Своенравный подарок

– Тони, зачем тебе этот меч? Вряд ли ты его когда-нибудь сможешь применить, глупая. – Он хмыкнул. – Кроме как на занятиях фехтованием. Если мужа уговоришь, – с ухмылкой добавил Рамон.

Антония задержала дыхание на несколько мгновений, сжав кулаки, затолкала злость поглубже и повторила:

– Так ты возьмешь его, когда провожать меня поедешь?

Рамон закатил глаза, выражая отношение к просьбе сестры.

– Упрямая и вредная девчонка, – с досадой сказал он. – И почему я не могу отказать тебе?

Тихонько взвизгнув, Тони бросилась ему на шею, не сдержав вздоха облегчения.

– Ты самый лучший брат! – пробормотала она, чувствуя, как от избытка эмоций в носу засвербело от подступивших слез.

– Только без глупостей, ладно? – строго добавил Рамон, отстранив Антонию и внимательно посмотрев на нее.

Девушка криво улыбнулась, в ее взгляде мелькнула грусть.

– Я не собираюсь никого убивать. – Она опустилась в соседнее кресло, разгладила складку на платье. – Мне… просто мне так спокойнее будет. Хоть что-то, что останется на память от прошлой жизни.

– Ну-ну, малышка, что ты прямо так. – Рамон встал и присел перед сестрой на корточки, взяв ее ладони. – Ив, может, и не обладает придворным лоском, но я тут поспрашивал, он хороший человек. Он не даст тебя в обиду…

– Ладно, я пойду, – прервала его Антония и поднялась: слушать о своем будущем муже, да еще хвалебные речи, ей вовсе не хотелось. – Заберешь меч?

Остаток дня до отъезда прошел как в тумане. В доме царила суматоха, а в душе Тони наступила зима. Закончив с вещами, она забралась на подоконник и так и просидела там до самого ужина, отрешенно глядя на улицу и жалея себя. Сам ужин тоже прошел мимо нее, а после настало время собираться во дворец. Антония не видела смысла лишний раз переодеваться – все равно она не собиралась выходить из отведенных ей покоев: желания видеться с кем-то не возникало, она опасалась, что не получится непринужденно улыбаться и делать вид, будто все хорошо. Ну и вряд ли королева позволит ей свободно разгуливать по дворцу, если уж собственные родители заподозрили дочь в попытке любым способом избежать свадьбы и заперли ее дома. Хорошо, Рамон сдержал слово и заглянул к ней, забрав меч.

В экипаже, пока ехали, царила напряженная тишина. Антония с рассеянным видом смотрела в окно, демонстрируя нежелание общаться, Рамон был погружен в свои мысли, родители тоже молчали. Тони остро чувствовала на себе их взгляды, но упрямо не поворачивалась, нервно теребя ручки сумки.

– Я приду завтра, помогу тебе одеться, – заговорила Эстер, когда экипаж выехал на площадь перед дворцом. – Церемония назначена на полдень, успеешь выспаться и отдохнуть. Потом будет торжественный прием для тех, кого мы с тетей Исабелью пригласили, а после обеда – официальное объявление…

– Что? – перебила ее Антония, вздрогнув. – Разве это событие не в тайне держится? – спросила она, нахмурившись, и посмотрела на мать.

– В тайне? – удивилась Эстер. – Я бы не сказала, просто, поскольку время ограничено, твоя тетя не стала делать из свадьбы событие столичного масштаба. Ну и ты сама ведь говорила, что не любишь пышные церемонии. – Старшая герцогиня пожала плечами. – В общем, вечером будет прием для всех, после которого вы уедете к Иву домой.

Пальцы судорожно сжали сумку; Антония прикусила губу, переведя взгляд обратно в окно. Для нее домом навсегда останется тот, где она родилась и прожила всю жизнь, а не особняк – да и особняк ли?! – совершенно чужого ей мужчины.

