Троллий пик
Часть 18 из 40 Информация о книге
– Это просто хлеб. Думаю, кислый или безвкусный. – Тоже в рамках психотерапии? – уточнила Грейс, не сумев спрятать в голосе иронию. Вивиан улыбнулась и взяла нож. – Чтобы я никого не убила случайно, – сказала она, глядя на Грейс своими жутковатыми разными глазами. – Шутка, – добавила тетка, так и не улыбнувшись, подмигнула Грейс здоровым глазом и одним резким движением воткнула нож в хлеб, отрезав от него несколько ломтиков. Корочка аппетитно хрустнула, хлебная мякоть развеяла по столовой приятный печеный аромат. Грейс протянула руку: – Можно? Вивиан достала из шкафчика блюдце и положила туда несколько ломтиков. – В холодильнике есть джем, – сказала она уже нормальным голосом, продолжая кромсать хлеб. – Понятно. Мне не попадется чей-нибудь палец? Вивиан сдула упавшую на глаза прядь и положила нож, выпрямившись. – В рецепте не было. Грейс не удержалась и хихикнула, и такой это был нормальный звук, что даже Вивиан посмотрела на нее удивленно. Она достала из холодильника абрикосовый джем и щедро намазала им хлеб. На вкус он оказался слегка сыроват и с небольшой кислинкой, но в целом очень ничего. – Какие-нибудь планы на сегодня? – уточнила Грейс у Вивиан. Та пожала плечами: – Надо съездить к папе, потом отвезти несколько заказов. Это была такая обыденная, домашняя фраза, что на секунду Грейс показалось: может, им все же удастся ужиться. Глава XII Удивительно было хоть немного пожить в мире и согласии. За неделю Грейс сделала список всех предметов, которые ей потребуется подтянуть для поступления на медицинский факультет университета, а Вивиан показала ей, как делаются авторские украшения. У нее и впрямь оказались умелые руки – Грейс ни у кого не видела таких аккуратных и точных движений. Она все еще не доверяла тетке и поначалу прислушивалась по ночам, не раздадутся ли чужие голоса или шум мотора, но очень скоро перестала. Грейс рассудила, что, если Вивиан и впрямь маньячка, она об этом очень скоро узнает. Зима за это время окончательно утвердилась в своих правах. Временами, чтобы напомнить, кто тут главный, она нагоняла на Фьёльби сыпучую яростную метель. Назло снегу Грейс выкатывала из гаража велосипед и ездила до города и обратно. Иногда компанию ей составлял Томас, и постепенно одиночество сблизило их. Каждый раз, как они виделись, Грейс интересовалась, как продвигаются поиски отца. – Пока никак. Но здесь так мало жителей… В крайнем случае я просто спрошу у каждого мужчины подходящего возраста, не он ли мой папаша, – отшучивался Томас. Он интересовался, в свою очередь, не появились ли новости о Лоре. Но Грейс было нечем похвастаться. Один раз она попросила Томаса сфотографировать ее возле кафе, на фоне тепло подсвеченного окна, где люди уютно пили кофе и болтали. Для снимка Грейс выбрала уткасану – «позу стула», как ее еще называют. Она развела ноги на уровень плеч, вытянула руки над головой и села будто на невидимый стул. Несколько человек с улыбками обернулись на нее, но Грейс не глядела на них. Мама говорила, что йога – это больше, чем полезные для здоровья позы. Йога – это способ управлять своей энергией и процессами в организме. Грейс подумалось, что она давно не медитировала, надо бы взяться за это снова. – Готово! – кивнул Томас. Спасибо ему, он не стал смеяться. Только когда перекинул снимок на телефон Грейс, полюбопытствовал: – А зачем это? – У мамы была своя студия йоги, – пояснила Грейс, отыскивая теги и устанавливая фильтр. – Она выкладывала в «Инстаграм» фото с асанами из всяких красивых мест. Людям нравилось. Томас бросил скептический взгляд на окно кафе. – Тебе однозначно