Сын Солнца

(Тауантинсуйу, Кито. Август 1527 года)



Атауальпа, выслушав сообщение часки и ‘прочитав’ кипу, призадумался. Из Куско сообщали, что Уаскар собирается, как это уже вошло в традицию, совершить обход своих территорий. Кроме того, непонятно для чего он недавно встречался с кусконскими литейщиками и заказал изготовление каких-то непонятных предметов, а затем и сам посетил мастерские…



Вообще последнее время губернатор Кито регулярно задумался о сложившемся положении… Территория будущего Эквадора была завоевана еще Тупаком Инкой Юпанки - сыном самого Пачакутека, создателя Тиуантисуйу. Однако местные племена регулярно поднимали восстания, потому инкским правителям приходилось держать здесь значительные силы. Вообще, история эквадорской цивилизации имела ряд своих особенностей, отличающей ее от перуанской. Поскольку в одном их мест Анды становятся достаточно низкими - в этом месте они покрыты джунглями, образующими ‘перемычку’ между прибрежной равниной и Амазонией, то те же привычные к высокогорью и не приспособленные к жизни в джунглях ламы здесь появились лишь с приходом инков. Инками же были построены и дороги, впервые соединившие между собой север с югом. Прежде же единственное сообщение с народами Эквадора осуществлялось торговцами, плавающими вдоль побережья на бальсовых плотах. Здесь также было и единственное место во всех Андах, где существовала торговля на ‘внутреннем рынке’ и использовались деньги. Все это сформировало на землях Эквадора свою собственную, изолированную культуру, значительно отличающуюся от перуанской. Устанавливаемые же инками порядки местным племенам были глубоко чужды. Еще одним фактором, оказавшим значительную роль при завоевательных походах, оказалась уникальность ситуации, сложившейся в тот момент в Перу. После падения цивилизаций Уари и Тиуанако между ставшими независимыми племенами начались постоянные войны, наносившие значительный урон как населению, так и хозяйству этих мест. И это длилось несколько столетий… Итог очевиден - люди настолько устали от постоянных войн, что были готовы подчиниться любой силе, которая принесла бы на земли Перу мир и относительное благополучие. И когда Пачакутек лишь начал свои завоевательные походы - многие племена соглашались войти в Тауантинсуйу мирно. В награду за это местной знати разрешалось сохранить свое положение в племенах. А несколько позднее Тупаком Инкой Юпанки это было распространено и на завоеванные народы - зачастую местным кураком назначался представитель прежнего правящего рода.*(18) В Эквадоре такой ситуации не было. И местные племена раз за разом поднимали восстания против правления инков…



Все это заставило Сапа Инку Уайна Капака находиться здесь большую часть времени. Кроме того, он и совершил ряд завоевательных походов, расширив земли Тауантинсуйу. В связи же с этим Кито превратился практически во вторую столицу. Здесь были построены дворцы, не уступающие в роскоши кусконским, здесь были созданы огромные хранилища… Да и вообще провинция эта была достаточно богатой. Атауальпа же, будучи сыном Уайны Капака не от койи - жены-сестры Великого Инки, а от одной из младших жен, не имел никаких законный прав стать новым Сапа Инкой. И его отец это прекрасно понимал, потому завещал после своей смерти разделить Тауантинсуйу на две части. Уаскару должна была отойти южная с центром в Куско, а Атауальпа получил бы северную со столицей в Кито. И именно это различие и учиненный китонцами террор вскоре стали той причиной, что позволила испанцам быстро завоевать Тауантинсуйу. Южане их встречали как освободителей. А получили лишь порабощение…



