Тень императора

Седьмая комната снова меня не порадовала – никто из нее не отозвался. Зато в восьмой, когда я подошел, что-то с шумом упало. А в девятой в это время обеспокоенно позвали:

– Мисса?

– Я в порядке, – приглушенно ответил знакомый голосок из-за восьмой двери. Ну, слава богу. Не спит. Осталось только убедить ее, что я не враг, и спокойно побеседовать.

Сложность заключалась в том, что на двери висел замок. Обычный, амбарного типа, правда, совсем маленький. Срывать его я не хотел – поутру это обязательно заметят. Взломщик из меня был аховый (ваш, кстати, просчет, сир). А как пробраться внутрь, никого не насторожив, было неясно.

– Эй… кто здесь? – снова раздался из-за восьмой двери приглушенный шепот. – Отзовись! Я тебя чувствую. Но совсем не знаю.

Я на мгновение замер, а потом приник к двери и так же тихо шепнул:

– Меня зовут Мар.

– Говори молча! – вдруг прикрикнула девчонка. И только тогда я сообразил, что она разговаривала со мной не вслух. Голос, как и вечером, прозвучал прямо в голове. Причем настолько четко и громко, словно Мисса стояла сзади и кричала в самое ухо.

«Ты слышишь?! Про себя говори! Я услышу!»

Я ошеломленно моргнул.

Проклятье… Тизар! Неужто ты и об этом не знал?!

«Эй! Ты еще тут?!» – «Да, – мысленно сказал я, не зная, как на все это реагировать. – Привет, я – Мар. Мы с тобой виделись сегодня в столовой». – «Что ты тут делаешь?!» – «Поговорить хотел. Ты ведь просила о помощи…» – «Поговорить?! – вдруг разозлилась девчонка. – Убирайся вон! Нам нельзя ни с кем общаться, кроме воспитательниц и леди Амелии! Тебя схватят! А меня накажут! Уходи, Мар! Я не шучу!» – «Один вопрос, – быстро проговорил я, когда она замолчала, а на лестнице снова послышались шаги. – На каком расстоянии ты способна меня услышать?» – «Не знаю, – после небольшой паузы ответила Мисса. – Ты второй человек, с кем мне удалось вот так связаться». – «А кто был первым?» – «Моя подруга Валья. С ней мы могли говорить даже с разных этажей. Но сейчас ее здесь нет».

Шаги на лестнице стали громче. А следом за ними вдалеке заметались тени. Видимо, кто-то все же додумался запалить факелы. Пора было сматываться, пока меня не застукали.

«Давай сделаем так, – шепнул я, отпрянув от двери и оглянувшись в поисках убежища. – Я сейчас уйду. И попробую связаться с тобой позже. Нас на втором поселили. Ты на шестом. Если через полчаса меня не услышишь, ложись спать. А если услышишь…» – «Я поняла. Беги!»

Я метнулся обратно к выходу, но вернувшийся стражник и впрямь пришел не один. Бежать к лестнице было поздно: там стало слишком светло. В прямом, как стрела, коридоре укрыться было негде: ни ниш, ни выступов, ни углов. Ветошью прикинуться тоже не вариант – пол в коридоре оказался ровным, без выемок и ям. Оставалось только подпрыгнуть и, уцепившись за крепления светильников, забросить себя под самый потолок. И вжаться в него, впиявив в щели между плитами кончики пальцев в надежде, что в темноте не заметят.

– Что тут у вас? – проворчал поднявшийся на лестничную площадку бородатый мужик в кольчуге, в толстых кожаных перчатках, при оружии, но почему-то без шлема. Лицо его я рассмотреть толком не мог – из моего укрытия это было проблематично сделать. Но голос у мужика оказался зычным, рыкающим и раздраженным до крайности. Впрочем, его, наверное, с постели подняли. И если выяснится, что зря, то кто-то схлопочет по холке.

– Свет погас, я ж говорил, – в свое оправдание пробормотал стражник, который привел начальство. – Ни с того ни с сего. Р-раз – и темно.

– Сейчас я тебе покажу «р-раз»… Хозяина почему не позвали?!

– Дык пост же оставлять запрещено. Дыря здесь остался. Я за вами пошел.

Бородач остановился возле одного из светильников шагах в двадцати от меня и щелкнул по нему ногтем.

