Свой, чужой, родной

— Будем, — кивнула я.

Тут машина начала тормозить — мы приехали в больницу. В тот момент куда больше собственного здоровья меня волновал вопрос, где Валька с Глазковым, а главное — что там с Дориным. Все это выяснилось довольно быстро. Валька приехал в больницу вместе со мной, только на своей машине, в «Скорую помощь» его не пустили. Потом появилась Людка.

Ожидая результатов рентгена, я выслушала историю дважды: сначала Валька рассказал ее мне, а потом подруге. История вышла рекордно короткой, хоть и имела большие последствия.

После того как я его покинула, Дорин позвонил по мобильному. Валька, находясь внизу, это видел, и ему сие очень не понравилось. Он предупредил Глазкова, а сам, стараясь не привлекать к себе внимания, начал подниматься по лестнице, не выпуская Дорина из вида. Тот отправился в противоположную от меня сторону и вскоре скрылся из виду. Но Вальку в тот момент куда больше интересовала я. Как, впрочем, и моего соседа, который после звонка Томилина бросился за мной. Но немного опоздал.

Воспользовавшись тем, что на аллее я оказалась в одиночестве, наш старый знакомый Вася появился из кустов и огрел меня обрезком трубы, которым запасся заблаговременно и прятал в свернутой газете. Как видно, Дорин, не зная, чем закончится наш разговор, на всякий случай подготовился и прихватил Васю с собой. Довести начатое до конца Васе не удалось, Глазков появился весьма стремительно, а вслед за ним и Валька. Они скрутили парня, а также вызвали «Скорую» и полицию. Глазков остался дожидаться полицейских, а Валька отправился со мной.

В больнице мы пробыли больше двух часов, за это время неоднократно успев поговорить по телефону с Глазковым. Говорил в основном Валька, ну, и Людка, конечно, тоже. Худо-бедно мы смогли придумать приемлемую историю, которой и решено было придерживаться.

Результаты рентгена порадовали: хоть голова моя прямо-таки раскалывалась от боли, сотрясения не было. На затылке выперла здоровенная шишка, и это, собственно, все. Мне сделали укол, дали таблетки и разрешили отправиться домой. Я-то была уверена, что мне предстоит визит в полицию, но Глазков сказал, что спешить с этим не стоит. Лучше, если Вася будет считать, что я вот-вот скончаюсь и впереди у него маячит реальный срок.

Явиться в полицию мне, конечно, пришлось, но лишь на третий день. Основной моей задачей в тот момент было никоим образом не впутывать Глазкова, потому что он прав: его начальство от нашей самодеятельности в восторг не придет. Из моего рассказа следовало, что о присутствии в парке соседа я даже не догадывалась. О Вальке и вовсе не упоминала, сочтя это излишним. Зато подробно рассказала о своем расследовании и встрече с Дориным.

Следователь слушал меня так, точно я вслух читала ему «Войну и мир», то есть очень сомневаясь в уместности подобной затеи. Но я не стала принимать это близко к сердцу и продолжила повествование, настояв, чтобы все изложенное мной занесли в протокол.

Вечером, собравшись в гостиной, мы долго обсуждали ситуацию и сошлись во мнении, что она небезнадежна. Игнорировать факты ментам будет трудно, однако прижать Дорина — еще трудней. Васе он звонил с телефона, который не был зарегистрирован, и симку, наверное, успел уничтожить. Впрочем, рассчитывать, что Дорин попадется на такой ерунде, не приходилось. А вот с Васей все было не так уж плохо. Звали его, кстати, Андронов Василий Николаевич.

Так вот, Глазков быстро выяснил: Дорин на заре своей карьеры дважды помогал этому типу избежать тюрьмы. Тот был ему обязан, впрочем, вряд ли «трудился» безвозмездно. Поначалу Вася говорить категорически отказывался, но время шло, Дорин ему на помощь не спешил, и он слегка запаниковал. Особенно когда следователь заявил: очень может быть, что девка не выкарабкается. Девка — это, конечно, я. Его знакомство с Дориным было очевидным, и в конце концов Василий Николаевич сказал, от кого получил заказ. А начав говорить, уже не мог остановиться. Этому очень поспособствовал тот факт, что в материалах дела о гибели Дениса нашелся фоторобот, составленный с помощью продавщицы магазина, где в последний раз видели Дениса в компании двух мужчин. Оказывается, поначалу были все основания заподозрить убийство, оттого возможные свидетели были допрошены, а фоторобот составлен. Но в какой-то момент следствие вдруг пришло к выводу, что парень утонул случайно.

Как такое могло произойти, для меня неясно, но фоторобот сохранился, и узнать на нем Васю было можно. Вряд ли продавщица спустя восемь лет опознала бы Андронова, но уверенности, что не опознает, у него тоже не было. Весьма далекий от мысли всю вину брать на себя, он вскоре принялся торговаться со следователем, а так как ума был небольшого, успел много чего наболтать.