Экипаж остановился, дверь открылась, и семейство ла Саллас вышло, направившись во дворец. Они шли мимо гостиных, в которых царило оживление: играли в карты, слушали музыку, танцевали – обычный вечер придворных, Антония сама иногда на таких присутствовала. Но сейчас ей было не до веселья. Она почти не обращала внимания на окружающее… За дверьми личных покоев их уже ждала Исабель.

– Приветствую, дорогие мои, – тепло поздоровалась королева и по очереди обняла Эстер и своего брата. – Рамон, здравствуй, мой мальчик. – Исабель окинула его одобрительным взглядом. – Отлично выглядишь, мои фрейлины уже передрались за право первого танца с тобой завтра.

– Благодарю, тетя. – Рамон хмыкнул с независимым видом и наклонил голову.

– Тони, девочка моя, ну а ты что грустишь? – Исабель повернулась к племяннице. – Завтра самый знаменательный день в твоей жизни!

– Да, конечно. – Антония бледно улыбнулась. – Я радуюсь, тетя. Просто устала немного со всеми этими хлопотами.

– Тогда пойдем, покажу, где ты сегодня будешь спать. – Королева внимательно посмотрела на племянницу, но продолжать расспросы не стала.

Антонии отвели покои в глубине личных апартаментов их величеств – уютную небольшую спальню в жемчужно-серых тонах. Платье на завтра уже лежало, аккуратно разложенное на кресле, и Тони старалась лишний раз не глядеть в ту сторону.

– Располагайся. – Исабель обвела рукой спальню. – Утром пришлю своих служанок, они помогут тебе одеться и приготовиться.

– Спасибо, – тихо ответила Антония, поставив сумку на пол и не зная, куда девать глаза.

Хотелось остаться одной наконец, принять ванну и хотя бы некоторое время не думать ни о чем, уж тем более о предстоящем дне. Девушка неосознанным жестом потерла тыльную сторону запястья.

– Ну, до встречи, милая. – Эстер ласково обняла дочь. – Выспись как следует. И не плачь больше, хорошо? – шепнула она на ухо зардевшейся Антонии.

– Спокойной ночи, дочь. – Подойдя, отец провел широкой ладонью по волосам Тони неожиданно заботливым жестом. – Отдыхай.

– Эстер, Берт, не выпьете со мной чаю? – предложила Исабель. – Рамон, ты не заблудишься, надеюсь, – с усмешкой добавила она.

– С удовольствием, – согласилась Эстер, бросила последний взгляд на дочь и вместе с мужем вышла из спальни.

Едва за ними закрылась дверь, Рамон быстро отстегнул перевязь и протянул Тони.

– Держи. – Он обнял сестру и чмокнул в щеку. – Отдыхай, авантюристка. До завтра.

Брат тоже вышел, и Антония осталась одна. Огляделась, не нашла ничего лучшего, чем спрятать оружие под подушку, и побрела в ванную. Вода поможет расслабиться и выбросить мрачные мысли из головы, хоть ненадолго. Конечно, Тони проверила дверь – та не открывалась. Девушка плюнула на все, сердито фыркнула и залезла в горячую воду, перед этим достав из сумки любимую книгу. Роман про изысканных дам, благородных мужчин, про интриги и приключения помог отвлечься, и Антония сама не заметила, как полностью ушла в перипетии сюжета, переживая за героев и позабыв на некоторое время о своих проблемах.

Когда вода остыла, Тони не стала ее снова подогревать – навалилась приятная расслабленность и сонливость, и девушка, переодевшись в ночную рубашку, вышла из ванной, намереваясь лечь. Однако в спальне ее ждала Исабель, устроившись в кресле и глядя на тлеющие в камине угли.

– Присядь, Тони, – негромко сказала королева, продолжая задумчиво смотреть на рдеющие искры. – Я хочу немного поговорить с тобой.

Антония не посмела возражать и приблизилась к креслу, с ногами забравшись в него и настороженно поглядывая на тетю.


