Так близко к горизонту
Часть 64 из 75 Информация о книге
– Что произошло на самом деле? Дэнни глубоко вдохнул: – У меня был провал. Внезапный. – Что? Боже мой! Как? Я боялась именно этого… – Это было, как будто что-то оторвалось в моей голове, как согнутая пила. Потом меня словно парализовало. Я всё понимал… как падаю с дороги и как меня переворачивает… но не мог ничего сделать. Всё моё тело застыло. Я сильно зажмурилась: – Дэнни, это как-то связано с твоей болезнью? Забавно, но мы никогда не произносили её названия. «СПИДа» не было, только «болезнь». Он сильнее прижал меня к себе: – Даки, я знаю, что это связано с ней. Я знаю своё тело, и что-то с ним совсем не так. Поэтому я больше и не хотел ехать с тобой в США. Я боялся, что мы будем идти где-нибудь в пампасах, а потом это снова случится или что-то похуже. Ты осталась бы совершенно одна на чужом континенте. – Тебе нужно было рассказать об этом тогда, в больнице! Он кивнул: – Это я и сам знаю. Но это было прямо перед твоими выпускными экзаменами. Самый неподходящий момент для такого плохого диагноза. Я не хотел ничем тебя отвлекать. – Что? Ты рискуешь своей жизнью из-за моих тупых экзаменов? Ты совсем не в своём уме? Дэнни остался абсолютно спокоен. – Джессика, я всё равно почти мёртв. Теперь речь только о тебе. – Прекрати, – закричала я. – Это могло быть что-то вполне безобидное. Инсульт, например. Он презрительно фыркнул: – Значит, я должен радоваться инсульту в двадцать два года, да? Это было бы безобидно? Вот до чего дошло! – Не преувеличивай. Это могла быть случайность, – я сама поняла, как неубедительно это прозвучало. Где были эти соломинки, когда я в них так отчаянно нуждалась? – Это была не случайность. Мой анализ крови сильно ухудшился с февраля до августа. – В больнице ты сказал, что значения нормальные. Ты соврал мне? – Они были нормальными. И всё равно они сильно ухудшились за короткий срок. – Из-за Кристины, – пробормотала я. – Это из-за Кристины. – Кого бы нам ещё обвинить? – спросил он в ответ за моё заключение. – Начинается болезнь. Мы больше не можем это скрывать. Конечно, глубоко внутри я знала, что он прав. Его тело всегда было его капиталом. Он знал и замечал, когда что-то было не так. Если бы он не был так уверен в этом, он никогда бы не начал принимать наркотики. Возможно, в ином случае я никогда бы этого не допустила. Мы стали чемпионами по вытеснению из мыслей, боролись за время. За каждый месяц, за каждую неделю. Когда-нибудь мы будем бороться за каждый день. – Тебе надо в больницу. Пройти обследование, начать ВААРТ[23], – решила я. – На следующей неделе у меня фотосессия. Речь идёт о слишком больших деньгах, чтобы отказаться от неё. Потом я пойду. – Фотосессия? Это совсем не важно. Иди сразу в понедельник! – Я пойду на следующей неделе. Несколько дней ничего не решат, – сказал он. – Это будет моя последняя съёмка, потом я заканчиваю с этим. – И почему ты решил закончить? – Потому что я больной СПИДом наркоман, и рано или поздно это заметят. Кроме того, мне больше не хочется. У меня и без того слишком много денег. Незадолго до смерти я даже покупаю новый автомобиль. Тине больше не нужна квартира, а для тебя там больше, чем достаточно. Зачем ещё? – его голос был печальным, но сам он не казался разочарованным. – Я не люблю, когда ты в таком настроении! – капризно сказала я. – Это реалистично, Даки! – Иди в чёртову больницу и начинай долбаное лечение вместо того, чтобы ныть тут! – снова закричала я на него, прекрасно зная, что он совсем не ноет. Он глядел на всё абсолютно трезво, как на нечто само собой разумеющееся, что меня пугало. – Я так и сделаю, – подтвердил он. – В конце следующей недели. – В понедельник! – В конце следующей недели. В ярости я ударила его ладонью: – А как насчёт того, чтобы немного подумать обо мне? Дэнни разозлился. Всерьёз разозлился. Никогда раньше он не был так зол на меня. Он тоже встал и сверкнул на меня глазами. Ещё никогда его глаза не казались мне холодными или даже ледяными, но в то мгновение они были именно такими. – Ты спрашиваешь, почему я не думаю о тебе? – Да, чёрт возьми! – в моём голосе появились истерические нотки. Лайка давно сбежала в дом. – Иди в больницу. Не будь чёртовым эгоистом! Он сделал ко мне шаг, положил указательный палец мне на грудь, как это однажды сделала Кристина, и сухо сказал: – Я думаю только о тебе. Что бы я ни делал, я давно делаю всё для тебя. Ты – единственная причина, по которой я всё ещё здесь! – Если ты хочешь обратно в Атланту, тогда езжай. Я не держу тебя! – я до крови прикусила губу. Почему мы опять спорили? – Ты – причина, по которой я всё ещё дышу! – Оставь меня в покое! – крикнула я. Дэнни развернулся и ушёл в квартиру. Я знала, что сейчас он сделает себе укол. Первый раз, когда он это делал, был четырнадцать дней назад. Но на прошлой неделе он снова укололся. В отчаянии я опустилась на траву. Было слишком тепло, чтобы надеяться, что за ночь