Свои чужие люди

– Это ни о чем не говорит.

– Согласен. Виктор Васильевич, но, если мы докажем мошенничество, вы сможете оспорить сделку по продаже Ольгой квартиры. Но это еще не все. Меня удивило одно: ваш внук Степан Михайлович Малиновский на этой жилплощади прописан не был.

– Да, странно. И в паспорте Ольги он не записан.

– Мальчик вообще не зарегистрирован в Самаре. И родился он не здесь.

– Да, в Москве.

– Так вот. Пришел ответ на запрос по прежнему месту жительства вашей дочери в Москве. Проживала она на Кутузовском проспекте вместе с мужем Михаилом Малиновским и их общим сыном Степаном. Кто такой Малиновский, вам рассказывать не нужно? Жили они там вплоть до ареста Малиновского. Потом она выписалась вместе с сыном, чтобы прописаться в Самаре, но регистрацию здесь прошла только она. Виктор Васильевич, ваш внук – единственный оставшийся в живых Малиновский, законный сын бывшего главы холдинга «Север-Нефть». И хотя Малиновского вроде как нет в живых, да и контрольный пакет акций принадлежит другому лицу, возможно, что на счетах в зарубежных банках лежат немалые деньги. И так думаю не один я. Скорее всего, Ольга пыталась спрятать сына. Несколько наивно, но тем не менее на время ей это удалось. Теперь Ольги нет в живых. Если об этом узнают заинтересованные лица…

– Вы, Егор, думаете, что Степке угрожает опасность?

– Я не могу такого исключить, а это уже много. У меня к вам предложение, Виктор Васильевич. Согласитесь, что, находясь в санатории, мальчик всего лишь под присмотром, а ему нужна охрана.

– Вы что-то недоговариваете, Егор. Ведь до сих пор…

– Извините, что перебиваю. Но именно, что до сих пор. Вы сейчас оформляете опекунство, так? Видите ли, есть основания полагать, что его отец, Михаил Малиновский, жив и находится сейчас в Америке. В этом случае, не имея возможности видеться с сыном, он может пойти на то, чтобы увезти его из России. Это мы предполагаем как худший вариант.

– Но для этого он должен признать себя его отцом! А он официально мертв, я так полагаю?

– Он и признает себя отцом, но только там, на территории Штатов, находясь под защитой их законов. Это для нас Малиновский преступник, там он – состоятельный гражданин свободной страны.

– Насколько точно то, что он там?

– Сомнений практически нет. Я предлагаю вам отвезти Степу в частную школу, находящуюся за городом. Может быть, вы о ней слышали. Это школа Агнессы Бауман.

– Слышал? Ольга воспитывалась там два года. Я продал квартиру, чтобы оплатить ее обучение в ней. В первый раз, Егор, Ольга подсела на наркотики еще в девятом классе. Мы тогда с женой уехали в Узбекистан, а она осталась с моей тещей. Та и не уследила. Тогда мне удалось вовремя ее изолировать от старой компании. Ну а после школы она и думать про них забыла. Поступила в институт. Видимо, судьба у нее такая, и там она нашла эту отраву… И сорвалась. Кстати, помог ей в этом Малиновский-младший. Я до сих пор не могу понять, почему Степка считается сыном старшего? Как получилось, что Ольга вышла замуж не за сына, а за отца Малиновского?

– Она не могла выйти замуж за Влада Малиновского потому, что он умер еще до рождения Степана, даже не зная, что она беременна. Сам Малиновский незадолго до этого потерял еще и дочь, поэтому предложил Ольге стать его женой, чтобы у Степки был отец.

– Благородно. Если не считать, что этот то ли отец, то ли дед – вор.

– Благородно, не благородно – Степан его законный сын. Вы рискуете потерять внука. Поэтому лучший вариант – поселить Степана в школе. Рассказывать, какая там охрана, я не буду, сами знаете. Директор школы, внучка Агнессы Анна, готова принять мальчика хоть сегодня. Все лечение он будет получать в полном объеме, даже, я думаю, его там быстрее поставят на ноги.

– У меня нет таких денег.

