The One. Единственный

Мэнди откинула голову на подушку и облегченно вздохнула. Она смутно помнила, как упала с лестницы во время ссоры с Пэт и Хлоей, но вот, пожалуй, и всё. Разумеется, это был не самый лучший способ для ее ребенка прийти в этот мир, и тем не менее малыш появился на свет и здоров. Мэнди было больно и улыбаться, и плакать, что не помешало ей сделать и то и другое. Она стала матерью.

Увы, ее восторг моментально сменился тревогой, стоило ей увидеть лицо врача, когда тот спустя несколько минут вернулся к ней в палату.

— Извините, миссис Гриффитс. Похоже, в данный момент ваш сын сейчас где-то с вашими родными. Возможно, они вынесли его на улицу подышать свежим воздухом.

Мэнди вытаращила глаза:

— Мои родные?

— Да, они все это время ждали, когда вы проснетесь. Они буквально не отходили от вашего малыша.

— Кто? Кто именно не отходил от него?

— Ваша мать и сестра, как я полагаю. Это они вызвали «Скорую помощь», которая доставила вас сюда.

Ее моментально сковал леденящий ужас.

— Срочно вызывайте полицию, — прохрипела она, схватив растерянного доктора за руку.





Глава 87

Кристофер




Задняя дверь в ее квартирку на первом этаже была хлипкой. На тротуаре внизу валялась осыпавшаяся штукатурка. Оконные рамы в проемах держались на честном слове и потрескавшейся замазке.

Но Кристоферу эта дряхлость и отсутствие должного ремонта были только на руку. Это означало, что за последние двадцать лет здесь ничего не меняли и не обновляли. Для человека с его опытом открыть простенький замок было парой пустяков.

Два щелчка отмычки, и он уже внутри. Тихо закрыв за собой дверь, огляделся, вспоминая планировку квартиры. В последний раз Кристофер нанес визит в квартиру Номера Тридцать несколько недель назад, и с тех пор, похоже, здесь ничего не изменилось. В воздухе по-прежнему ощущался запах сырости, а свет уличного фонаря освещал дешевую, стандартную мебель.

По идее, тридцатое убийство должно было стать его триумфом. Цель, которая порой казалась недостижимой, несмотря на все препятствия, наконец была почти достигнута. Тридцать трупов, тысячи статей в газетах и журналах, телевизионные документальные ленты, фильмы с потугами на драматичную, но далекую от истины реконструкцию событий — и все благодаря ему. Но главное — полное неведение по поводу того, кто он такой и что им двигало.

Впрочем, Кристофер был не в настроении праздновать свой триумф или почивать на лаврах. Ему хотелось одного: поскорее совершить убийство, оставить на тротуаре рисунок и вернуться домой. А следующую ночь он уже проведет в объятиях Эми и в ее постели. Ее рука будет покоиться на его груди, он же будет прижиматься к ней, как будто в мире никого больше нет.

Они могут даже сделать следующий шаг и жить теми мелкими радостями, какими живут все обыкновенные пары. Когда-то его фантазии сводились к убийству незнакомых людей. Теперь же они в основном вращались вокруг уикендов с любимой женщиной. Он представлял, как они, взявшись за руки, бродят по историческим садам и поместьям, как спорят о том, как обставить дом, который они купят, как будут вместе совершать утренние пробежки или, поудобнее устроившись на диване, смотреть сериалы и есть пиццу. Когда-то Кристофер упивался тем, что он не такой, как все. Теперь это не доставляло ему никакой радости. Все, что было чуждо его душе психопата до того, как он встретил Эми, теперь стало притягательным. А все потому, что благодаря ей он почувствовал себя нормальным человеком.

Кристофер молча прошелся по квартире и в очередной раз задался вопросом, хватит ли ему духа в один прекрасный день признаться Эми во всем, в том, кем он был и кем стал благодаря ей. С другой стороны, он давно сделал для себя вывод: крепкие отношения не нуждаются в правде. Они нуждаются в большом сердце, которое будет биться за них обоих.

Из-под двери спальни Номера Тридцать доносились приглушенные звуки радио. Взяв в коридоре свои вещи, Кристофер вынул из рюкзака привычный бильярдный шар и проволоку для резки сыра. Вынул в последний раз. Увы, у него не было ни времени, ни намерения впадать в сентиментальность. Он швырнул шар о стену и, натянув между рук проволоку, ощутил нечто вроде сожаления по поводу того, что сейчас произойдет. Его сердце давно покинуло этот проект, и смерть Номера Тридцать не доставит ему никакого кайфа.

