Свой, чужой, родной

Выйдя из подъезда, я припустилась по улице, терзаемая смутными предчувствиями, как написали бы в романах. Очень скоро стало ясно: предчувствия меня не обманули. Горел дом с колоннами, то есть буквально полыхал, больше похожий на огромный костер. Сквозь пламя мрачным контуром проступал остов здания. На тротуаре, возле забора, стояла пожарная машина, без видимого толка, надо сказать. С десяток граждан, должно быть живших неподалеку, активно комментировали происходящее.

— Они чего приехали, посмотреть, как горит? — возмущался кто-то, видя бездействие пожарных.

— Как им к дому-то подобраться? Забор сносить? Два расчета с другой стороны подъехали.

— Спасать-то уж нечего. Десять минут назад еще только-только пожар занимался, я в окно увидел — и сразу звонить… А теперь вы только гляньте, как полыхает…

— Подожгли, даже думать нечего. Дом-то под снос, дорогу здесь проложат, я по телевизору слышал. Хозяева небось не согласные, и вот вам…

— Да бросьте вы…

— Чего бросьте, скажете, не было такого? Сожгут за милую душу. Тут вопрос денежный, а из-за денег нынче родную маму не пожалеют.

Поняв, что ничего полезного не услышу, я решила подойти к дому со стороны двора, где тоже толпился народ, в основном жильцы того самого дома, который шел под расселение. Здесь граждане вели себя куда эмоциональней, переживая, что огонь может перекинуться на их жилище. В том самом месте, где мы не так давно беседовали со старушкой, стояла пожарная машина, ближе к забору еще одна, то есть забора здесь уже не было, его сорвали при помощи троса, что позволило пожарным приблизиться к дому. Работали брандспойты, и огонь с этой стороны удалось сбить.

— Не торопятся бойцы, — с ехидством заметил мужичок рядом.

— А чего торопиться? — ответили ему. — В доме нет никого, да и добро спасать поздно. Считай, уже все выгорело.

Делать мне здесь было нечего, но я продолжала стоять, наблюдая за работой пожарных. Кто-то коснулся моей руки, я оглянулась и увидела Вальку.

— Привет, — сказал он. — Был уверен, что застану тебя здесь.

— Разбудили сирены?

— Да я не спал.

— Идем, — кивнула я.

Он вроде бы удивился.

— Я думал, ты решишь остаться до конца.

— Не вижу смысла. Если в доме что-то было, теперь все следы благополучно уничтожили.

Мы вернулись на улицу, Валька держал меня за руку, поглядывая с сомнением.

— По-твоему, это поджог? — наконец спросил он.

— Не сомневаюсь.

— Почему вдруг сейчас?

— Потому что мы подобрались слишком близко.

— Близко к чему? — вроде бы не понял Валька.

— Дом купили по поддельной доверенности, не сегодня завтра этим обстоятельством заинтересовались бы следователи, а при современном уровне науки определить, что в доме, например, находились трупы, вполне возможно. Как считаешь?

— Наверное, — пожал плечами Валька, — раз уж следы крови находят… А здесь — трупы. Народ болтал, дом сожгли, чтоб компенсацию хозяевам не платить.

— Удобное объяснение.

— Вообще-то правдоподобное.

— А мое, конечно, нет? — с вызовом спросила я.

— Ты же понимаешь, связь между трупами и этим домом существует только в твоей голове. По крайней мере пока. Доказательств нет.

— Теперь и не будет, — хмыкнула я.

— Очень расстроилась?

Валька развернул меня к себе, и его невероятные, мерцающие, точно звезды в ночном небе, глаза оказались совсем рядом.

— Может, и хорошо, что он сгорел, — вздохнула я.

— Как прошел вечер? — заговорил Валька, когда мы зашагали дальше. Должно быть, спешил отвлечь меня от мыслей о пожаре и крахе моих сомнительных теорий.

— Нормально. Глазков немного поиздевался, но его коллегу мои слова заинтересовали.

— Какие именно?

— Я думаю, что второй труп — это Ковтун. Оказывается, он сидел, и его отпечатки есть в базе данных.


— А Ковтун — это?…

— Гражданский муж «Мисс город». Мы пришли к выводу: либо кто-то мстил за гибель девушки, либо убирал свидетелей или тех, кто был ему по какой-то причине опасен…

— Ему — это убийце Анжелики?

— Конечно.

— Что ж, тогда на ее похищении и следует сосредоточиться.

Валька остановился, и я поняла, что мы находимся возле его дома.

— Приглашаю на чашку чая.

— Не очень подходящее время, — отмахнулась я.

— Могу водки налить. Ты все равно сейчас не уснешь. Идем.

Он обнял меня и повел к калитке.

Оказавшись в квартире, Валька включил чайник, устроил меня в плетеном кресле возле окна и быстро сервировал стол. Хозяином он оказался рачительным: колбаса, сыр и даже икра. И бутылка коньяка.

— Говорят, снимает нервное напряжение, — заметил с усмешкой, разливая коньяк.

Мы выпили, я грызла сыр, а Валька меня разглядывал.

— Значит, дом сожгли из-за того, что там со дня на день могла появиться полиция, — сказал он после довольно длительной паузы. — Ты имеешь в виду, что убийца знал о твоем расследовании? — Ничего подобного я точно в виду не имела и теперь в растерянности таращилась на Вальку.

— Не считая соседей и тебя, я ни с кем об этом не говорила, — наконец смогла произнести я.

— Почему же? С адвокатом, к примеру, или с Варварой. И каждый из них мог рассказать еще кому-то.

— Ты рассказывал? — нахмурилась я.

— Нет. Мне попросту некому. Ты забыла, я живу отшельником… — Тут он засмеялся и добавил: — С некоторых пор. Но с бывшей подружкой я точно ничего не обсуждал.

— Ага, у вас было занятие поинтересней, — съязвила я.

— Завидуешь? — засмеялся Валька.

— Еще как. Предположим, дом купил родственник Могилевской, — поспешила я сменить тему.

— У нее был родственник?

— Да, племянник. Внебрачный сын брата, которому тот оставил наследство.

— Везет же некоторым.

— Парень, по мнению Дорина, довольно странный. Уехал за границу и тоже отшельником заделался, — усмехнулась я. — Общению предпочитает письма, да и то в исключительных случаях.

— Что? Настоящие письма? В конвертах? — вытаращил глаза Валька.

— Нет, — засмеялась я. — О компьютере ему известно. Все дела он ведет, не вступая в личный контакт. Если верить Дорину.

— Он-то сам его видел?

— Наверное. Парень жил в этом городе, Дорин разыскал его по просьбе американских коллег. Говорит, что заняло это пять минут.

— А бабки небось срубил немалые. И как зовут счастливого наследника?

— Валентин Королев.

— Смотри-ка, тезка. А говорят, имя редкое. И зачем тезке покупать дом, прячась под чужим именем? Если это он, разумеется.

— Я думаю, тезка здесь ни при чем. Свалил отсюда и думать забыл о Родине. Если честно, у меня адвокат на подозрении.

— Адвокаты — они такие, — кивнул Валька с ухмылкой.

— Оказывается, он работал на Ковтуна, — продолжила я. — То есть имел непосредственное отношение к истории с похищением. Он даже с Ковтуном на опознание ходил.

— Очень интересно…

— О Шмакове я ему рассказала, — покаянно продолжила я. — Надеялась, что он обратится в полицию как законный представитель Могилевской и вся эта афера наконец-то выйдет наружу.