– Виктор Васильевич, ну какие деньги? Речь идет о жизни ребенка! Да Анна меня выгонит, если я даже заикнусь о деньгах. Кстати, сейчас у нее живет еще один мальчик, почти ровесник Степы. Он сын ее подруги Софьи Риттер[7], которая сейчас лежит на сохранении в клинике. Им двоим будет нескучно. Соглашайтесь.

– Спасибо.

«Ольга, Ольга, что же ты сделала со своей жизнью? Как ты, дочь простого армейского офицера, оказалась рядом с такими людьми? Чья в этом вина? Что было бы с тобой, не откажись я тогда от тебя? Я виноват, я! Права была Зоя, обвиняя меня в том, что случилось. Нельзя детей бросать. Никогда. Какими бы они ни были. Я проявил слабость. Думал, это жесткость, Ольга и одумается. А она нуждалась в заботе…» – У Маринина в горле стоял комок.

– Виктор Васильевич, мы можем отвезти Степу сегодня вечером, когда я освобожусь. Часов в восемь.

– Спасибо, Егор.

– Тогда до вечера. Я вам позвоню.





Глава 32




Алевтина даже и не предполагала, что можно вот так жить. По распорядку, но с удовольствием. Поначалу ей казалось, что, вырвавшись от Бурова с его маниакальным стремлением к выравниванию, выстраиванию, раскладыванию строго по раз и навсегда заведенному порядку даже таких вещей, как кухонные полотенца, она не сможет надышаться свободой. Ан нет. На второй же день своего проживания в новой квартире она с ужасом поняла, что продолжает складывать тряпки стопочками, развешивать одежду на плечиках и ставить посуду на полки горкой: сначала большие тарелки, на них поменьше, а сверху – десертные. И ложки с вилками лежат у нее так же, как и в квартире Бурова, по разным ячейкам в пенале. Но самое страшное было не это. Как-то, задумавшись, совершенно машинально она выровняла по ранжиру бокалы и чашки на кухонной полке Юли. Бокалов было два: один примерно на пол-литра и второй – совсем маленький, детский, с кошечкой на боку. А чашка одна, кофейная. Аля так и построила их: большой бокал, маленький и чашечка. И тут же поймала на себе изумленный взгляд молодой соседки. До того стало стыдно, что она поспешила ретироваться с кухни, пробормотав извинения.

Тогда она решила, что все, хватит: менять жизнь так менять. Но не получилось. Придя вечером с работы, она сбрасывала джинсы на спинку кресла, носки рядом, блузку – на диван, надевала халат и шла на кухню, чтобы сварить себе кофе. Возвращалась с дымящейся туркой, ставила ее на столик, на плетенный из соломки кружок, доставала чашку, наливала напиток, вдыхала запах и забиралась с ногами в кресло. И чувствовала дискомфорт: в спину впивалась пуговица от джинсов. Она, ругая себя, старалась не обращать внимания (куда хочу, туда и кидаю одежку!), но насладиться моментом ей так и не удавалось. Джинсы занимали свое место на полке, носки – в ящике, блузка – на плечиках в шкафу.

Она однажды, в порыве откровенности, пожаловалась было Маринину, но тот осторожно заметил: «А что в этом плохого-то, Аль? Зачем рушить порядок, не понимаю!» И она поняла, что Маринин в хаосе жить не хочет. И успокоилась.

Они уже вторую неделю, не таясь, жили вместе, в ее комнате, почти не заглядывая в его так толком и не обустроенное жилище.

Все хорошо бы, но Аля боялась его ночных дежурств. Она оставалась одна, и сны приходили снова. Она помнила наутро все, страшась рассказать о происходящих во сне событиях даже Маринину. Она просто не знала, чем он может ей помочь. И чем она может помочь той женщине из сна. Аля уже давно перестала падать в обмороки, контролируя себя (или ее?). Маринин, приходя утром с суток, заставал ее мирно спящей на диване.