– Что, совсем сдохли?

– Похоже на то, – со вздохом подтвердил второй страж.

– Заткнись, Дыря! Магия просто так не исчезает! Если погасли все, значит, что-то с питанием неладно. Марш за хозяином, дурья башка!

– Есть!

До меня донесся тяжелый топот, а затем такой же тяжелый вздох.

– Кось, сходи вниз. Принеси еще факелов. Рам знает, сколько еще света не будет. Хозяин велел, чтобы в коридоре все оставалось на виду. Я пока тут побуду.

– Так точно, – бодро отрапортовал страж, и до меня снова донесся торопливый топот.

Тем временем бородач прошел прямо подо мной, то и дело трогая все подряд светильники, будто и впрямь полагал, что они от этого зажгутся. Я терпеливо выждал, когда он пройдет чуть дальше. После чего бесшумно спрыгнул вниз и молнией прошмыгнул к выходу.

Убраться на лестницу я успел буквально за миг до того, как бородач дошел до конца коридора и развернулся в обратную сторону. При этом он по-прежнему присматривался и к светильникам и к запертым дверям. Особенно к нетронутым замкам на них. Когда же он сунул палец в один из держателей и что-то там поковырял, я с ухмылкой распустил зажим на энергетической нити. Свет в коридоре тут же вспыхнул. Бородач от неожиданности отпрянул. После чего приглушенно выругался и, погасив факел, проворчал:

– Магия исчезла… идиоты! Еще и хозяина сейчас зазря разбудят… тьфу!

Он торопливо порылся в кармане штанов и, выудив на свет божий небольшой амулет на цепочке, глухо в него рыкнул:

– Эй, Хрош! Ложная тревога! Отбой, слышишь? Верни Кося обратно на пост! К хозяину не пускай. Не будите его, ясно?! У нас тут порядок!

– Так точно, – донеслось до меня приглушенное, и бородач облегченно вздохнул.

Я же в это время со всех ног помчался вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки и всерьез опасаясь нарваться на возвращающихся стражей. Но мне повезло: до второго этажа я успел добраться первым. А когда на лестнице снова послышались шаги, уже юркнул к себе и аккуратно прикрыл дверь.

Уф…

С трудом отдышавшись, я скинул рабочую одежду и затолкал ее на дно сумки, чтобы не маячила на виду. Туда же убрал мягкие тапки, которые очень даже не зря захватил в дорогу. Затем обошел комнату, проверил свои нити (и почему мне везет на них именно в нужниках?). А убедившись, что за время моего отсутствия в помещении ничего не изменилось и все предметы, включая специально оставленные в разных местах шерстинки, не изменили своего положения, я с облегчением упал на кровать.

«Мисса? Ты меня слышишь?» – А через пару мгновений улыбнулся, услышав в голове очень тихое: «Да».






Глава 22




С девчонкой мы проболтали почти всю ночь, и поначалу ее рассказ меня не особенно насторожил. Мисса всю свою сознательную жизнь провела в этом замке и ничего другого не знала, кроме строгих воспитательниц, ежедневной учебы, редких прогулок по замку и запертой на ночь двери.

Впрочем, насчет замко́в супругов эль Сар можно было понять – свободно разгуливающие по коридорам дарру, многие из которых еще плохо себя контролировали, могли представлять опасность для других обитателей Хада. Мы ведь и из простых людей умеем тянуть силы. А простых тут большинство, и защиты от нас у них нет. Так что изоляция девочек – не более чем мера предосторожности, хотя и чересчур суровая, на мой взгляд.

Насчет жесткого распорядка дня и строгости воспитателей тоже понятно: дарру с младенчества приучали к дисциплине. Усвоенное с детства почтение к старшим, привычка выполнять приказы и беспрекословное послушание должны были облегчить дарру взрослую жизнь. Ну а то, что за непослушание следовало наказание в виде временного заточения в холодный подвал… наверное, это все-таки лучше, чем розги или плеть. И намного гуманнее, чем голодовка. Так что в чем-то… да, именно в чем-то владельцев замка я понимал. И не в последнюю очередь потому, что десять лет провел в такой же тюрьме практически по тем же причинам.