Странно, но, несмотря на стук, дверь спальни осталась закрытой. Наверное, крепко спит, подумал он. Не беда, такое уже бывало — например, с Номером Восемнадцать. Но как только Кристофер шагнул, чтобы подобрать с пола шар и повторить попытку, в затылок ему дважды впилось что-то острое. Он быстро обернулся, но в следующий миг его тело пронзил мощный разряд тока.

Скорчившись от боли, Кристофер рухнул на пол. А за мгновение до того, как провалиться в черную бездну, увидел перед собой лицо Эми.





Глава 88

Джейд




Сьюзан и Джейд одновременно посмотрели на Марка, ожидая от него объяснений.

— Я — твоя ДНК-пара? Что ты хочешь этим сказать? — спросила Джейд, качая головой. — Почему ты так говоришь?

— Марк? Что происходит? — спросила ошарашенная Сьюзан.

Марк опустил голову и закрыл глаза. С минуту помолчав, он глубоко вздохнул и лишь затем заговорил.

— Мы с Кевином прошли наши тесты одновременно. Результаты пришли в один и тот же день, когда он лежал в больнице, где проходил один из своих первых курсов химиотерапии, — негромко произнес он. — Открыв свое письмо, я узнал, что моя ДНК-пара — это ты. А вот пары для Кевина не нашлось. Мама, ты ведь помнишь, как, узнав о своем диагнозе, он мечтал, что в мире найдется кто-то, кто сможет его полюбить?

Сьюзан кивнула.

— Я стер его письмо, а ему сказал, что у него есть пара, а у меня нет. Я хотел, чтобы он был счастлив. Поэтому я заплатил за твои, Джейд, контактные данные и перебросил их ему на телефон. Оригинальное письмо он так и не увидел. Видели бы вы его лицо, когда он узнал, что ты существуешь, пусть даже на другом конце света… Помнишь, мама, как к нам тогда словно вернулся наш старый добрый Кевин? Он даже умолял врачей отпустить его слетать к Джейд в Англию, но те ответили отказом — да и он не смог бы получить страховку…


Сьюзан кивнула. Она отлично все это помнила.

— А потом лечение продолжилось. Мне больно было видеть, что с ним творится, как он начал терять волосы и превращаться в скелет. Вскоре в нем стало не узнать моего брата. Но я знал, что поступил правильно, — ведь когда Джейд писала и звонила ему, пусть на миг, но в его потухших глазах зажигался свет, а лицо освещала улыбка.

Джейд вспомнила тот день, когда получила подтверждение наличия у нее ДНК-пары. Извещение пришло днем, в обеденный перерыв. Ее охватило такое волнение, что она заплатила за личные данные ее пары, не обратив внимания на имя. А затем, почти сразу же, пришло сообщение от Кевина, где он предлагал познакомиться. И из их самого первого разговора она решила, что он и есть ее ДНК-пара. Ей импонировали его искренность и энтузиазм. В ее жизни будто появился лучик света. Вынужденная жить с родителями, всеми фибрами душа ненавидя свою работу, Джейд моментально прониклась к нему симпатией.

— Мы едва начали общаться, как между нами что-то возникло, — тихо сказала она. — Мне даже в голову не пришло проверить имя.

После этих слов Сьюзан, похоже, перестала сердиться, чего Джейд не могла сказать о себе. Марк не остудил ее ярость. Скорее наоборот.

— Прости меня, Джейд, — сказал он. — Поверь, я отлично представляю, каково тебе было в последние несколько недель. С самого первого момента, когда открыл тебе дверь, я ощущал те самые фейерверки, о которых обычно пишут. И мне больно, что я заставил страдать ту единственную, которую люблю.

— Ты понятия не имеешь, какие страдания мне причинил! — бросила в ответ Джейд и как можно больнее впилась ногтями в ладони, в надежде, что это поможет ей не впасть в гнев.

— Поверь мне, я знаю… Слышать, как Кевин каждый вечер разговаривает с тобой по телефону, видеть его счастливую улыбку, когда он получал от тебя очередное сообщение, и знать, что все это должно предназначаться мне, а не ему… Это был сущий ад. Я мог лишь гадать, что вы там говорили друг другу и какие чувства ты испытываешь к нему. Я же, черт возьми, не мог сказать ни единого слова. Но мне и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день ты появишься на нашем пороге. Однако когда ты это сделала, это был самый страшный кошмар в моей жизни — и одновременно самый счастливый день. Внезапно ты оказалась рядом со мной — та, что предназначена мне, на моем пороге, под крышей моего дома… Увы, ты прилетела не ко мне, а к брату, он же был по уши влюблен в тебя.