Но сегодняшний сон она пережить в одиночку не смогла. Ей до сих пор было страшно. Страшно от приоткрывшейся, наконец, тайны. От догадки, мелькнувшей в предутренний час, после чего Аля вдруг резко проснулась. И очень долго пыталась унять бешено колотящееся где-то не на месте сердце.

Аля смотрела на будильник и считала минуты. Через полчаса она встанет, сварит кофе и сделает бутерброды. А когда Маринин придет, за завтраком расскажет ему все.

Аля прислушалась. Нет, не показалось.


– Ой, мамочки! Помогите!

Аля наспех оделась и выглянула в коридор. На пороге своей комнаты, спиной к Алевтине, стояла Юля.

– Юля, что с тобой? – Аля отодвинула ее и шагнула в комнату.

– Эй, соседи, что не спится? – Раков в шортах и босиком шел по коридору от своей двери.

– Там вода, – Юля показала рукой на кровать. – Я была в ванной, пришла, а она мокрая.

– Ну, ни хрена себе! – Раков шагнул за порог.

– Смотрите, течет с потолка и по стенам! – Аля, наконец, посмотрела наверх. – Нужно к соседям подняться!

– А кухня вся затоплена! Там с лампочки течет и над плитой! Уже на полу вода! – взвизгнула Юля, заглянув на кухню.

– Жора, оденьтесь, сходите наверх, похоже, у соседей труба лопнула или кран сорвало, – попросила она подошедшего Полякова. – Юля, в ванной тряпки и ведро. Неси, нужно воду собрать с пола. А вы, Борис, отодвиньте, пожалуйста, Юлину кровать от стены.

Никто не заметил, как весело и довольно блестели глаза Ракова. Все получилось, как он рассчитал. Хоть немного, но вода протекла в каждую комнату. Больше всех пострадала Юлькина, с кухней у нее была общая стена. По кривым полам коммуналки второго этажа вода стекла в сторону комнат, расположенных над Алиной и майора, намочив потолок только с краю. У Полякова пятно было в углу, совсем маленькое, с блюдце.

Хозяин сданных внаем комнат коммуналки на втором этаже вины своей не отрицал, ремонт обещался сделать быстро. И сделал. И никто не знал, что отныне каждый их шаг, жест и вздох видит и слышит тот самый виновник потопа. А с ним и их сосед Борис Раков.





Глава 33




Сыт и слегка пьян. Это свое состояние Беркутов любил трепетно. Не думать дома о делах его научила Галина. Кормила уставшего мужа молча, по блеску его глаз понимая, нужно ли добавить на тарелку еще одну котлетку или он уже наелся. Чай Беркутов не любил, кофейной бурдой накачивался под завязку на работе, а вот хорошего винца или бальзамчика… И Галина после ужина доставала из бара бутылку.

Они садились перед телевизором, включая какую попало программу и делая звук потише. И Беркутов разливал вино по бокалам. Иногда они говорили и о его работе, но чаще ни о чем. И из вот этого «ни о чем» сама собой рождалась тема, интересовавшая обоих. Галина так и говорила заходившей к ним иногда соседке Дарье: «Ты как раз в тему. Присоединяйся». И не дай Бог, если это был спор! Выстоять против двух умных женщин у Беркутова шансов не было.

Беркутов открыл ключом дверь квартиры и сразу из прихожей услышал голоса. «Сестрица пожаловала, уже что-то обсуждают», – чуть ли не с обидой подумал он, сбрасывая ботинки.

К сестре жены Ляле он относился… сложно. Наверное, потому, что не мог понять: любит он ее как родственницу Галины или же недолюбливает. Ляля его пугала. Точнее, в ее присутствии он терялся. Галина это замечала, незлобно над ним похохатывала и при случае могла и припугнуть ею, как «бабаем»: мол, не делай плохо, Егорушка, а то придет Ляля и тебя накажет. Беркутов не верил в магию, предсказания и всякую хиромантию, но с некоторых пор заметил за собой, что стал прислушиваться к родственнице. Не то чтобы с интересом, но без иронии, по крайней мере. Да еще и Ленька Борин, друг и сосед, как-то в подпитии рассказал ему пару случаев. И не поверил бы Беркутов, если бы не знал, что глухо было в раскрытии этих дел, зацепок ноль. А Ляля им – описание места, где убийство произошло, и где тело закопано в одном случае. И девушку убитую нашли, а в руке зажат клок волос отчима. Все, повязали. И про татуировку на руке (и как это она могла «увидеть»: только руку от запястья до локтя!) во втором. Знакомая оказалась татушка, по картотеке знакомая. Сел парень за грабеж и изнасилование. Вот и не верь! И казалось теперь Беркутову, что видит его она насквозь, как рентген. Хоть и скрывать нечего, а напряжно.