Однако подобное разделение в корне противоречило традициям инков, желавшим максимально расширить свои земли, создав единое мировое государство. Потому знать Куско обвинила Атауальпу во лжи, а Уаскар предложил в качестве компромисса назначить его наместником Кито - запретив, однако, совершать военные походы и предпринимать вообще какие-либо меры для расширения своих земель. Для проведшего всю свою жизнь в сражениях Атауальпы это было немыслимо, однако он согласился. Однако явиться в Куско для принесения присяги Уаскару не пожелал, вполне справедливо опасаясь за свою жизнь. Таким образом, Атауальпа и стал фактическим правителем нескольких северных провинций, фактически вышедших из подчинения Куско. Китонцы не подчинялись приказам центра, не сдавали продовольствие на государственные хранилища, не посылали людей на государственные работы за пределами подконтрольных провинций… Да даже религиозные праздники проводили отдельно. Лишь система почты - гонцы-часки - оставалась общей. Однако положение Атауальпы было весьма шатким. Делиться властью не желал ни один из братьев и мечтал при первой же возможности избавиться от конкурентов. Всем в Тауантинсуйу было понятно, что рано или поздно между двумя сторонами разгорится война.



Однако ни один из претендентов не торопился начинать ее. Атауальпа имел в своем распоряжении тридцатитысячную армию с хорошим боевым опытом, а также мог мобилизовать население северных провинций. Но из-за его ‘неинкского’ происхождения поддержка среди знати Тауантинсуйу была весьма небольшой. За его жестокость, проявленную при подавлении восстаний северных племен, не любили Атауальпу и в народе. Начинать в таких условиях войну было авантюрой, провал которой грозил неминуемой смертью.



Уаскар имел в распоряжении практически такую же по численности профессиональную армию, но большая ее часть была разбросана по всей стране в качестве гарнизонов пограничных крепостей, защищающих Тауантинсуйу от набегов дикарей из сельвы. Более того, на стороне Атауальпы были лучшие военачальники инков, потому начинать войну с ‘самозванцем’ он тоже не решался.



В данный же момент обе стороны занимались подковерной борьбой, стараясь перетянуть на свою сторону как можно больше людей. Однако - это Атауальпа прекрасно понимал - такая ситуация не может длиться вечно. Атауальпа пытался соблазнить курак севера Тауантинсуйу и знать Урин Куско, Уаскар - военачальников Атауальпы… Новость о намерении Сапа Инки совершить обход сволих земель не была бы чем-то особенным. Если бы не одно ‘но’…



‘Так что ж задумал Уаскар, - задумался Атауальпа, - Зачем ему понадобилось брать с собой одних из лучших литейщиков Куско? Да и состав ‘сопровождения’ странный… Уаскар приказал мобилизовать десять тысяч ополченцев - в том числе презираемых большинством горцев индейцев сельвы, на которых обычно смотрят как на полудикарей… Главной же их особенности с военной точки зрения было хорошее умение пользоваться луками. Но зачем это нужно Уаскару?’



Подумав так, Атауальпа решил, что нужно как можно быстрее все это выяснить. Вызвав начальника охраны, Атауальпа отдал ему несколько приказов, а вскоре в Куско побежал часки, который должен был передать их сторонникам его сторонникам в столице Тауантинсуйу…



***



(Тауантинсуйу, Куско. 22 августа 1527 года)



Пока шла подготовка к ‘обходу владений’, закончился и июль, в местном календаре носивший название ‘Чакра Конакуй Килья’ - ‘Месяц Поливки’. Начался август - ‘Чакра Япуй Килья’, ‘Месяц Сева’*(19). И начинался он, естественно, с религиозного праздника, носившего то же название - ‘Праздник Сева’…



А буквально за четыре дней до этого ко мне вновь явились мастера-ювелиры, принесшие заказ - серебряные ложки и вилки, богато украшенные какими-то орнаментами. Видать, именно из-за этого на выполнение заказа и ушло так много времени… Но я был доволен. Теперь хоть можно будет есть как цивилизованный человек. Когда вечером того же дня я ужинал, прислуживавшие ‘девы Солнца’ смотрели на меня с нескрываемым восхищением. Словно я создал не элементарную ложку, а собрал на коленке самолет и полетел. Но спрашивать ничего на эту тему не решились.



Кроме ложек принесли мне и золотую сковородку. Однако, как оказалось, жарить-то особо и не на чем. Разве что на сале, но я такого не любил. Поэтому, проклиная 16 век за то, что маргарин тут не изобрели, а оливковое масло есть лишь в Европе, приказал изготовить пресс для выдавливания масла из подсолнечника. Пока же этот вопрос отложил на будущее. Надеюсь, что недалекое.



