Сын Солнца

- Кроме того, - делая вид, что не обратил никакого внимания на реакцию окружающих, продолжил глава посольства, - Сапа Инка приказал передать вашему военачальнику, что из белокожих чужаков, это письмо, - с этими словами он открыл ‘коробку’ и извлек из нее сложенный несколько раз кусок ткани, на котором черной ниткой по белому фону были вышиты странные символы, значение которых никто из посланцев не мог понять при всем желании и передал его правителю…



***



(Тауантинсуйу, уну Каранке - район современной границы Эквадора и Колумбии. Июль 1528 года)



Наместнику уну Каранке сложившаяся в Тауантинсуйу ситуация абсолютно не нравилась. Наместник уну Кито Атауальпа уже практически в открытую не подчинялся Куско и, было явно видно, вскоре в стране неизбежно разразить гражданская война за власть. И что из этого выйдет - сложно было представить. А это создавало неопределенность…



Атауальпа, наместник Кито, требовал чтобы он подчинялся ему - и фактически это было уже так. Да и что он мог еще? Небольшая бедная провинция, не имеющая никакой связи с остальной Тауантинсуйу иначе, чем через Кито, была в полностью зависимом от него положении. Вот только кусконцы явно не собирались пускать все на самотек. Люди Сапа Инки Уаскара уже не один раз намекали ему, что придет время - и Атауальпу вместе со всеми его пособниками будут судить за самозванство и попытку государственного переворота. Просто пока не пришло время, но как только - так сразу. А вчера явившийся к нему человек - судя по одежде, какой-то чиновник, хотя на деле могло быть и иначе - прямо спросил, с кем он. С Сапа Инкой или самозванцем.



Атауальпу наместник, мягко говоря, недолюбливал. Будучи по происхождению инкой - пусть и из весьма далекой от верховной власти семьи, отец его в свое время был мелким чиновником в Куско - он считал его действия нарушением всех мыслимых и немыслимых обычаев. Ведь он фактически пошел против воли богов, завещавших, что Сапа Инкой могут быть лишь прямые потомки самого великого Инти, бога Солнца. Кроме того, Атауальпа был человеком подозрительным и жестоким. Не так давно он, например, ‘отличился’ при подавлении восстания одного из подчиненных ему племен, устроив там массовую резню, что тоже противоречило всем инкским обычаям. И чего ждать еще от столь непредсказуемого человека?



Но с другой стороны… Понимая расположение уну Каранке, наместник понимал, что ситуация практически безвыходная. Откажись он поддержать Атауальпу - и очень скоро он придет сюда со своей армией. Кроме того, ведь еще неизвестно, чем все закончится. Ведь профессиональная армия сапа Инки Уаскара рассредоточена вдоль восточной границы, а Атауальпы - собрана воедино. Впрочем, когда он попытался аккуратно ‘навести справки’ у собеседника - как, мол, Сапа Инка думает победить, если так-то и так-то, - тот лишь усмехнулся, заявив, что ‘им помогут боги’. И хотя это была явная отговорка, по тому, как он все это произнес, было видно, что это не пустые слова. За ними явно что-то кроется. Только что? Наместник ни раз уже слышал и про ‘новый металл Уаскара’, и про какие-то ‘громовые трубы’, но для составления полной картины происходящего информации было недостаточно.



- Если я открыто скажу о поддержке сапа Инки, через несколько дней здесь будет армия Атауальпы, - произнес, наконец, наместник.



- А открыто и не надо, - вновь усмехнулся тогда его собеседник, - Нам достаточно чтобы ты поддерживал его лишь на словах.



Теперь наместнику стало понятно все. Как он и предполагал уже, этот человек действительно был посланником Сапа Инки Уаскара. Ага, и сейчас он озвучил ему одно из тех самых предложений, от которых нельзя отказаться… Илии, если точнее, отказаться-то можно… Но очень нежелательно и чревато всевозможными нежелательными последствиями. Вплоть до несовместимых с жизнью. Однако и соглашаться-то в данном случае нужно с оглядкой - иначе запросто огрести неприятностей с другой стороны.



