Так близко к горизонту
Часть 71 из 75 Информация о книге
– Как ты себе всё это представляешь? Я должна притворяться, что всё в порядке? Светясь от радости, выйти замуж и назвать своего первого сына Даниэль? – Нет, именно это ты и не должна делать! Ты должна найти способ всё переработать. Я уже рассказывал тебе о своей стратегии: разведи костёр, сожги всё. В надежде, что это поможет избавиться от боли и злости. Тогда когда-нибудь ты сможешь снова думать обо мне. Меня не обязательно забывать полностью. Конечно, я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне, но ты должна делать это с улыбкой. Он поднял мой подбородок и заставил меня посмотреть на него. – Ты должна когда-нибудь вспомнить обо мне и, улыбаясь, рассказать своим детям обо мне, а потом сказать: «С ним было хорошо, с этим сумасшедшим типом, но сейчас всё замечательно так, как есть!». Не поддавайся горечи и печали. Ты найдёшь свой путь, Даки. – Ты совсем чокнутый! – Да, что есть, то есть. Этого уже не изменить. Он взял мою руку: – Я умру. И я хочу, чтобы ты исполнила моё последнее желание: найди себе мужчину, выйди замуж, роди детей. Пусть он будет среднестатистическим мужчиной. С середнячками проще. Они общительные и не так сильно хотят заставить другого танцевать под их дудку. Тогда мне подумалось, что Дэнни просто не может вынести мысли, что я могу быть вместе с кем-то, кто был бы таким же красивым и особенным, как он. По прошествии времени я признала, что он просто был прав. Он долго смотрел на меня, прежде чем сказал: – После моей смерти думай обо мне только тогда, когда сможешь делать это без боли. Я гарантирую тебе, что тогда ты обрадуешься, что жива. Я тебе это обещаю! ⁂ Когда в пятницу вечером после работы я приехала к Дэнни, он сидел на полу, перевязал руку жгутом и в первый раз колол героин сразу в кровь. Вещество подействовало быстрее, чем обычно, и в порядке исключения опьянило его вместо того, чтобы, как обычно, утомить. В эйфории он схватил меня за запястье и по старой привычке вытащил меня на улицу в темноту. Среди ночи мы бесконечно бегали по лесу, гуляли по кладбищу, смотрели на надгробия. Дэнни стал одержим идеей по ночам пробираться на кладбище и слоняться между надгробий. Иногда мы по полночи сидели на кладбище, несмотря на трескучий мороз, и рассматривали их. Я не знаю, что он искал в них, но втайне надеюсь, что он это нашёл. Декабрь 2002 года В середине декабря мы ещё раз поехали в горы Тироля. Мы хотели отметить день рождения Дэнни там, а до Рождества снова вернуться. К этому времени он перестал бегать по утрам. Не то чтобы он больше этого не мог, просто ему было уже не важно оставаться в форме. Он больше не видел в этом смысла. Вместо того, чтобы трусить по морозу, он проводил время со мной в постели, чтобы нежиться и говорить. Днём мы много путешествовали пешком. Хотя физическая подготовка Дэнни заметно ухудшилась, я не могла долго держать один темп с ним. Он тащил меня на самые высокие вершины. Наверху мы наслаждались видами, прежде чем приступить к спуску. Один раз мы попробовали ездить на лыжах, но я так глупо спустилась, что тут же потеряла всякое желание продолжать. – Пошли туда, – сказал Дэнни и показал на вагончик канатной дороги. Там было немного людей, и мы подождали, пока не пришёл вагончик только для нас. Он ехал очень долго и очень высоко над горами, не один раз останавливался на несколько минут, чтобы пассажиры могли насладиться видами и сделать фотографии. Совершенно неожиданно посреди пропасти Дэнни снял куртку и открыл окно. В позапрошлом году он наполовину вылезал из вагончика, поэтому меня это не напугало. Моё сердце бешено забилось, когда я увидела, что он карабкается из окна. Он, широко расставив ноги, встал в оконное отверстие и крепко схватился за крышу, а когда убедился, что поймал достаточное равновесие, отпустил руки. Ветер развевал края его свитера, когда он расправил руки. Он напомнил мне Леонардо ДиКаприо на «Титанике». Вууухуу, – ликуя, закричал он. Он даже не пытался зайти обратно. Половину поездки он простоял так. «Он совсем свихнулся!» Довольно долгое время я играла с мыслью просто столкнуть его вниз. Я тщательно взвешивала за и против такого решения. Дэнни потеряет драгоценное время жизни, но сможет умереть без страха… Он всё поймёт, когда будет уже слишком поздно. Но я не смогла привести это в исполнение. Он так доверял мне, как не доверял ещё ни одному человеку. Я просто не смогла предать это доверие. Дэнни залез на самую крышу. Я выглянула в окно. – Вернись обратно. Пожалуйста. – Я уже не упаду вниз. – Дэнни, прекрати ребячиться! – Даки, – крикнул он мне. – Это то, что я хочу сделать. Так я умру. В свободном падении! – Но, пожалуйста, не сейчас! – прорычала я в ответ. Он встал на крыше в полный рост, я видела это только краем глаза. Моё сердце бешено колотилось. Мне приходилось слишком сильно выкручивать голову, чтобы увидеть его. Под нами люди останавливались и показывали пальцем вверх. Собралась толпа людей. В