернул с Тони одеяло, не отрываясь от увлекательного действа, и настойчиво потянул с юной супруги сорочку, собираясь, по всей видимости, избавиться от мешавшей одежды. Антония не возражала…

Тонкая ткань вдруг стала раздражать, захотелось ощущать прикосновения без всякой преграды, и девушка послушно опустила руки, позволив сорочке соскользнуть вниз и открывая Иву дальнейший простор для действий. Казалось, вслед за стремительно сползавшим с ее тела шелком кровь в венах превращается в жидкий огонь, обжигая изнутри, заставляя дышать чаще. Тони сама не поняла, в какой момент пальцы зарылись в густые волосы Ива, сжав рыжие пряди, прижимая его голову ближе. Между тем он оставил в покое грудь, сладко нывшую от доставшейся ей порции ласки, и поцелуи сместились на живот, лихорадочные, грубоватые – Ив слегка прикусывал нежную кожу, заставляя Антонию вздрагивать и судорожно всхлипывать.

Она зажмурилась до разноцветных мушек перед глазами, перестав ощущать свое тело, растворившись в нахлынувших ощущениях и совершенно позабыв про какую-то там стеснительность или смущение. Внутри нарастало напряжение, нервы дрожали, натянутые до предела, и голова кружилась все сильнее. Хотелось чего-то большего, но чего – Тони сама до конца не понимала и поэтому могла лишь послушно подаваться навстречу, полностью доверившись мужу, – ведь мама говорила, он все сделает как надо… Сорочки на ней давно уже не было, а Ив спустился до самого низа живота, щекоча горячим дыханием, и Антония не сдержала нервного смешка, сильнее вцепившись в волосы мужа. Его ладони скользнули по бедрам, россыпь быстрых, жалящих поцелуев пролегла совсем рядом с тем местом, где все жарко пульсировало от проснувшейся страсти, и Антония, повинуясь мудрому древнему инстинкту, послушно раздвинула ноги. Она больше не задавалась глупыми вопросами, что собирается делать Ив и насколько это прилично, в голове не осталось даже тени мысли – они все сгорели в том пламени, которое разбудил в ней так неожиданно супруг.

Он же упивался исходившим от Тони тонким цветочным запахом, мешавшимся с вкусным ароматом ее желания, сладковатым и немного пряным, как корица. Ее податливость и покорность заводили почище самых смелых ласк иных его прежних любовниц, Ив даже мимолетно удивился силе собственных эмоций. Он оказался прав, эта своенравная девочка хранила настоящий Огонь внутри, который было так легко разбудить; и от осознания, что он – первый, кто это сделал, и единственный, кому эта страсть достанется вся, без остатка, восторг ударял в голову хмельной волной. Сладкая, как карамель, терпкая, как выдержанное вино, горячая, как щедрая щепотка перца, добавленная в шоколад… Ив едва справился с собой, когда Антония послушно раздвинула ноги, даже не дожидаясь его просьбы; ее хриплое, частое дыхание и короткие, тихие – пока – стоны музыкой звучали в ушах. Взгляд остановился на нежном, уже красноречиво влажном лоне, и де Ранкур шумно выдохнул, а потом жадно прильнул губами к шелковистым складочкам, собирая языком восхитительно вкусный нектар ее страсти. Тони громко охнула, довольно чувствительно дернув Ива за волосы, и подалась навстречу, с бесстыдством прижимаясь теснее, и герцогу очень понравилась такая реакция на откровенную ласку. Ради ее удовольствия он готов был потерпеть еще немного и придержать свое желание, сводившее мышцы внизу живота и заставлявшее член болеть от напряжения. Ив просунул ладони под упругую попку, пощекотав языком чувствительный бугорок, и по спальне разнесся томный, тягучий стон:

– И-и-ив!..

Антония плавилась от этих непристойных, но дарящих невиданное наслаждение поцелуев, бедра сами приподнялись, желая не упустить ни капли изысканного удовольствия. Внутри все дрожало, по коже словно искры пробегали от шеи по позвоночнику, рассыпаясь по пояснице и дальше, собираясь внизу живота. Очередное прикосновение к чувствительной точке заставило Тони негромко вскрикнуть, по телу будто прошлась ветвистая молния, а в следующий момент девушка почувствовала, как Ив аккуратно, но ощутимо прикусил жарко пульсировавший бугорок. Она подавилась вдохом, широко распахнув глаза и невидяще уставившись в потолок; с губ сорвался невнятный всхлип. И тут же Антонию накрыла новая волна переживаний: в нее мягко, настойчиво проник сначала один, а потом второй палец Ива…

– О-о-о-о… – Она захлебнулась в эмоциях, растворившись в них без остатка, и окончательно перестала контролировать себя.