Свои чужие люди

– Я думаю, нужно ехать к нам, – предложил Беркутов, направляясь к машине.

– А? Прости, Егор, ты сейчас что-то сказал?

– Аля, поедем сейчас к нам. Сдается мне, что родословная Фальков готова.

– Да, хорошо.

– О чем ты все думаешь?

– О словах Ядвиги. О том, кто отец ребенка. Ведь девочка замуж не выходила. Ребенок внебрачный. Кто же отец?

– Да мало ли. Может, мезальянс какой! С сыном конюха, например. Вот и пытались скрыть позор.

– Или она была просто молода. Я вот о чем подумала: мы теперь знаем, что случилось с Маргаритой. Но почему я-то похожа на ее мать? И что Карташов хотел сказать, когда просил меня вспомнить моих родителей? При чем здесь они?

– Возможно, он предполагает твое родство с Фальками? Ты где родилась? Как девичья фамилия твоей матери?

– Я родилась в Самаре, то есть в Куйбышеве. В 1971 году. Мама – из Заречья. Она родилась там, но ее родители переехали в город сразу после войны. Мама – Орешкина. И я была Орешкина, отчим мне свою фамилию не давал. Как видишь, к Фалькам я не имею никакого отношения.

– Заречье… Там дача твоей подруги?

– Да. Но это и есть дом моей бабушки Розы. Нани, Катина свекровь, купила его у меня и преподнесла в качестве свадебного подарка ей и Равилю.

– Аля, давай-ка прокатимся до Заречья, недалеко ведь. Кто-то в деревне остался, кто помнит твою бабку Розу?

– Я позвоню Нани, она наверняка там. Тогда мы заедем к ней, она точно всех в деревне знает, к ней лечиться ходят.

Аля набрала номер Катиной свекрови и объяснила, зачем они к ней едут.

«Господи, как она постарела! – подумала Аля, когда Нани открыла ей дверь. – Это страшно – пережить своего ребенка, хотя и такого непутевого, как Равиль».

– Здравствуй, дорогая, – Нани поцеловала Алю в щеку. – Проходите.

– Нани, как ты?

– Терпимо, детка, терпимо. Я вот тут тебе кое-что приготовила, садитесь за стол. – Нани надела очки и развязала тесемки старой картонной папки. – Сундуки-то помнишь те, что на чердаке? Все руки столько лет до них не доходили, а сейчас времени полно, вот я и залезла.

– Так мы с Катей вроде бы все ценное из них вытащили? Лампа вон керосиновая и сервиз. Вернее, то, что от него осталось. Я смотрю, ты и покрывала с вышивкой отстирала.

– А бумаги вы с Катей обратно в сундук бросили!

– Так там счета какие-то, справки больничные. Кому это нужно? Тем более там и прочесть-то ничего невозможно.

– Возможно… Я все разобрала. И смотри, что получилось. В этой стопке счета за кирпич, краску, гвозди. Кое-где дата сохранилась – 1912 год. Больницу тогда здесь строили. А вот распоряжение: оплатить счета… приказчику… и подпись – Виктория Фальк.

– Да, Карташов в своей статье упоминал, что в 1912 году она открыла в Заречье больницу. Лялька эту статью в журнале прочла, с этого они с Галкой и начали раскручивать историю семьи Фальк! – вставил Беркутов.

– Больницу поставили за семь месяцев, очень маленький срок. Словно торопились. И главным врачом в ней стал Михаил Евграфович Никольский. Вот здесь, – она пододвинула пачку пожелтевших листков к Але, – справки, счета, подписанные уже им. А теперь смотри. Вот письма. Письма Виктории к нему. Я разложила их по датам. Вы почитайте, я пока самовар поставлю.

Аля развернула один листок и ахнула: ей показалось, что почерк ее собственный. Если бы не почти совсем выцветшие чернила, она могла бы подумать, что писала она сама.

…«Мой дорогой, мой единственный Мишенька! Как не хватает мне тебя здесь, рядом. Я знаю, что ты добровольно разделил со мной непосильную ношу, за что и благодарна без меры… и еще я тебе благодарна за то, что дал Розочке свою фамилию… даже ценой своего семейного благополучия… Марго совсем плоха, думаю, счет идет на месяцы. Приезжай, осмотри ее. Я не могу доверить это никому другому. А внучку мою, Розочку, оставь с няней. Варвара хоть и девочка совсем, но троих сестричек вынянчила. Да и мать ее, Анюта, поможет… 10 января 1916».

– Нани, Розой звали мою бабушку! Неужели это о ней тут пишет Виктория?

– Вероятно, да.

– Точно. Аля, вот и связь! Вот почему ты похожа на Викторию Фальк! Ты ее правнучка! Что и требовалось доказать, – торжествующе поднял палец вверх Беркутов.

– Читай дальше, детка. Другие письма, – почему-то вздохнула Нани.