Джейд была готова расплакаться. Она поморгала, смахивая слезы, и попыталась взять себя в руки. Какая-то часть ее «я» была готова влепить Марку пощечину, другая — прижаться к нему и не выпускать из объятий.

— Ты лгал мне… ты лгал Кевину… ты лгал людям, которых якобы любишь. Как только ты мог? — спросила она. — Я несколько недель провела, переживая этот кошмар, тщетно пытаясь понять, почему я его не люблю, и считая себя бессердечной эгоисткой. Ты же смотрел, как я все глубже утопаю в этом дерьме, но не сказал даже слова! Ты даже словом не намекнул, что на самом деле все иначе, бросив меня одну разгребать эту кучу… Намекни ты мне тогда, дай мне шанс во всем разобраться, я хотя бы могла решить для себя, надо ли мне делать то, что я сделала. Но ты отнял у меня этот выбор. Ты использовал меня, Марк, и это больнее всего.

— Пожалуйста, попытайся понять, почему я это сделал.

— Я пытаюсь. И это единственное, что удерживает меня от того, чтобы как следует тебе врезать. Я понимаю, ты сделал это ради Кевина. Но я не из доверчивых, и как бы ни тянулось к тебе мое тело, боюсь, мой разум и мое сердце больше никогда не поверят тебе.

— Пожалуйста, не говори так, — взмолился Марк. — Прошу тебя, дай нам шанс.

— Извини, но, боюсь, это невозможно.

С этими словами Джейд выбежала из гостиной и бросилась к себе в домик. Вбежав, она со стуком захлопнула дверь, оставляя за ней любые чувства, которые когда-либо испытывала к своей ДНК-паре.





Глава 89

Ник




После очередной бессонной ночи, перемежавшейся с обрывочными снами об Алексе, Ник вышел из гостевой комнаты в кухню приготовить себе чашку кофе. Салли уже сидела за столом, водя по тарелке наполовину съеденным круассаном с шоколадом. Край футболки уже не закрывал ее округлившийся живот.

— Доброе утро, — пробормотал Ник и шагнул к кофейному автомату.

— Привет. — Она поморщилась и поерзала на табурете.

— Не можешь удобно устроиться? — спросил он.

— Нет. И так всю ночь. Ребенок или давит мне на мочевой пузырь, или толкается.

— А как голова? Прошла?

— Не совсем. Мне нельзя ничего принимать — только в крайнем случае таблетку аспирина, но он почти не помогает.

— Может, стоить сказать об этом акушерке?

— А какой смысл? Она скажет мне, что в этом виновато высокое давление и что придется потерпеть. Ага, потерпеть… Это все равно что пытаться уснуть, когда у тебя в голове работает отбойный молоток.

— Может, тебе что-нибудь заварить?

— Да, травяной чай. Жасминовый с лимоном. Найдешь пакетики в буфете.

Ник поставил чайник на плиту, и пока тот не закипел, оба сидели, молча глядя перед собой.

С тех пор как Ник расстался с Алексом, прошло пять месяцев. Он написал письмо, в котором сказал, что выбирает Салли и ребенка. Письмо было длинным и прочувствованным, и он очень надеялся, что Алекс поймет его решение. И хотя тому наверняка было больно, Ник пытался представить, что было бы, попади Алекс в схожую ситуацию со своей бывшей подружкой Мэри. Он наверняка поступил бы точно так же. Увы, это почти не избавило Ника от чувства вины.

Это была самая трудная вещь за всю его жизнь; гораздо труднее, чем признаться Салли, что он влюбился в мужчину. Ребенок вырастет, даже не догадываясь, чем пожертвовал ради него его отец.

Ник без особой охоты вернулся в их общую квартиру, хотя спал теперь в гостевой комнате. Он надеялся, что резкий разрыв с Алексом ему будет перенести легче, чем болезненное, затяжное расставание. Увы, он пытался обмануть самого себя. Не проходило и часа без того, чтобы он не вздыхал по своей утраченной любви.

За несколько дней до отлета Алекса домой Ник стоял на пороге его дома. Он пришел извиниться. Алекс встретил его холодно и назвал трусом. Впрочем, он не смог обижаться на Ника слишком долго, и они договорились провести последние несколько дней вместе.

Увы, что бы они ни делали, куда бы ни ходили, их отношения были уже не те, что прежде. Нет, страсть никуда не делась, а вот смех, спонтанность, веселье ушли — их вытеснил бросаемый украдкой на часы взгляд. Оба вели последний отсчет, со страхом ожидая тот день и час, когда Алекс навсегда исчезнет из жизни Ника.