я просто замёрзну. Через некоторое время Дэнни снова вышел и сел рядом со мной. Он нежно убрал пряди с моего лица. – Мне жаль, – сказал он. – Я не сказал ничего, только чтобы ты не провалила экзамен. Ты не должна из-за меня пускать свою жизнь под откос. Я притворилась спящей и старалась не замечать жжение в горле, которое появилось потому, что я сдерживала слёзы. Все эти недели он оставался одинок в своём знании и страхе только из-за моего дурацкого экзамена. Я чувствовала себя ужасно плохо, мне хотелось провалиться сквозь землю. Не говоря больше ни слова, он поднял меня и унёс обратно в дом. ⁂ Через шесть дней мы поехали в больницу. Дэнни получил направление у своего терапевта. С вещами и в дурном настроении мы отправились в путь. Планировалось, что у него возьмут кровь на различные анализы, которые пойдут в крупную лабораторию, сделают КТ и МРТ, а также снимки головного мозга и рёбер, которые всё ещё причиняли боль. Они обследуют его с ног до головы, пока не найдут причину его приступа паралича в августе. Кроме того, они хотели начать лечение ВААРТ. В лучшем случае это лечение должно было справиться с вирусом так, что это привело бы к предотвращению на протяжении длительного времени наступления стадии СПИДа, т. е. к длительному сохранению нормального уровня иммунной защиты. Дэнни считал это ненужным, потому что у него не было симптомов. Кроме побочных эффектов, никаких изменений он не ожидал. Но его терапевт лечение рекомендовал, потому что последний анализ показал, что количество Т-лимфоцитов в крови упало до 250. Врачи всегда принимают решение о начале лечения, руководствуясь данными анализов, а не самочувствием пациента. Дэнни считал это неразумным и высказывал аргументы против. Но я осталась непреклонной в твёрдой вере, что болезнь необходимо остановить. Пусть он не верит в успех, по крайней мере в него верю я. Мы вместе пошли в его палату, всё ещё молча, и распаковали его вещи. Дэнни повезло: вторая кровать в его палате была свободной. – Я ненавижу лежать в больнице, – проворчал он в тишину. – Тебе придётся здесь лежать, и без возражений! – в этот раз я настою на своём. Если он не хочет со мной ссориться, ему придётся остаться здесь. Дэнни показал язык, скосил глаза к переносице и передразнил меня. Я взяла один из бананов, которые лежали на столе, и кинула в него. С облегчением я обнаружила, что у него всё ещё остались старые рефлексы, и он всё ещё может ловить вещи на лету. Я привыкла кидать в Дэнни всё что угодно, не боясь, что в него попадёт. В будущем мне стоит быть поаккуратнее с такими действиями. – Супер, – продолжил он ворчать. – Теперь ты кидаешься в меня едой для обезьян. Что дальше? Начнёшь кормить меня «Вискасом»? – у него всегда был чёрный юмор, но раньше в нём никогда не было столько цинизма. В тот же день у него взяли кровь на многочисленные анализы. Возможно, у них был протокол проверять ВИЧ-больных ещё и на наркотики, так как у него взяли также анализ мочи. Хотя Дэнни уже много дней ничего не принимал и всё ещё колол героин только под кожу, они нашли его следы. Я была почти рада, что они это обнаружили, так как добровольно Дэнни никогда бы об этом не рассказал. Я считала, что для лечения это могло быть важно. Вечером они хотели начать лечение ВААРТ. Все дозы в больницы должны были вводить в вену, чтобы они лучше переносились. Пришла медсестра и представилась Региной. Она была высокой и стройной, с длинными тёмными волосами, максимум лет на пять старше Дэнни. Казалось, она сразу понравилась ему, что придало мне мужества. Теперь он должен как-то это выдержать, даже если это было против его воли. Мне было ясно, что безопасность превыше всего, и все же мне причинило боль то, что прежде чем ввести иглу в вену Дэнни, она надела одноразовые перчатки. «Они все ведут себя так, словно он чумной…» «Он и есть чумной», – пронеслось в моей голове. – Она останется воткнутой всё время, пока вы здесь, Дэнни, – сказала она. – Если начнёт болеть, просто скажите мне, тогда мы поменяем руку. Этого точно не случится. Дэнни всё перенесёт со сжатыми зубами, но ни разу не пожалуется. Медсестра Регина повесила капельницу на стойку, сняла капельницу и заботливо погладила его руку. Дружеский жест, который я запомнила. Возможно, потому, что это то немногое человеческое, что я увидела в отношении больничного персонала. Кроме медсестры Регины, все они обращались с ним как с объектом, который необходимо обследовать, а не как с человеком, который отчаянно надеется на помощь. Потом в палату зашёл главный врач. Он поздоровался, просмотрел карту и покачал головой. – Героиновый наркоман, – сухо заметил он. – Тогда нечего удивляться. В приступе ярости я набрала воздух, но Дэнни кинул на меня предупреждающий взгляд, и я промолчала. Не знаю, была ли для него версия врача приятней, чем правда, или его истории всё равно никто бы не поверил. Я уважала его решение и промолчала и от гнева прикусила до крови губу.