За всем этим не заметил, как настал и новый месяц, как всегда начинавшийся с праздника. В котором я должен был принять непосредственное участие. Потому еще до рассвета пришлось отправиться в кусконский Храм Солнца - Кориканча. Надо сказать, место это было весьма примечательным. Построенный еще во времена Пачакутека, когда по его приказу старый Куско был снесен, а на его месте был выстроен новый город, храм был по местным меркам просто огромен. Его стены были сложены из огромного количества точно подогнанных друг к другу блоков из шлифованного камня и облицованных снаружи и изнутри золотыми пластинами, на которых были изображены сюжеты из местных мифов и истории. Примерно прикинув находящееся здесь количество золота, я мысленно присвистнул. ‘Ничего, теперь испанцы не наживутся с разграбления этого места’, - ехидно усмехнулся внутренний голос.



Здесь, на площади перед храмом уже собирался народ. Ближе к нему находились инки - представители правящего рода, несколько дальше находились жители Куско и жители столицы. Удивило то, что происходило все практически в тишине. Все стояли и ждали… И вот, наконец, долгожданный момент! Над горизонтом на востоке самый краешком показалось солнце, бросив свои первые лучи над одним из двенадцати ‘месячных столбов’, расположенных вблизи города, и осветив засверкавшие при этом золотые пластины на стенах храма.



В этот момент стоявший у ‘ворот’ - назвать их дверями не поворачивался язык - верховный жрец двинулся в храм, а за ним двинулись и все остальные. Внутренняя обстановка не уступала в своей роскоши внешней ‘отделке’. Стены были облицованы золотыми пластинами, но кроме них имелись и различные золотые статуи и украшения. А на дальней от входа стене висел большой круглый диск с исходящими из него лучами - символ Солнца. Вдоль боковых стен стояли невысокие инкские ‘табуретки’, на которых ‘восседали’ мумии Великих Инков.




Вознеся долгие молитвы Солнцу, дающему жизнь всему на Земле, что заняло больше часа, верховный жрец провозгласил, что начинается ‘Месяц Сева’. Затем из храмовых хранилищ было вынесено множество даров - прежде всего, продуктов и одежды, которые были принесены в жертву. Той же цели послужило и полсотни лам. Глядя на все это, я мысленно восхвалил Инти, Виракочу, Пачакамака и всех прочих местных богов - в которых, впрочем, совершенно не верил - что оказался в Перу, а не Мексике… Иначе в жертву сейчас приносили бы людей…



Закончив с этим, я во главе местной знати вместе с множеством жрецов отправились в покрытую сплошными террасами священную долину Урубамба. В будущем я бывал в этом месте, но сейчас все было не так. Основным назначением долины фактически была ‘опытная сельскохозяйственная площадка’. Вся она была покрыта сплошными террасами, и именно здесь инки изучали условия произрастания новых для них растений. Сажая их на разных террасах, они определяли, на какой высоте и при каком увлажнении они произрастают лучше всего и на основе этого решали, где и что выращивать.



Но было у этой долины и другое важное назначение… Из-за чего мы сюда и прибыли… Забравшись на одну из террас, я взял поданную слугами золотую мотыгу и достаточно быстро взрыхлил небольшую грядку, которую засеял кукурузой. И в тот же момент, когда это было закончено, верховный жрец вознес еще одну молитву и объявил о начале сева. Стоявшие наготове гонцы-часки тотчас отправились во все концы страны, разнося эту весть.



Мы же все вернулись в Куско, где вскоре на площадь Кусипата началось большое пиршество. Приносились и многочисленные жертвоприношения как Солнцу, так и другим инкским богам и уакам - священным местам. Но теперь кроме официальных подношений, выделяемых из храмовых хранилищ, принимались и частные. Вынесли на площадь и мумии прежних правителей, которым вроде как давали еду и питье, которые сжигались в специальной жаровне. Все празднество сопровождалось множеством танцев и песен, восхваляющих богов и Сапа Инку. Когда же наступил закат, то жрецы торжественно подожгли множество костров с жертвоприношениями, отправляя их богам и предкам.