«…Сегодня пришло письмо от Яна. Спрашивает про Марго. А я все радуюсь, что вовремя мы его отослали в лицей. Ему еще учиться там почти два месяца. Как приедет, женим его на дочке Боровских Марте. Девочка некрасива, но воспитанна и умна… Бог даст, Ян так ничего и не узнает… 3 апреля 1916».

– Виктория скрывала от сына и беременность сестры, и роды. И то, что у нее дочь. Почему? – Аля развернула следующее письмо.

«…Спасибо, дорогой, что приехал… вот так бывает, свадьба, а за ней сразу и похороны. Марте пришлось сказать, что все это время Марго сильно болела, была в беспамятстве, потому ее к ней и не пускали… Ян очень расстроен, Марта, умная девочка, не отходит от него ни на шаг… Здорова ли Розочка, прошли ли боли в ножках? Ты, Мишенька, балуешь ее очень! Ты с ней построже… Хорошо, Мишенька, что наши опасения о физическом и умственном ее нездоровье не оправдались, а то, что простужается часто, – не такая уж и беда… 21 июля 1916».

– Значит, Марго умерла на следующий день после свадьбы родителей Эмилии. А сама Эмилия родилась только в 1917 году. Интересно, жива ли была еще тогда Виктория?

– Нет. Виктория умерла в том же году. Возьми, детка, последнее письмо, оно самое важное, – опять вздохнула Нани.

«…Мишенька, дни мои сочтены… Прощай, дорогой мой человек, Бог не дает нам больше времени. Видно, виновата я перед ним… Твоя жена Наталья заходит ко мне каждый день. Сегодня был и твой сын Алешенька. Он так на тебя похож! Мишенька, после моей смерти расскажи Наталье правду, что Розочка не твоя дочь. Освободи душу от обмана. Но прошу вас обоих, заклинаю: пусть Ян никогда не узнает, что отец Розочки – он… 13 августа 1916».


– О, Господи! Марго родила от собственного брата-близнеца! Боже мой! Как такое возможно?! – Аля закрыла лицо руками.

– Успокойся, детка. – Нани подошла к ней и положила руки ей на плечи. – Это очень, очень давнее прошлое.

– Но я-то жива!

– Твоя бабушка Роза наверняка не знала ничего о своих настоящих родителях. Она, будучи Никольской, вышла замуж за фельдшера Ивана Орешкина, родилась твоя мама, и они переехали в город. Ты бабушку совсем не помнишь?

– Нет, она умерла до моего рождения, а дед погиб на войне. Значит, я – из Фальков. Почему только это меня совсем не радует? – Аля потерянно смотрела на Нани.

– Родных мы себе не выбираем, детка. Уж что есть, то есть. У тебя нет причин расстраиваться. Живи будущим, с любимым, в достатке и душевном спокойствии. А прошлое твоих предков – это уже история.

– Если бы так… – прошептала Аля.





Глава 54




– У нас новости, – с порога заявил Беркутов Галине, которая вышла в коридор, чтобы встретить мужа.

– Кто бы сомневался, Беркутов! Мы тоже не спали в ваше отсутствие и почти закончили родословную Фальков. Романчик вырисовывается! – Галина мечтательно закатила глаза.

– А вот с завтрашнего дня, Аля, я перейду на сухой паек, – нарочито печально проворчал Беркутов. – Моя жена сядет за компьютер. Видишь, как глаза блестят! И буду я побираться по друзьям: кто супчику нальет, где лишняя котлетка обломится. Если повезет, кто-нибудь сердобольный ради меня и блинчиков напечет. Так и прокормлюсь, глядишь. Сыщику-то как без горяченького! Сыщика ноги кормят!

– Ну тебя, Беркутов! Не слушай его, Аля! Самое большое, чего он лишится на то время, что я пишу книжку, это – мои пироги. Мама мне всегда говорила, что тесто требует полного внимания. Тогда и получается. А какое внимание, когда голова занята совсем не кулинарией, а убийствами и интригой! Вот поэтому я тесто и не ставлю в такие дни. Между прочим, чтобы ты знал, Беркутов, мы с Лялькой тут между делом ужин приготовили! И пасьянс Фальков почти сложился. И мы теперь знаем, почему ты, Аля, так похожа на Викторию Фальк! Ты – ее правнучка! – Галина торжествующе перевела взгляд с Али на мужа.

– Мы знаем, – хором ответили те.

– Сюрприз не удался, – сникла Галина, пропуская их на кухню.

Поздний ужин был съеден быстро и в молчании. Нетерпение сидящих за столом было понятно. Наконец первым встал из-за стола Карташов.

– Я в комнате на столе все разложил, – и он, не дожидаясь остальных, вышел из кухни.

– Так как очень хочется услышать стройное изложение событий, предлагаю послушать кого-то одного, – Беркутов выразительно посмотрел на свою жену и кивнул на Карташова.