В этот миг колыхнулась входная занавеска и вошедший в комнату слуга отвлек наместника от этих мыслей, сообщив, что к нему явился вчерашний посетитель.



- Ну так что надумал? - едва зайдя внутрь, спросил он.



- Я согласен.



- Отлично, - довольно улыбнулся вошедший, - Тогда сейчас перейдем к обсуждению дальнейших действий…



***



(Юкатан, Чектамаль. Июль 1528 года.



В ходе общения с представителями местной знати (к которой принадлежал и белокожий чужак), инкским посланцам вскоре стала известно про события, происходившие в этих местах в последнее время. Как выяснилось, год назад белокожие чужаки под руководством Франсиско де Монтехо действительно вторглись в царство Экаб и при помощи дружественно настроенных к ним индейцев из города Тулум (который местные жители звали Сама) и селения Шельха построили свою базу - городок Саламанка. Эти ж индейцы снабжали ‘испанцев’, как звали себя белокожие, всем необходимым. Однако из-за условий выбранного места жительства - плохого климата, некачественной воды - вскоре среди чужаков возникли болезни, которые с каждым днем все ослабляли отряд. Кроме того, вскоре местное население устало от все возрастающих поборов со стороны испанцев и прекратило поставки продовольствия в Саламанку.



Монтехо попытался подавить зарождающийся ‘мятеж’, отправляя кавалеристов для его подавления и добычи продовольствия, но это лишь привело к открытому восстанию. Положение ‘конкистадоров’ стало фактически катастрофическим. В этих условиях Монтехо, собрав сотню еще оставшихся боеспособными солдат, отправился на север. По пути местные жители не раз пытались напасть на отряд захватчиков и разгромить его, но все эти попытки заканчивались ничем. В конечном итоге, майя решили оставить их в покое в надежде, что их боги - при помощи голода и болезней - сами уничтожат их.




Спас конкистадоров лишь счастливый случай: в деревне Шаманха они внезапно встретили Ах Наум Пата - дружественного им косумельского вождя (которого рассказывавший про эти события Герреро последними словами полил грязью, обвиняя в предательстве). Он дал им продовольствие и лодки, на которых они добрались в столицы одноименной провинции - город Экаб. Здесь он также участвовал в переговорах с местным правителем - и преуспел в этом.



Два месяца отряд Монтехо провел в Экабе. Запугав демонстрацией езды на лошади местных жителей и разузнав информацию про соседние майянские государства, он вскоре двинулся в царство Чикинчель. Но тут на каждом шагу их уже подстерегали засады солдат майя. В конечном итоге он вышел к столице страны - Чавак-Ха. Местный вождь принял их мирно, но за ночь жители покинули город, и испанцы были атакованы индейской армией. Однако отряд Монтехо смог вырваться и двинулись на юг - в Аке. Этот город они застали покинутым и разграбили. На следующий день здесь их и окружили индейцы, но испанцы вновь смогли прорваться, убив более 1200 индейцев, но и сами понеся немалые потери. Уцелевшие конкистадоры двинулись обратно в Саламанку.



Однако к тому времени туда прибыл корабль с ‘новой порцией’ любителей чужого добра, продовольствием и снаряжением. Обрадовавшись этому, Монтехо тотчас задумал новый поход - на этот раз на юг. Большая часть - около ста человек под командованием Авилы - отправились на корабле, меньшая же - около 30 человек во главе с самим Монтехо - двинулась по суше. Узнав об этом, На Чан Кан приказал Гонсало Герреро, своему военачальнику, готовить город к обороне - что инкские посланцы уже видели при прибытие в город. Задумав переманить его на свою сторону, Монтехо с одним из пленников отправил ему письмо предлагая отказаться от ‘варварского образа жизни’ и ‘вернуться на службу богу и королю, как и следует истинному христианину и испанцу’. Но в ответ тот лишь нацарапал углем на обратной стороне письма откровенно издевательский ответ: ‘Сеньор, я целую руки вашей милости. Поскольку я всего лишь раб, я не имею возможности присоединиться к вам, даже если бы и помнил о боге. Вы, мой господин, и все испанцы найдете во мне самого хорошего друга’, что не могло не привести Монтехо в бешенство..