В то же время Мисса подтвердила, что супруги эль Сар и впрямь уделяли много внимания своим подопечным. Юных леди учили вышивать, рисовать, петь, читать. Они гуляли в саду, их очень хорошо кормили, у каждой был более или менее приличный гардероб. Их также учили манерам, этикету, правильному поведению в свете на случай, если хозяин-маг все же решит показать коллегам или друзьям ценное приобретение. И в целом жизнь в Хаде выглядела вполне пристойно, если не обращать внимания на ряд ограничений.

Но, конечно, девчонкам хотелось большего. И, само собой, они мечтали однажды вырваться из Хада, хотя прекрасно понимали, что покинут замок лишь после того, как обретут хозяина и пройдут через ритуал магической привязки.

«Ко мне приводили много магов, – призналась Мисса, когда я завел об этом разговор. – И в том году, и в этом, и раньше. Мужчин и даже женщин. Но пока никто не подошел». – «Тебе их магия не понравилась?» – «И она. Да и сами маги тоже. Они какие-то… скользкие, – вздохнула девочка, заставив меня насторожиться. – Приходят с подарками все такие вежливые, постоянно улыбаются, что-то рассказывают, спрашивают… обещают свободу…» – «Но ты не веришь?» – «Я вижу их ауры, – тихо сказала Мисса. – Знаешь, что происходит, когда маг лжет? Его аура резко тускнеет, а потом снова становится обычной. Она… словно мигает, Мар. И такое случалось со всеми, кто ко мне приходил».

Я торопливо порылся в памяти, но так и не смог припомнить, чтобы нечто подобное происходило с Тизаром. Конечно, я не смотрел на него вторым зрением постоянно, но за десять лет знакомства он не «мигнул» ни разу. По крайней мере, явно. По поводу императора сложно было что-то сказать – я видел его нечасто. А в беседах с приближенными его величеству, наверное, не было смысла врать. Как и им. Что касается Карриана, то тут вопрос спорный: по большей части вторым зрением я его не «просвечивал». Во дворце видел наследника престола только в коридорах и во время приема пищи. А за пределами дворца его высочество предпочитал хранить молчание.

«А другие девочки тоже это видят?» – спросил я, так и не придя к конкретному выводу. – «Да, – призналась Мисса. – Но воспитателям мы об этом не рассказываем. Старшие девочки сразу говорят новеньким, чтобы они молчали, потому что это наше единственное преимущество перед хозяевами». – «То есть леди Амелия об этом не знает?» – «Нет, конечно». – «А о том, что вы умеете общаться мысленно?» – «Ты что, не слушаешь?! – неожиданно рассердилась Мисса. – Я же сказала: кроме меня и Вальи, этого никто не умеет!» – «Как думаешь, почему?»

Девочка помолчала, а потом тихо сказала: «Возможно, они просто не пытались. Леди Амелия однажды сказала, что я довольно сильная. Может, это как-то помогло. А еще мы с Вальей доверяли друг другу, ведь когда общаешься мысленно, невозможно ничего скрыть».

Я слегка напрягся.

«Почему леди Амелия назвала тебя сильной? С чего она так решила?» – «Нас регулярно проверяют на способность поглощать магию. В подвале есть комната, где у графа Анрэ стоит специальный прибор. Там много ячеек. В каждой – какое-то количество единиц магической энергии. Где больше, где меньше. Но нас начинают тестировать с самых маленьких, заставляя сначала забирать оттуда магию, а потом ее возвращать. Это как тренировка… сначала мы можем не очень много. Затем получается все лучше и лучше. Потом приходит время, когда резервы открываются, одной емкости становится мало, и вот тогда нас переводят к более крупным ячейкам. И так – до тех пор, пока не станет ясно, что мы не способны ее опустошить». – «Сколько обычно времени уходит на одну ячейку?» – «По-разному. Кто за пару дней справляется. А кому-то нужен целый месяц». – «Наверное, чем крупнее ячейка, тем труднее ее пройти?» – предположил я, припомнив свои собственные тренировки с резервами.

Мне показалось, что Мисса улыбнулась.