Еще одной безусловной удачей стало возобновление дела об убийстве Анжелики Кураевой. Чем все закончится, оставалось лишь гадать, но извечный пессимист Глазков вдруг заделался оптимистом и заявил, что отвечать Дорину придется. Фемида — дама неторопливая, но злодеев в конце концов карает по всей строгости. Я при всем желании помочь правосудию не могла, потому что теперь, когда за дело взялись профессионалы, путаться у них под ногами мне никто не позволит. Оставалось лишь ждать и надеяться.

В очередной раз, коротая вечер в гостиной, мы вновь заговорили о Дорине, и Тимка заявил:

— Очень сомневаюсь, что трупы в мешках — адвокатская затея. Дом он, конечно, купить мог, но владелец паспорта и его мамаша ни Васю, ни его дружка, которого Вася сдал с большим удовольствием, ни уж тем более Дорина в глаза не видели. Допустим, он мог убить Ковтуна, заподозрив, что тот догадывается, кто у него деньги увел. Но Эмму и охранника с какой стати убивать? Если они столько лет молчали, а дело уже, по сути, было сдано в архив.

— Вот именно, что молчали, а тут молчать перестали, — горячилась я. — Я тебе уже сто раз повторяла: им стали известны факты, которые позволили заподозрить Дорина. Допустим, охранник сообщил об этом Эмме, она — Кресту. Дорин обо всем узнал и…

— Все равно у меня большие сомнения, — отмахнулся Тимка. — Вася с дружком утверждают, что ничего о них не слышали, что, между прочим, похоже на правду. Вряд ли у Дорина были еще мастера на все руки. И уж совсем не верится, что убийства он совершал сам. Такие предпочитают все делать чужими руками. Ладно, поживем — увидим.

В атмосфере ожидания прошла еще неделя. Надо признать, для меня эти дни были вполне счастливыми. Любопытство, конечно, мучило, а Дорина очень хотелось увидеть за решеткой, но зато со мной был Валька. Охранять меня теперь было незачем, но он, по сути, ко мне перебрался, а Людка и даже Глазков ничего против этого не имели.

Мы собирались в отпуск. Сидя за компьютером, я просматривала возможные предложения, когда позвонил Власов и сообщил: Ольга Владимировна вышла на работу, и если я хочу с ней поговорить, то могу подъехать в офис прямо сейчас. И хоть я давала Глазкову слово никуда не соваться, тут же пообещала быть через двадцать минут.

Валька, который слышал наш разговор, посмотрел с таким выражением на физиономии, точно хотел сказать: «Горбатого могила исправит».

— Отвезешь меня? — пискнула я.

— Конечно, отвезу, — вздохнул он, поднимаясь. — Правда, не очень понимаю зачем.

— Я просто хочу поговорить…

— Это я понял.

— Вдруг она что-то вспомнит…

— Вспомнит что? — усмехнулся Валька.

— Чего ты дурака валяешь! — возмутилась я. — Она знала всех четверых: Ковтун был ее боссом, Крест его другом, вполне возможно, Ольга была с ним знакома…

— Необязательно.

— Хорошо. Но Эмма и охранник точно работали вместе с ней. Должно было случиться что-то… Некое событие, очень напугавшее Дорина и заставившее его убрать всех этих людей.

— Пока обнаружено только два трупа…

— Что на тебя нашло сегодня? — заныла я.

— Ты обещала Глазкову никуда не лезть. И мы собирались к теплому морю.

— Поедем хоть завтра. И я не намерена никуда лезть, просто поговорю с человеком.

Валька остался ждать на парковке, а я отправилась в кабинет Ольги Владимировны.

Меня провожала девушка, ожидавшая моего появления в холле.

В просторной комнате за столом сидела женщина лет пятидесяти с волосами сиреневого цвета, очень короткой стрижкой и набором серег, украшавших одно ухо. Стало ясно: передо мной дама экстравагантная, и ожидать от разговора можно чего угодно.

— Здравствуйте, — сказала я, а она, взглянув на меня, кивнула на соседнее кресло:

— Садитесь. Чаю выпьете?


Решив, что совместное чаепитие объединяет, я согласилась. Та же девушка, что меня встречала, принесла нам чай, а Ольга сказала:

— Я слышала, вроде бы у Дорина неприятности?

— Есть подозрение, что это он организовал похищение Анжелики Кураевой.

— Почему-то меня это не удивляет, — помолчав немного, заметила Ольга.

— Я думаю, у этой истории было продолжение. Через три года после гибели Кураевой исчезли ее подруга Эмма, охранник Анжелики, ваш бывший работодатель Ковтун и его друг Александр Бережной. И это не случайное совпадение.

— А ведь правда, — глядя на меня в замешательстве, сказала Ольга. — Ковтун исчез, потом Саша… Все были уверены, что они сбежали. Ковтун боялся оказаться за решеткой, у Саши тоже возникли неприятности.

Отметив, что она называет Креста Сашей, я невольно усмехнулась:

— Странно, что никто тогда не подумал, что их исчезновения могли быть связаны.

— А Эмму вы хорошо знали? — спросила я.