дали я увидела полицейские машины. – Дэнни, вернись обратно, – взвизгнула я. – Иначе я вылезу! Это подействовало. В таких вещах он был предсказуем. Ногами вперёд он снова впрыгнул в кабину. Его пальцы были холодными, как лёд, но он светился от радости. – У меня получилось. Раз спрыгнуть, и больше нельзя вернуться. К тому же, по дороге вниз остаётся время просмотреть свою жизнь в кратком изложении. – Я очень рада, – с горечью сказала я и показала вниз на патрульные машины. – Они здесь из-за тебя. – Проклятье. Нам пора выходить. Иначе они засунут меня в дурдом, потому что думают, что я какой-нибудь склонный к суициду псих! – Дэнни, ты и есть склонный к суициду псих. Психом ты был всегда. Возможно, им и правда стоит забрать тебя. Полиция следовала за нами с мигалками, пока мы не поехали над горой. Они не могли следовать за нами по пересечённой местности, но точно будут ждать нас на другой стороне. Гора становилась всё выше, расстояние до земли уменьшалось. У вершины кабинка остановилась. Дэнни высунулся из окна и оценил расстояние. – Давай выйдем. Я тоже посмотрела вниз. До земли было по крайней мере три метра, под нами высокое мягкое снежное одеяло. – Ты точно чокнутый! – простонала я. – Пошли уже, – настаивал он. – У меня нет совсем никакого желания попадаться в руки полиции. Иначе они меня заберут, я тебе гарантирую, – он раскачался ногами из окна и повернулся ко мне ещё раз. – Просто прыгай. Я тебя поймаю. Не медля больше ни секунды, он прыгнул вниз, несмотря на ещё не зажившее ребро. Я покачала головой и тоже вылезла из окна, но не прыгнула просто, как он. Я схватилась руками за раму, сделала так, чтобы ноги раскачивались внизу, и, закрыв глаза, расцепила пальцы. Дэнни, как обещал, поймал меня, ещё раз повернулся вокруг оси, чтобы самортизировать удар, и поставил меня на ноги. Потом взял меня за руку, и мы побежали вниз с горы, в том направлении, откуда приехала полиция. Они тупо уставятся, когда на станции увидят пустой вагончик. Эта мысль так развеселила меня, что я расхохоталась. Дэнни тащил меня дальше. Несмотря на глубокий снег он без труда убежал бы от меня. Мы остановились только у подножия горы, чтобы, тяжело дыша, затеряться на пешеходной тропе среди других туристов; мы прогуливались с ними, словно ничего не произошло. Полиция, вероятно, сочла, что мы спрыгнули куда-нибудь в пропасть, потому что затем над горами часами кружили вертолёты, возможно, в поисках наших трупов. – Прошло просто супер, – сказал Дэнни, светясь от удовольствия. – Больше такого не повторится. С тобой всё в порядке? – спросила я его. – Конечно, – ответил он. – Не хочу никогда становиться настолько больным, чтобы быть не в состоянии спрыгнуть с канатной дороги. – Ты точно чокнутый! – снова констатировала я. – Это именно то, что ты во мне любишь. Тогда ты решила в мою пользу поэтому. Потому что я другой и у меня есть темперамент. Тебе же не нравятся зануды. Ты хотела кого-то, с кем ты могла бы многое пережить, а не стоять у смертного одра и держать руку. ⁂ Рождество мы провели совершенно одни. Нам не хотелось семьи и празднования. Мы поехали к заправке, купили там готовую еду и съели её на парковке. Мы оглушили себя музыкой и не думали о семьях, которые счастливо все вместе сидели перед ёлками. – Я надеюсь, я как-нибудь вынесу всё это, – разочарованно сказал Дэнни в тот вечер, когда мы снова лежали дома в нашей кровати. – Я понемногу замечаю, что оно начинается. – Что начинается? – Мелочи. Недавно моя нога так дёргалась, что я заглушил машину. Моя левая рука онемела почти на два дня, а моё тело, кажется, собирается постоянно дрожать, – он говорил так монотонно, как будто перечислял недостатки какого-то автомобиля. Я ничего этого не замечала. – Почему ты не сказал? Он пожал плечами: – Я не хотел распространять панику. В январе мне снова нужно на МРТ, я хотел до этого подождать. – Я не паникую, – крикнула я слишком резко. – Но ты должен мне о таком рассказывать. Говори со мной об этом, нет причин оставаться с этим наедине. Ты должен об этом и Йоргу рассказать, ты не имеешь права ничего скрывать. Он поджал губы и кивнул. Я обняла его: – Я не оставлю тебя одного. Что бы ни случилось. Что бы ни принесло будущее, мы примем это и сделаем всё вместе. Я легла на его живот и прибавила: – Я ни о чём не жалею. Ни об одном дне, ни об одном моменте. Если бы мы могли открутить время, я бы всё равно выбрала тебя. По-настоящему решила. – Спасибо, – прошептал Дэнни. – Что бы из меня получилось без тебя? Приспособленка, которая никогда бы не поняла смысл жизни. Правда, Дэнни, я невероятно рада, что познакомилась с тобой. В последнее время по нашим щёкам постоянно бежали слёзы. Часто мы даже не замечали их. Как сейчас. Если бы он не вытер пальцем мне слёзы, я бы даже не заметила, что плачу. Но это и не было важно. Важно было то, что у нас получилось жить дальше нормально. Так нормально, как только возможно. Что этот день мы провели счастливо. А потом следующий, а потом день за ним.