«Последние всегда самые сложные. Над некоторыми можно полгода биться, но так ни к чему и не прийти». – «А сколько времени вам дается на преодоление каждой ячейки?» – «Ограничений нет, – спокойно отозвалась девочка. – Пока ты находишься в Хаде, можешь учиться и развивать свои резервы. Чем они больше, тем выше вероятность, что у тебя будет богатый хозяин. Но если за год не произойдет никаких сдвигов, то, скорее всего, это и есть предел». – «Это вам леди Амелия говорит?» – «Они оба. Хотя леди всегда добавляет, что размер ячейки – не самое главное. Он позволяет лишь косвенно судить о резервах, а в действительности даже слабый дарру может вместить в себя очень много энергии. Просто это произойдет не за один раз, а постепенно».

Я хмыкнул: Тизар тоже так говорил. Мол, резервы дарру – как желудок у обжоры. Сначала в него помещается немного еды, однако если с каждым разом запихивать туда все больше и больше, то со временем он растянется. До определенного предела, конечно. Именно этот предел и будет считаться максимальным резервом. Но количество поглощенной пищи не измеряется только величиной желудка: если пища сразу пройдет дальше, то желудок освободится быстрее, и туда можно будет запихать еще одну порцию гамбургеров. А если переваривать их организм не станет, и плохо пережеванная булка просто вылетит с другого конца в том же виде, что и вошла, то скорость прохождения пищи скомпенсирует недостаточный размер желудка и позволит в кратчайшие сроки снова его наполнить.

Именно за счет способности быстро выплескивать из себя энергию некоторые дарру были способны потягаться с более емкими, но менее расторопными коллегами. И при выборе «живой батарейки» эта способность также учитывалась.

У меня, как следовало догадаться, оказался очень растянутый «желудок», поэтому вмещалось туда до безобразия много «гамбургеров». А вот отдавать их я не любил. Сам не использовал, но предпочитал хранить еду про запас, как хомяк, и с огромным трудом выцеживал остатки. С одной стороны, это было хорошо – в качестве запасного источника энергии я подходил идеально. А вот забрать ее у меня было проблематично. Даже сейчас, через десять лет упорных тренировок, это составляло некоторую проблему, так что толкового партнера для мага из меня, пожалуй, не получится.

«На какой ячейке остановилась ты?» – поинтересовался я у девчонки. – «На предпоследней, – призналась Мисса. – Но это еще не окончательный результат, потому что наша сила растет лет до двенадцати. Я смогу стать сильнее, если буду лучше тренироваться. А вот Валья смогла зараз опустошить сразу две последние ячейки». – «Ого! – удивился я. – Сколько же единиц энергии в них было?» – «Средний по силе дарру способен забрать за один раз около трехсот УЕМ. Я забираю около пятисот. А Валья… тогда она взяла больше тысячи». – «За один раз?! Да твою подружку в книгу рекордов надо записывать! Тысяча с лишним УЕМ…»

Даже для меня это было слишком.

Но Мисса почему-то не разделяла моего восторга. Вместо того чтобы рассмеяться или как-то иначе выразить гордость за лучшую подругу, она, напротив, погрустнела: «Да, Мар, Валья действительно очень сильная дарру. Наверное, именно поэтому она и исчезла».

Я встрепенулся.

«Что значит, исчезла? Для нее нашли хозяина?» – «Не знаю. Нам никто ничего не говорит». – «Э… хочешь сказать, девочку увезли отсюда тайком?»

Мисса снова ненадолго замолчала, а затем горько добавила: «Трудно сказать. Мы общались только мысленно. Я точно знаю лишь то, что Валье было четыре с половиной года. Что ее привезли сюда совсем маленькой. А в один из дней она просто перестала отзываться, и больше я ее не слышала». – «Погоди, погоди. Хочешь сказать, что Валья училась не с вами?!» – «Она жила в отдельном секторе. Леди Амелия не разрешала ей выходить из комнаты именно из-за того, что Валья чересчур сильна. Воспитатели приходили к ней сами. Но учили нас одному и тому же».

Я замер.

«Так. А как же вы начали общаться, если ни разу не виделись?» – «Она сама меня нашла. Позвала… хотела хоть с кем-нибудь поговорить. Но услышала ее только я. Мы часто болтали, – грустно добавила девочка. – Валья была хорошей. Мне нравилось с ней говорить. Но потом ее забрали, и тут стало совсем невесело». – «Хочешь сказать, ее увезли отсюда без предварительных встреч и согласований?» – «Да. До того дня к ней никого даже не приводили знакомиться».