Следующий день празднество продолжалось, и я также был вынужден участвовать к нем. А еще через день наш ‘поход’ начался…



***



(Тауантинсуйу, Куско. 25 августа 1527 года)



Из Куско выступали утром 3 дня Месяца Сева. Вместе со мной в поход отправлялись пятнадцать тысяч солдат - в большинстве своем новобранцы - и две тысячи крестьян-общинников. С собой взял и вторую жену Уаскара - Чукуй Виру. Вообще, был у инков один идиотский обычай… ‘Главной’ женой, дети которой имеют право стать новым Сапа Инкой, у них обязательно должна была быть родной сестрой правителя. В крайнем случае - двоюродной. Какими бывают последствия таких браков - в 21 веке хорошо известно. Так что с этим дурацким обычаем надо было кончать. И начать я решил с постепенного ‘возвышения’ второй жены. И хотя вряд ли ее сын сможет стать новым правителем, за то тогда хоть мало кто будет удивляться когда я женю своего сына на одной из ‘дев Солнца’. Пусть привыкают. Меньше потом будет сопротивления этому новшеству.



К тому же, она была и достаточно симпатичной - даже по европейским меркам. Что среди индейцев бывает нечасто. ‘А у этого Уаскара неплохой вкус’, - подумал я, когда впервые увидел ее. И пусть любовь моя осталась где-то там, в будущем (а если, как я надеялся, мое сознание ‘тут’ - и в самом деле ‘копия’, то вообще сложно сказать, а у меня ли…), да и, как пелось в песенке, ‘жениться по любви не может ни один король’, но мне почему-то хотелось видеть ее своей подругой и единомышленницей…Тем более, что было она достаточно умна.



Вот в таком составе мы и вышли из Куско. Спереди бежали гонцы-часки, разносящие по всей стране весть о том, что Сапа Инка вздумал совершить обход своих земель, дальше шли чистильщики дороги, расчищавшие дороги от мусора и выдергивающие проросшую в щелях между камнями траву если где-то она оказывалась. И лишь затем следовал ‘авангард’ - две тысячи опытных воинов и в два раза большее число ополченцев. Дальше на носилках несли меня, сидящего на носилках и по местным традициям держащего в руках золотой топор - один из символов власти Сапа Инки наравне с налобной повязкой ‘льяутой’ с бахромой ‘борлой’ из шерсти ламы и перьями птицы коренкэнкэ. На другой ‘скамейке’ напротив сидела Чукуй Вира. Несколько человек рядом несли ‘радужный’ флаг из семи разноцветных полос по цветам радуги. Вообще в первый момент после попадания я подумывал было заменить его на какой-нибудь другой - больно уж он похож на ‘модный’ в 21 веке флаг гомосеков, но потом передумал. Хрен вам! Уж если я оказался тут - то испохабить инкский флаг всяким извращенцам не позволю! Вообще, Тауантинсуйу выгодно отличалась от многих государств прошлого - типа той же Римской империи - тем, что ‘толерантности’ тут не было и в помине. Гомосеков сжигали живьем вместе с их домом, который затем разрушали. И что-либо тут менять я не собирался. Пусть всякие ‘правозащитники’ в будущем поливают грязью народ Тауантинсуйу - мне плевать. Впрочем, я отвлекся… Следом за мной на аналогичных, но не столь богато украшенных, носилках следовали некоторые представители знати Куско и жрецов, которых я взял с собой. За ними следовала еще одна часть отряда, затем - обоз из призванных на работу людей и полутысячи лам, охранявшийся еще одной частью отряда.



Поскольку мне было интересно посмотреть эти места такими, какими они были в 16 веке, то вешать занавес, как это делалось обычно, не стал. Несколько раз по подвесным мостам перебирались через реки. Вообще изначально я несколько побаивался этих выглядящих не вызывающими доверия веревочных конструкций, но Уаскар лишь усмехнулся этим, заявив, что инки умеют строить мосты и регулярно их обслуживать. Так что случаи их обрыва настолько редки, что о том не имеет смысла и говорить. В общем, немного успокоившись, я решил откинуть все свои страхи подальше. Да, непривычная штука. Но надежность ее подтверждена веками.