– Да, ну так я начну, пожалуй. Вы знаете, что сейчас модно иметь родословную. Собственно, с этого, вернее, с такого вот желающего узнать свои корни, я и начал когда-то свои исследования. А потом пошло – одна фамилия как бы цепляла за собой другую. В прошлом году ко мне обратился Андрей Сергеевич Никольский с просьбой подтвердить свое родство с известным в начале двадцатого века хирургом Михаилом Никольским. Многие документы семьи были утеряны, он просил помочь их восстановить. Во время этой работы я вышел на фамилию Фальк. И вот в связи с чем. В 1912 году Михаил Никольский неожиданно бросает хирургическую практику в городской больнице, оставляет жену Наталью с сыном Алексеем и уезжает в село Заречье, где Викторией Фальк была открыта клиника. В Заречье Никольский поселяется не один, а с грудным ребенком, девочкой, которую объявляет своей дочерью.

Андрей Сергеевич очень удивился этому неизвестному факту и сказал мне, что попытается что-то выведать у отца, который почему-то был против, когда узнал, что сын собирается восстанавливать родословную. Через несколько дней Андрей Сергеевич пришел ко мне и сообщил, что ни про какую дочь, рожденную от Михаила Никольского, тот никогда не слышал. Мы решили, что, видимо, девочку хирург просто удочерил. Что с ней стало дальше, было неизвестно.

– А Андрея Сергеевича вы давно видели в последний раз? – вдруг заинтересовался Беркутов.

– Давно. Он забрал документы, и все. Но у меня есть номер его телефона.

– Этой девочкой была моя бабушка Роза Фальк, то есть Никольская, впоследствии в замужестве Орешкина.

– Да, и это косвенно подтверждается письмами, которые писал Никольский из Заречья Виктории. Эти письма были среди бумаг Эмилии Фальк, которые она передала мне незадолго до смерти. Я встретился с ней, так как решил написать о Фальках подробный очерк. Но Эмилия как-то прохладно к этому отнеслась, хотя бумаги мне отдала со словами: «Теперь уже все равно!» Пока вы ездили, я позвонил знакомому из архива и выяснил, что Роза Никольская вышла замуж за Ивана Орешкина и в 1942 году родила дочь Анну. А Анна вне брака родила вас, Аля.

– А мы привезли письма Виктории к Никольскому, – вставил Беркутов. – Из них мы и узнали о рождении у дочери Виктории Маргариты ребенка, впоследствии отнятого у нее матерью и переданного Никольскому.

– Вот его я и искала по ночам в образе самой Марго, – добавила Аля.

– Итак, обработав дневники Маргариты и Марты, переписку Никольского и Виктории Фальк, информацию из снов Али и учитывая мою поездку в Германию, можно сказать следующее.

Виктория Фальк вышла замуж за юриста Александра Борна, не зная о его наследственной болезни. В 1896 году у них родились близнецы – Ян и Маргарита. Видимо, болезнь не давала о себе знать долго, и поэтому Александр молчал. Но неожиданно, когда детям было уже по четырнадцать лет, он кончает жизнь самоубийством. Наверное, Виктория все же узнала, почему он это сделал. Потому что она, пусть это и наивно с ее стороны, отказывается от фамилии мужа и переписывает детей как Яна и Маргариту Фальк. Но тут ее настигает новая беда – Маргарита беременна, а ей нет и шестнадцати. Мы так и не знаем от кого.

– Знаем, – вздохнула Аля, – Маргарита родила ребенка от Яна. Я сейчас удивляюсь, что не догадалась об этом раньше, когда Ядвига погружала меня в прошлое Марго. Будучи ею, я знала, что влюблена в брата, влюблена как в мужчину.

– Но дети от таких связей редко рождаются нормальными, – потрясенно сказала Галина.

– Видимо, это тот редкий случай, когда все обошлось и девочка выросла вполне здоровой. Не забывайте, что она воспитывалась и наблюдалась хорошим врачом, Никольским.

– А Ян? Ян знал, что стал отцом? – Галина все еще не могла прийти в себя от потрясения.

– Нет. Виктория, как только догадалась о положении Марго, тут же отправила его на учебу в лицей. Возможно, Марго призналась матери, что имела отношения только с братом. И та поспешила его увезти из дома, понимая, что так легче будет избежать скандала.

– Итак, девочка родилась, и Виктория отвезла ее в Заречье, в больницу, построенную на ее деньги. И Никольский, который, даже будучи женат на другой, любил ее, согласился ей помочь. Думаю, роды принимал тоже он, – продолжил Карташов. – Марго после родов впала в депрессию: Яна рядом не было, дочь отобрали. Мать ее никуда из комнаты не выпускала, и Марго, видимо, толком не оправившейся от родов, становилось все хуже и хуже.

– Она сходила с ума. Это я тоже ощущала, будучи ею, – перебила Аля.