Однако воевать на этот раз не пришлось. Победила хитрость. Узнав, где находятся в это время отряд Авилы, Герреро подослал к нему своих людей, сумевших убедить его в гибели отряда Монтехо. Поверив этому, он повернул обратно, решив вернуться в Саламанку. Впрочем, долго там не задержался, решив перенести колонию в более благоприятные места - в Шельху. Точно также поступили и с Монтехо, убедив его, что корабль Авилы разбился о рифы. Поверив в это, он приказал построить небольшой корабль и отправился на нем в Гондурас… Сейчас колония в Шаманхе еще существовала. Но из рассказа Сапа Инки Льюкюлья Майю помнил, что вскоре испанцы бросят ее. Хотя говорить об этом местным, само собой, никто не стал.



Впрочем, несмотря на все эти рассказы Льюкюлья Майю видел, что инкским посланцам чектамальцы не особо доверяют. Хотя в сложившихся условиях это и не удивительно - еще совсем недавно город был фактически на осадном положение. А тут вдруг сюда припираются какие-то чужаки с пушками, железным оружием и письмом на языке белокожих чужаков…



Однако предложениями Сапа Инки чектамальцы явно заинтересовались. На следующий день на полях вблизи города произвели пробные стрельбы из пушки, которые явно произвели впечатление на присутствующего при этом правителя и майянских солдат. Многие от страха попадали на землю или бросились бежать в разные стороны. И лишь присутствующие при том два десятка инкских солдат сохраняли невозмутимость. Впрочем, инкские посланцы знали, что совсем недавно они тоже боялись выстрелов, но уже успели к ним привыкнуть. В общем, чектамальская знать оказалась довольна.



Впрочем, на этом пришлось всю свою деятельность временно приостановить, так как у майя наступило начало месяца Шуль. Месяц одного из главных местных богов - Кукулькана, ‘Пернатого Змея’. И начинался он, само собой, с праздника в честь этого божества. Бога огня, воды, воздуха, ветра и Венеры. Кроме того, по местным легендам именно он основал большинство царских династий и многие крупные города, научил майя ловить рыбу, создал письменность и церемонии. Кроме того, был одним из создателей мира. Услышав все это, присутствующий в посольстве инкский жрец лишь презрительно усмехнулся, заметив, что это лишь подтверждает, что местные боги ложные - этот Кукулькан приписал себе роли Парьякака, Часки, Мама Кочи и даже Виракочи.*(50)



Начавшийся на следующий день праздник в честь Кукулькана проходил в полном соответствие со всеми майянскими традициями и сопровождался песнями, танцами, пирами, традиционной для майя ритуальной игрой в мяч (проигравшего в которой ждала смерть) и жертвоприношениями. В том числе и человеческим, которое играло ключевую роль в празднестве. Для этого выбранного в жертву человека (причем, в случае с Кукульканом - обязательно представителя знати) выкрашивали в синий цвет, одевали в богатые наряды и убивали на жертвенном камне, распарывая грудь и выдирая сердце. Хотя, происходя из айлью, с давних времен торговавших с народами майя и потому в общих чертах знающей их культуру, Льюкюлья Майю знал, что это у них далеко не единственный способ жертвоприношений. Были тут и другие способы ритуального убийства - сбрасывание с вершины пирамиды, расстрел стрелами привязанной к столбу жертвы, утопления в ‘сенотах’ или ритуальные ‘бои’ с привязанным к столбу пленником, вооруженным лишь украшенной цветами дубинкой. В общем, изобретательности в методах того, как умилостивить своих богов, майя было не отнимать. И вообще четкость соблюдения ритуалов и жертвоприношения волновали майянских богов куда больше, чем моральный облик людей. Что также вызвало усмешку у инкского жреца:



- Боги помогают лишь тому, кто соблюдает их заповеди и не забывает почтить их, - прокомментировал он это своим спутникам, - И их не подкупишь и не обманешь никакими дарами.