Везде, где мы проходили, уже начались полевые работы. При помощи своего примитивного инструмента - каменных и бронзовых мотыг - местные индейцы обрабатывали поля-террасы и проводили посадки. Попадавшимся по дороге местным жителям приходилось приостанавливать работы и выкрикивать: ‘О величайший и могущественный Владыка, Сын Солнца, лишь ты один наш Повелитель, и весь мир внимает тебе’, - стандартное местное приветствие простого народа по отношению к верховному правителю. Но как только мы проходили мимо, крестьяне возвращались к привычной работе. И, глядя на все это, мне становилось грустно… Вот живут здешние индейцы своей жизнью… Пусть не богато, но относительно благополучно по местным меркам. Обрабатывают поля, отмечают праздники, по очереди на пару месяцев отправляются на государственные работы… И не догадываются, что совсем скоро к ним должны были бы прийти конкистадоры… Движимые жаждой наживы и религиозным фанатизмом, они разграбят эту страну, уничтожив в ходе этого множество людей, а остальных заставят работать на себя в фактически рабских условиях… Станут вытравливать местные обычаи и культуру, навязывая ‘единственно верную’ католическую веру…



За этими мыслями о будущем я и не заметил, как наступил вечер. Когда-то еще Пачакутек - первый инкский правитель, кто решил совершить обход своих земель - приказал построить вдоль всех главных дорог постоялые дворы - тамбо - где во время своих ‘путешествий’ по стране мог остановиться на ночлег. Располагались они на расстоянии дневного перехода - около двадцати километров, и мы как раз добрались до одного из них.



***



(Тауантинсуйу, Куско. Сентябрь 1527 года)



Первым делом, как это и было принято согласно традиции, мы посетили несколько небольших городков в окрестности Куско - Писак, Ольянтайтамбо, Кусикача и Мачу-Пикчу… В этих местах бывал я и в своем 21 веке, но тогда в большинстве своем это были одни руины. Сейчас же это были вполне себе обитаемые поселения. На многочисленных террасах, сохранившихся и до наших дней, местные крестьяне производили посадки, в домах жили люди, а хранилища были буквально забиты продовольствием и, так сказать, ‘промтоварами’…



Ольянтайтамбо стал вторым посещенным мной городком. Располагался он по берегам реки Патаканчи. Главная часть города была построена в виде трапеции с четырьмя продольными и семью более короткими поперечными улицами. В центре же находилась достаточно большая площадь. Как и в Куско, часть зданий были построены из подобранных по размеру шлифованных каменных блоков, другая же - из необработанного камня.



Остановился я в местном дворце Сапа Инки ‘Келью Ракай’, построенном еще для Пачакутека. Здание это, отделенное от остального города и окруженное террасами, было интересно оригинальной ля инков постройкой. Классическая инкская архитектура представляла из себя множество однокомнатных зданий, построенных вокруг единого двора (которые моли быть, впрочем, и проходными). Здесь же многочисленные здания и площади были соединены между собой, образуя многочисленные проходные комнаты и коридоры. Из прочитанного в будущем и полученного из памяти Уаскара вспомнилось, что Пачакутек вообще зачастую лично участвовал в проектировании городов и зданий. И Ольянтайтамбо был как раз одним из тех городов, которые были полностью снесены и перестроены заново по его приказу. Как и Куско. Впрочем, на фоне многого другого, сделанного им, это был сущий пустяк…



В Ольянтайтамбо я решил задержаться на два дня. На следующий день я с самого утра решил сходить на Храмовый холм. Располагался он на высоте около пятидесяти метров над окружающей долиной. Подняться сюда можно было по одной единственной лестнице, заканчивающейся на террасе с ‘пристройкой десяти ниш’. Из-за своей фактической неприступности это место использовалось и как крепость. Во время первого восстания против испанцев именно здесь располагалась ‘Ставка’ Манко. И где-то в этих местах произошло одно из сражений, в котором индейцы одержали победу над испанцами… Которое, впрочем, все равно не смогло изменить…