— Только по работе.

— А почему она уволилась?

— Ковтун не подписал ей заявление на отпуск, она обиделась и ушла. Но я думаю, на самом деле ей было тяжело оставаться у Ковтуна после того, что произошло с Анжеликой. Охранника я вообще, если честно, не помню. Болтались по коридорам два амбала. Все над этим посмеивались, мол, Анжелика пытается придать себе значимости, первая красавица, которую надо охранять. А когда она погибла… Кошмарная история… Охранника подозревали в причастности к похищению. Вроде он что-то знал и сбежал в тот день, сказавшись больным. Но ничего такого не подтвердилось, насколько я знаю. Про Эмму тоже всякие слухи ходили. Вроде бы она завидовала Анжелике и не смогла ей простить связи с Сашей, с Бережным, я хотела сказать. Я помню, как Дорин бегал по кабинетам и убеждал всех желающих его слушать: во всем виноват Крест, он мечтал отомстить Анжелике и все такое. А Эмма и охранник ему якобы помогали. А потом вообще пошел слух, что Ковтун не стал платить похитителям, оттого девушку и убили. Не удивлюсь, если и эту байку Дорин выдумал. Я-то совершенно точно знаю: смерть Анжелики была Ковтуну очень невыгодна.

— Вы сообщили следователям, что Ковтун переписал на нее значительную часть своего бизнеса?

— Об этом я тогда даже не догадывалась. Вы же понимаете, все это было тайной за семью печатями. Потом, конечно, узнала. Потому и говорю: Ковтун точно не желал ее смерти. И согласился бы заплатить выкуп. Еще примерно полгода после похищения в офисе только об этом и говорили, гадали, что к чему, и перемывали всем косточки. Столько всего навыдумывали… — она махнула рукой. — У нас тогда парень работал, толковый программист, кстати, но довольно странный человек. Мне казалось, он немного не в себе. За пару дней до похищения его избили какие-то типы недалеко от его дома. Возвращался поздно, район, где он жил, особо благополучным не назовешь, в общем, такое, к сожалению, бывает. Но он потом утверждал: нападение на него было спланированным и избили его те же негодяи, что похитили Анжелику. Он был в нее влюблен, такое слепое обожание с легким налетом безумия. Он-то наверняка думал, что никто об этом не догадывается, но в офисе каждый знал о его великой любви.

— И Анжелика знала?

— Конечно. Мы, когда чай пили, всегда посмеивались: где твой верный рыцарь, и все такое.

— А Ковтун как к этому относился?

— Никак. Анжелика жалела парня, он производил впечатление не от мира сего. Такой… ботаник, одним словом. Всерьез она бы им вряд ли заинтересовалась. А Ковтун о себе был очень высокого мнения. Любой женщине за счастье его внимание. Так вот, этот парень, после того как его избили какие-то хулиганы, оказался в больнице, а потом твердил, что от него избавились специально. Он даже к следователю ходил.

— И что следователь?

— Тоже, наверное, посмеялся. Парень твердил: не окажись он в больнице, трагедии бы не произошло.

— Почему?

— Его любовь непременно бы спасла Анжелику, — развела руками Ольга. — Глупость, конечно, но он, похоже, в это верил. Так вот, наслушавшись сплетен и разных домыслов, он в один прекрасный день устроил скандал. При свидетелях заявил Ковтуну, что тот виновен в смерти Анжелики. Я, правда, при этом не присутствовала. Ковтун, который и так был на нервах, едва в больницу не загремел. А парень на следующий день уволился. Я все-таки думаю, он был не совсем здоров.

— А вы его фамилию не помните?

— Фамилия простая. По-моему, Королев. Звали его совершенно точно: Валентин Сергеевич. Он страшно злился, если его называли по имени, ну и все, конечно, стали со смешком называть его Валентином Сергеевичем. Да, точно, Королев.

Это имя я слышала от Дорина. Неужто это тот самый племянник Могилевской, которого ему поручили разыскать американские коллеги? Неудивительно, что адвокат потратил на поиски всего пять минут. Они ведь работали в одной фирме и наверняка были знакомы.

— Вы не знаете, что с ним потом стало?

— С Королевым? Ой, кто-то ведь мне рассказывал, он наследство получил. Вроде бы даже миллионное. От какого-то родственника. И уехал из страны. Прямо-таки невероятная история.

У Ольги Владимировны была назначена встреча, и офис она покидала вместе со мной.

— Хотите я вас подвезу? — предложила я.

— Спасибо, я на своей.

Валька, увидев нас, завел машину.

— Ваш друг? — кивнула Ольга в сторону Вальки.

— Да, — улыбнулась я.

— Симпатичный… Кого-то он мне напомнил… Что ж, всего доброго.

Она села в свой «Мерседес», а я побежала к «Рендж Роверу».

— Мы не зря сюда приехали, — затараторила я, лишь только открыв дверь. — Я знаю, кто мог убить всех четверых.

— Так их же вроде Дорин убил? — нисколько не впечатлившись моими словами, спросил Валька.