– Здравствуй, Ляля! – поздоровался Беркутов, заходя на кухню.

– Привет!

– Руки мой, садись. – Галина уже накрывала на стол.

– Прости, без тебя тут уже начали, – Ляля кивнула на открытую бутылку вина.

– Не страшно. Вам не мешать? – он спросил так и напрягся: ох, не любил он секреты промеж сестриц, ревновал Галину до сих пор к тому, что было до него. Понимал, что дурь все это, но ревновал!

– Нет, ты лучше послушай, что Лялька узнала. Помнишь Карташова?[8]

– Ну конечно, – Беркутов удивился вопросу. Сергей Сергеевич Карташов, историк, проходил по делу Курлиных, которое расследовал Егор, свидетелем.

– Я вспомнила о Карташове почти случайно, наткнулась в журнале «Город» на его статью об известных меценатах Самары. Фамилия Фальк в ней упоминалась дважды. В восемнадцатом веке, точнее в 1740 году, Людвиг Фальк, открывший в городе частную практику, пожертвовал приличную сумму на поддержание местного здравоохранения. И в 1912 году Виктория Фальк на свои средства построила больницу в селе Заречье. Я решила, что нужно встретиться с Карташовым.

– Зачем?

– Я книгу пишу, Беркутов. Об Эмилии. И мне нужна интрига. – Галина бросила быстрый взгляд на Лялю: они только что говорили о том, что в истории с завещанием Эмилии Фальк вполне могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, дай Бог, чтобы без криминала.

– Карташова я застала буквально на пороге, он уезжал в Германию. Он просто отдал мне папку с материалами по родословной фамилии Фальк, – Ляля показала глазами на разложенные на столе документы.

– И, конечно, вы уже нашли что-то интересное.

– Да. Вернее, нашел Карташов. Два «белых» пятна. Виктория Фальк в 1895 году вышла замуж за юриста Александра Борна. Ровно через год она родила близнецов – сына Яна, отца Эмилии, и дочь Маргариту. Потом произошла странная вещь: ее муж Александр покончил с собой, а Виктория записала детей на свою фамилию. Про Яна все известно, по крайней мере до его бегства от Советов в 1917 году. Он женился на Марте, родилась Эмилия. А вот сестра Яна Маргарита исчезла. Никаких упоминаний о ней в связи с фамилией Фальк нет.

– Так, может быть, она просто вышла замуж и сменила фамилию?

– Дело в том, что пропала она в очень юном возрасте, ей не было и шестнадцати. Марта, мать Эмилии, вела дневник, как и все девочки того времени. Вот, посмотри. Конечно, это копия, да и оригинал не в лучшем состоянии, но почерк каллиграфический, все понятно. Вот здесь читай, на шестой странице.

– «…Мне не говорят, куда уехала Марго. Еще вчера она приходила ко мне на день рождения, была необычайно весела и ужасно красива! Как бы мне хотелось быть такой же, как она! Но маман говорит, что я – мила, но и только…» – зачитал Беркутов.

– Посмотри на дату. 1911 год. Марте исполнилось одиннадцать, Маргарите было пятнадцать. Что могло случиться с девочкой, что ее так срочно куда-то отправили? И еще прочти вот здесь, – Ляля перевернула страницу.

– «…Так стало скучно, мы даже не ходим в гости к Фалькам! Ян еще не вернулся из лицея, а Марго так и нет. И маман сегодня на меня накричала, стоило только спросить про Марго. Не понимаю, почему она так злится, я не сделала ничего дурного…»