– Я знаю, ты недовольна этим замужеством. – Исабель улыбнулась уголком губ. – Ты молодая и горячая, девочка моя, и порой судишь не разумом, а эмоциями. Это свойственно юности. – Королева перевела взгляд на замершую девушку. – Но поверь мне, Огонек. – От детского прозвища, которым называла ее тетя, Антония вздрогнула. – Любовь рождается не из страсти и романтических воздыханий под балконом. – Улыбка ее величества стала мягче. – Богиня не просто так награждает третьим даром, и не просто так он пробуждается лишь при встрече мужчины и женщины, которые предназначены друг другу. – Антония слушала как завороженная, глядя на Исабель широко раскрытыми глазами. – Об этом мало кто знает, но третий дар, Тони, – это знак истинной любви. Ив – хороший человек, лучшего мужа и желать нельзя. Я бы не отдала тебя абы кому. – Исабель неожиданно усмехнулась, подмигнула и встала. – Спокойной ночи, Антония, до завтра.

Королева вышла. Девушка ошеломленно моргнула, тряхнула головой и посмотрела на дверь, за которой скрылась тетя.

– Ррыхра с два я влюблюсь в него, – упрямо пробормотала она и поднялась с кресла. – В мужлана этого!

Сердито фыркая, Антония забралась под одеяло, свернулась калачиком и уснула – организм утомился от переживаний и решил дать хозяйке полноценный отдых.





Этим утромОсобняк маркизы де ла Ресадо


Ионель в ярости металась по спальне, разрывая в клочья тонкий льняной платок. Ничего не получилось! Эти Салласы оказались слишком проницательными, ррыхровы потроха! Как сказала эта девчонка, Тересия, кажется, невесту Ива просто не выпустили из дома, справедливо подозревая подвох. И что теперь делать? Завтра уже церемония, за этой Антонией строго приглядывают, и… Ив окажется женат. На пигалице, так подло перебежавшей дорогу ей, Ионели. Маркиза упала на кровать, кусая губы и часто моргая, – в глазах все поплыло от злых слез. Внизу уже лежало официальное приглашение от канцелярии ее величества на торжественный прием в честь свадьбы племянницы. Весь город гудел от этой неожиданной новости: гадали, кто же избранник девицы, уже два года как появляющейся при дворе и не обратившей свое внимание ни на кого из перспективных молодых людей.

Маркиза тихо завыла и сжала остатки платка в пальцах, потом решительно вытерла мокрое лицо и села на кровати.

– Хватит истерить, – негромко приказала она себе. Не все еще потеряно. Брак будет считаться расторгнутым, если кто-то из пары изменит другому и брачный узор исчезнет, как и третий дар. Хорошо, что это не обычный политический союз, разорвать который было бы в разы сложнее. Пришлось бы убить своенравную девчонку, а так надо всего лишь подложить ее в постель к другому мужчине. Ионель прищурилась, уставившись в пространство перед собой: а почему бы все же не попробовать идею с побегом? Ведь после церемонии за этой Антонией вряд ли будут так уж пристально следить – дело сделано, обряд проведен. Ободренная новой идеей, Ионель отправилась проверять гардеробную на предмет подходящего для вечера наряда.





На следующий деньВо дворце


Проснулась Тони поздно, действительно выспавшись и отдохнув. Но едва девушка открыла глаза и увидела лежавшее на кресле платье, настроение стремительно поползло вниз. Стрелки часов показывали десять; королева сказала, церемония назначена на полдень. У нее осталось два часа свободы, относительной, конечно. Помрачнев, Антония сползла с кровати и побрела в ванную приводить себя в порядок. Пока она умывалась, пришли служанки, и спальня наполнилась веселым щебетом, солнцем – шторы раздвинули, и яркие лучи позолотили комнату – и суматохой. Едва Антония показалась на пороге ванной, как ее тут же окружили, подхватили под руки и подвели к пуфику у туалетного столика. Девушка ахнуть не успела, как служанки уже стянули с нее ночную рубашку и шустро начали облачать ее сначала в нижнее белье, а потом и в платье. Где-то в середине процесса появилась Эстер, взволнованная, с таинственной улыбкой и блеском в глазах.