Я насторожился еще больше.

«Ну, наверное, и такое случается. Возможно, узнав о ее способностях, леди Амелия пригласила на смотрины какого-нибудь особенно сильного и важного мага. Он твоей подруге сразу понравился, а потом забрал ее с собой». – «Нет, Мар, – тяжело вздохнула девочка. – За Вальей пришли поздно ночью. Все уже спали, и никто не ждал никаких гостей. Я проснулась от ее зова. Но он почти сразу оборвался, как если бы Валья уснула. И я не смогла до нее докричаться ни в ту ночь, ни на следующий день, ни после… А когда спросила у леди Амелии, не приезжали ли в замок маги за какой-то из девочек, она ответила, что никого не было. Но она ТАК это сказала, что еще через день я спросила у графа эль Сара. И он тоже ответил: «Нет». – «А его аура?» – нахмурился я.

Мисса прерывисто вздохнула.

«Она мигнула, Мар. Когда он говорил, что ни за кем из девочек в ту ночь не приходили, она действительно мигнула. Дважды». – «Выходит, граф соврал… Как, по-твоему, куда они дели твою подругу?» – «Я не знаю, – тоскливо призналась девчонка. – Но Валья не уехала бы из замка, не попрощавшись со мной. Я перестала ее чувствовать два года назад, Мар. Весной. А через день после того, как Валью забрали, в горах начался буран, и я увидела… вернее, мне показалось, что в ту ночь в мое окно заглянул ледяной пес». – «Кто?!» – поневоле вздрогнул я. – «Не смейся, Мар, но мне кажется, что это была Валья», – прошептала девочка. – «Откуда ты знаешь?!» – «Потому что она позвала меня, – едва слышно сказала Мисса, заставив меня снова вздрогнуть. – Мысленно. Как раньше».

Мне стало не по себе.

«Я испугалась и не ответила. Но с тех пор в метели я иногда слышу ее голос, – так же тихо добавила девочка. – А порой, если выгляну в окно, мне кажется, что она все еще там. В ночи. И по-прежнему ждет меня. Только на зов уже не отвечает». – «Ты говорила об этом кому-нибудь?» – после долгой паузы спросил я, лихорадочно размышляя над сказанным. – «Шутишь? – горько усмехнулась девочка. – Нам даже друг с другом не дают поговорить наедине. Рядом всегда ошивается или нянька, или воспитательница, или стражник. Самых маленьких держат отдельно. Нас к ним не пускают. Тихо говорить нельзя. Шептаться по углам нельзя. Сидеть вдвоем вдали от остальных запрещено. Обсуждать что-либо, кроме учебы и платьев, тоже. На ночь нас запирают в комнатах как преступниц, и рядом всегда есть хотя бы один стражник. Говорить вслух по ночам тоже нельзя. А перестукиваться не получается – стены слишком толстые. У нас с Тришей в стене трещина есть, поэтому иногда мы друг друга слышим. Но говорить все равно опасно, потому что в коридоре сильное эхо. Даже если отвечать шепотом, стражник может услышать. И тогда тех, кто разговаривает в неположенном месте и в неположенное время, накажут. Валья первой позвала меня мысленно. Не знаю, как у нее получилось, но мы решили об этом молчать. Я несколько раз пыталась связаться с другими девочками, но из этого ничего не вышло. Они не отвечали. И сейчас не отвечают. Единственным, кто меня услышал за эти два года, был ты, Мар. И теперь я даже не знаю, что это значит. Ты ведь – дарру?»

Я заколебался.

«Нам говорили, что мальчиков дарру не бывает, – прошептала Мисса, когда я не ответил. – Но я чувствую тебя, Мар. Ты странный. И голос у тебя… необычный. Но зато ты сильный, если смог меня услышать. И еще у тебя, как у всех нас, нет собственной ауры».

М-да. Может, не стоило мне сегодня снимать амулет?

«Мар! Мар, не молчи же! Пожалуйста! Клянусь тебе… душой своей клянусь, что никто об этом не узнает!» – «Я слышу, – неохотно отозвался я. – Но не думаю, что тебе стоит знать детали. Меньше знаешь – крепче спишь. Да и врать, если что, не придется».