Затем инкское посольство пригласили на пир к чектамальскому царьку. Который, к удивлению Льюкюлья Майю, проходил не на улице среди народа, как это было у инков, а во дворце правителя среди достаточно узкого круга знати. Принеся подарок правителю, приглашенные садились есть и пить. Еду при этом подносили наиболее красивые служанки, что имело определенные сходства с инкскими традициями, где инкам и куракам во время еды прислуживали ‘Девы Солнца’. Само собой, гостям в большом количестве разливали винные напитки. Впрочем, много пили лишь мужчины - и под конец стало ясно почему. Затем, разделившись на пары или четверки, гости начинали танцевать, но через некоторое время возвращались к еде и выпивке. К ночи многие напивались настолько, что уже не могли самостоятельно передвигаться, поэтому домой их уводили жены. Впрочем, нередко бывало, что уходили с пира с чужой женой или какой-нибудь незнакомой девушкой. ‘Дикари! - глядя на все это, мысленно выругался Льюкюлья Майю, - Почему великий Инти до сих пор не покарает их за нарушений всех его заповедей?’ ‘Домой’ инкские посланцы возвращались одни, распевая по пути какой-то гимн в честь инкских богов.



К дальнейшему выполнению своего задания инки приступили лишь через день. Одна группа - несколько солдат вместе с присутствующими в отряде артиллеристами вновь отправились в поля. Им предстояло отобрать из солдат На Чан Кана несколько человек посмелее, кого можно было бы обучить стрельбе из пушки. Кузнец вместе с несколькими солдатами отправился посмотреть на то, что майя умеют в обработке металла. Сам же глава посольства вместе с Льюкюлья Майю и еще несколькими помощниками отправились в мастерские - смотреть, что полезного можно взять от здешних мастеров в ходе обговоренного ‘обмена опытом’ и чему предстоит обучить их.



Однако вскоре выяснилось, металлургия здесь была лишь в зачаточном состоянием. Майя имели дело с медью, серебром и золотом, но сами ни один из этих металлов не добывали. Их в виде слитков или готовых изделий доставляли из других мест. После чего из готового металла майя изготавливали готовые изделия. Впрочем, масштабы этого производства были невелики. Олово здесь вообще практически не знали и лишь после долгих объяснений инкам показали небольшое оловянное украшение, когда-то доставленное из страны астеков. Однако сплавлять его с медью для получения бронзы не умели и они. Запасов металла в городе тоже практически не было. Но, к большому удивлению кузнеца, он при этом не имел особой ценности. Про железо здесь лишь слышали, что из этого металла сделаны оружие и доспехи испанцев, да в соседних государствах - прежде всего, в Чикинчеле и Экабе - могло быть небольшое количество трофейного оружия. По слухам, правда, его еще имела знать Чакан Путума - такие ж трофеи первого сражения с испанцами на их земле. Отправляясь - в надежде по возвращении в Тауантинсуйу стать ‘Ринкрийок куна’ - учить майя обработке железа, кузнец и не представлял, насколько тут все плохо. Ведь по словам Сапа Инки тут была относительно развитая цивилизация! И из чего тут те же ‘громовые трубы’ лить’? Сапа Инка, правда, говорил про возможность выковывать их из полос железа. Но про это он знал лишь на словах, ни один кузнец в Тауантинсуйу не делал этого. Но попробовать стоило. Поэтому, разузнав все про имеющиеся поблизости болота, через несколько дней в сопровождении инкских и майянских солдат он отправился на поиски ‘болотной руды’, про которую ему перед отплытием рассказывали амаута-геологи (пересказывая слова Сапа Инки и демонстрируя уже самостоятельно найденные образцы). Правда, по их же словам руда эта - редкостная дрянь, которую в Тауантинсуйу не использовали. Но где тут другую найти?