– Милая, это тебе. – Старшая герцогиня протянула дочери небольшой пакет, украшенный бантом. – Наденешь вечером. – Тут щеки Эстер слегка порозовели, она явно смутилась и отвела взгляд.

Антонию тотчас начало грызть любопытство, однако при служанках заглядывать в пакет она не стала. Девушка примерно представляла, что там может быть, и от понимания причины, зачем ей это надевать, ее саму посетил могучий приступ замешательства.

– Спасибо, мама, – пробормотала младшая герцогиня и поспешно поставила подарок на туалетный столик.

– Что ж… – Эстер хлопнула в ладоши и окинула полуодетую Антонию внимательным взглядом. – Тогда продолжим, девочки. Времени не так много осталось.

Тони воспринимала происходящее вокруг нее словно со стороны. Вот ее облачили в струящееся шелковое платье; служанки охали, ахали и всплескивали руками, с восхищением обсуждая, как чудесно выглядит невеста. Потом приступили к прическе, прикрепили воздушную небесно-голубую вуаль в тон платью. И наконец мама взяла футляр с колье и повернулась к Антонии:

– Милая моя, ты просто красавица! – Старшая герцогиня вздохнула и улыбнулась, потом отвела подозрительно заблестевшие глаза и достала украшение. – Надеюсь, иногда ты будешь вспоминать нас…

– Ну конечно, мама! – не выдержала Антония и чуть не бросилась на шею Эстер, чувствуя, как в носу засвербело, а к горлу подступил ком. – Как я могу вас всех забыть, что ты!

Они осторожно обнялись, постояли, а потом старшая герцогиня отстранилась и застегнула на шее дочери замочек украшения.

– Ну вот, теперь ты готова. – Отступив, Эстер посмотрела на Антонию и протянула руку: – Пойдем?

Девушка уставилась на нее большими испуганными глазами, борясь с желанием подхватить юбки, выбежать из спальни и скрыться в лабиринте коридоров и лестниц, так чтобы ее не нашли.

– Может, не надо, мама? – почти шепотом спросила она, сглотнув. – Пожалуйста…

Эстер покачала головой и молча взяла ее за руку, потянув к выходу. Низко опустив голову и борясь с желанием скинуть дурацкую вуаль, лезшую в глаза и рот, Антония последовала за матерью, твердя про себя: «Только не разреветься, только не разреветься!» Она ведь еще должна устроить муженьку «сладкую жизнь», так что нечего показывать свое отчаяние и настоящее отношение к этому браку. И вообще, никто не увидит, каково ей на самом деле. Украдкой смахнув все же повисшую на ресницах слезинку, Антония решительно расправила плечи и вздернула подбородок. Она еще не сдается, о нет! Этот де Ранкур пожалеет, что не нашел себе другую подходящую супругу.

Домашняя часовня, посвященная божественной паре, находилась в той части дворца, где располагались личные апартаменты их величеств, и пройти туда можно было лишь с их разрешения. Конечно, те немногие, кто удостоился чести быть приглашенными на церемонию, уже собрались, и Эстер остановилась перед приоткрытыми дверьми, из-за которых доносился гул голосов. По обычаю к жениху, ждавшему у алтаря, Антонию должна повести мать.

– Все будет хорошо, милая, – тихо произнесла Эстер и погладила дочь по ладони, на которой красовались узор и перстень, подаренный женихом.

Не доверяя голосу, Тони лишь кивнула и повернулась к дверям часовни, на мгновение задержав дыхание. Последние минуты свободы, да уж… Старшая герцогиня легко толкнула створки, и они распахнулись. А голоса тут же стихли, и множество глаз сошлось на виновнице происходящего. Исабель сдержала слово, гостей на самом деле оказалось не так уж много, как поняла почти сразу Антония, ступив на ковровую дорожку, усыпанную лепестками белых роз. Некоторых она знала, некоторые смутно знакомы по приемам, были и совсем незнакомые лица. Тони, заставив себя не сжимать пальцы, сделала первый шаг, глядя прямо перед собой. Туда, где у алтаря стоял жених, Ив де Ранкур, будущий король Айвены. Ее муж. Тоже будущий.