Не многим больших успехов добилась и группа, обследовавшая мастерские. В конечном итоге, выяснилось, что практически ничего интересного для внедрения в Тауантинсуйу тут не нашли. Единственным интересным стал процесс получения материала под названием ‘ткань из коры’, на котором майя делали записи. Получали его отделяя кору от какого-то местного дерева и затем отбивая ее колотушкой для получения тонких листов. Некоторые интересные вещи были еще в архитектуре - прежде всего, использование какого-то связывающего вещества, которое применялось и в качестве штукатурки - но Сапа Инка заранее говорил, что знает секрет его получения, потому этот вопрос посланцев мало заинтересовал. Хотя, надо сказать, местная архитектура была весьма необычна для инков. Вместо привычных по Тауантинсуйу сложенных из достаточно гладких, без всяких украшений, каменных блоков или кирпича построек - богато украшенные рельефными изображениями здания. Особо сильно это проявлялось в храмовых постройках (имевших также весьма непривычный вид высоких пирамид) или дворцах знати…



Кроме того, некоторые интересные вещи были среди сельского хозяйстве. Помимо уже упомянутого пчеловодства, относилось и к разводимой майя странной птице, которую Льюкюлья Майю также решил привезти в Тауантинсуйу. Нужна она или нет - пусть решает Сын Солнца.



***



(Северная Колумбия, близ Санта-Марты. Август 1528 года)



Увидеть белокожих чужаков китонцам все же удалось. Затратив более месяца, в конце концов они добрались до мест, куда еще никогда не ступала нога жителей Анд. И, как выяснилось от местных дикарей, именно где-то здесь не так давно высадились с огромных лодок и построили свой город белокожие чужаки. Впрочем, путь сюда оказался весьма тяжелым. Приходилось продираться через непролазные лесные заросли, на импровизированных лодках спускаться по рекам… Хорошо еще, что с большинством местных вождей удалось договориться - на что ушли практически все запасы ценных вещей, которые были взяты из Кито. Но иногда и не везло - в нескольких столкновениях с дикарями погибла почти сотня солдат, так что все китонцы могли благодарить богов за то, что сипе Тискесуса заставил их взять ‘сопровождение’ из своих солдат…



И вот они добрались до цели… После получения богатых даров один из здешних вождей согласился разрешить некоторое время пожить на своих землях и даже показать посланцам белокожих чужаков. Кроме то, быстро выяснилось, что у самого вождя было трофейное оружие, снятое с год назад с убитого чужака.



В ходе дальнейших разговоров китонцы узнали и немало интересного для себя. Белокожие чужаки объявились здесь около четырех лет назад. Приплыв на огромных, покрытых облаками (услышав про это, миндала мысленно усмехнулся) лодках, они высадились на берег и, не спрашивая никакого разрешения, начали строить свой город. А вскоре начали набеги на деревни здешних дикарей, разыскивая еду и золото. Как будто это была их собственная земля! Однако вожди не пожелали смириться и подняли восстание. И вот уже больше трех лет город чужаков находится в положение осажденной крепости. Взять его индейцы не смогли, но и чужакам приходилось нелегко. Заниматься сельским хозяйством в таких условиях было совершенно невозможно. Единственным способом пополнения продовольственных запасов стал их отъем у ‘индейцев’, из-за чего между обоими сторонами регулярно происходили столкновения. В большинстве из них, правда, побеждали чужаки - иначе им давно пришлось бы оставить эти земли. Но бывали у них и неудачи, которыми принявший в гости китонцев вождь хвалился, заявляя, что скоро они перебьют всех белокожих, а он сам и его вины возьмут себе в жены их женщин чтобы те родили им таких же могучих воинов.