Антония придирчиво осмотрела его и не нашла, к чему придраться: оставаясь верным сдержанному стилю, Ив выбрал темно-синий камзол с серебром, к некоторому удивлению Тони. Интересно, случайность или кто-то подсуетился, чтобы наряды жениха и невесты сочетались? Мысль промелькнула и растворилась в нараставшем волнении, справиться с которым получалось плохо. Лицо Ива было серьезным, взгляд – внимательным, и смотрел жених тоже только на нее. Отчего-то у юной герцогини по спине промчался табун мурашек и по телу прокатилась дрожь до самых пяток. Она не могла отвести глаз от будущего мужа, отчаянно сражаясь с трясущимися коленками, и была благодарна матери, поддерживавшей ее под локоть. Страх и нервное волнение щекотали холодными усиками изнутри, и дрожь не хотела уходить. Антония облизнула губы, позабыв, что на нее смотрят гости, подмечая каждый жест. Краем глаза девушка заметила Тересию, отца, Рамона и с другой стороны от прохода – королевскую чету. На лице Исабели блуждала довольная улыбка, Лоренсо тоже улыбался, глядя на племянницу жены. Все они радовались, и только Антония отчаянно желала оказаться где угодно, только не здесь. Но с каждым шагом алтарь со статуями Эйар и Харвальда и двумя служителями богов становился ближе. Бесконечная дорожка все же закончилась у ступеней, и Эстер остановилась, отпустив руку Антонии, – дальше дочь должна подняться сама.

– Иди, – шепнула старшая герцогиня.

Тони опустила взгляд и приподняла юбку, страшась запнуться и позорно шлепнуться на глазах у всех, но – обошлось. Несмотря на трясущиеся коленки и панику, она не споткнулась. Дальше все прошло для нее как в тумане: благословение служителей, напутственная речь, традиционный вопрос, согласна ли она стать женой Ива де Ранкура. Задавив в зародыше вредное желание крикнуть на всю часовню «нет!», Антония едва слышно ответила согласием. Она не могла подвести родителей, учинив скандал на глазах у всех, и опозорить их. Пришлось накрыть ладонью руку Ива, лежащую на прохладном мраморе алтаря, и отрешенно наблюдать, как над ней проявился золотистый столп света с кружащимися искорками, которые осели на их руках и впитались в рисунок. Он изменился и теперь прихотливой вязью покрывал не только тыльную сторону ладони, но и пальцы, и мерцал точно так же, как пыльца в свете. Боги приняли их союз… И теперь оставался один шаг до того, как третий дар станет постоянным: проведенная совместно ночь. До этого дополнительной способностью оба могли пользоваться, только если находились вблизи друг друга.

Тони прикусила губу, не вслушиваясь в благодарственную речь служителей, и совершенно неожиданно ей пришла в голову шальная идея. Она уставилась на чашу для подношений, стоявшую чуть поодаль здесь же, на алтаре, и представила, что поднимает ее… Чаша сдвинулась и приподнялась на целый палец над поверхностью. Антония удивленно моргнула: она, признаться, не ожидала, что у нее получится!

«Не хулигань», – ворвался вдруг в ее мысли предупреждающий голос Ива, и девушка вздрогнула, потеряв сосредоточенность.

Чаша с тихим звоном опустилась обратно, а Антония, вспыхнув от замешательства, покосилась на жениха… Уже на мужа. Он держал ее ладонь в своей, смотрел на супругу, и в глубине пронзительных голубых глаз плясали смешинки. Тони поджала губы и чуть не фыркнула, но тут служительница Эйар закончила свою речь и с улыбкой произнесла:

– Желаю прожить вам в счастье и благословении богини до конца ваших дней. Можете поцеловать супругу. – Женщина посмотрела на Ива.