нужно подняться со мной на гору, – сказал он. – Когда-нибудь обязательно, – пообещала Грейс. Прежде чем выложить фото, надо было что-то написать. В голову ничего не приходило, так что она решила пока просто сохранить черновик. Надпись придумается позже. Когда она вернулась домой, Вивиан не было – наверное, отправилась навестить отца. Лучше ему не становилось, но в таком возрасте на это и не приходилось рассчитывать. В одиночестве Грейс все еще было не по себе. Дом, по-прежнему чужой, обступал ее со всех сторон. Не зажигая свет, она поднялась к себе в мансарду и зачем-то заперла дверь. Ветер мелкими коготками царапал крышу, и Грейс почувствовала, как ее клонит в сон. Она сняла цепочку и положила на тумбочку рядом с кроватью. Хлопнула входная дверь, с первого этажа раздался перестук каблуков. Надо было встать и поздороваться, но Грейс лежала, окутанная теплом и вязкостью, шевелиться не хотелось. Она заставила себя выполнить несколько дыхательных упражнений, надувая живот, вдыхая на счет «четыре» и выдыхая на «пять». Это помогло рассортировать мысли. Завтра наметет сугробы, отстраненно подумала Грейс и закрыла глаза, устав бороться с дремотой. …Грейс никогда не ездила верхом. Она это точно знала. Одно дело, ездить на чем-то с колесами, и совсем другое – оседлать живое существо. В самой идее было что-то неправильное, а Грейс помнила о своих принципах даже во сне. Но чувствовать, как под тобой шевелится теплая шкура, обтягивающая крепкие мышцы, и как руки в перчатках сжимают узду, было неожиданно приятно. Она была не одна. Вокруг было много людей – около десятка, наверное. Грейс чувствовала, как ее колени задевают чужие, слышала, как рядом всхрапывают от возбуждения лошади. Вместе со всеми она ехала через лес, такой густой и темный, что Грейс не могла различить лиц своих спутников. Потом кто-то издал клич, от которого все подобрались и быстро поскакали вперед. Грейс подалась всем телом к шее лошади, ударила пятками бока. Внезапно на тропе перед ней оказалась белая зайчиха – Грейс почему-то была уверена, что это именно самка. Грейс потянулась к колчану со стрелами за спиной, хотя разум умолял не делать этого. Но инстинкты кричали громче. «Этот заяц, – вопили они, – твоя добыча. Стреляй! Убей! Сними с него шкуру!» Обезумевшая зайчиха неслась вперед. Мелькала белая спина, светящаяся неземным светом, словно жертва проглотила луну. Гикая, неслась следом черная охота, и Грейс кричала и улюлюкала вместе со всеми, не в силах подавить то, что гнало ее вперед. Зверек бежал все медленнее, выбиваясь из сил. Потом зайчиха остановилась и прижалась к земле, а тетива в руках Грейс уже врезалась в пальцы. Но когда зайчиха обернулась, вместо морды у нее было человеческое лицо. Глаза зажмурены, губы чуть приоткрыты, как если бы лицо принадлежало покойнику или спящему. Грейс знала, чье это лицо. Она крикнула: «Не стреляйте!» – но сама отпустила стрелу, позволила ей лететь прямо в мамино лицо, в эти закрытые глаза… …Грейс проснулась оттого, что сердце колотилось как бешеное. Она не переоделась в пижаму перед сном, так и лежала поверх одеяла в джинсах и футболке, мокрых насквозь от пота. В комнате было темно, за окном – тихо и безветренно. Надо выпить воды, поняла Грейс, спустила ноги с кровати, пощелкала выключателем. Света не было – впрочем, она уже знала, что здесь во время снегопада это обычное дело. Грейс пошарила ступнями по полу, присела. Где же чертовы ботинки? Один она нашла перед кроватью, а вот второго нигде не было, хотя она точно помнила, как перед сном поставила их рядом. Хорошо, что рядом был чемодан со старой обувью Вивиан. Какая разница, в чем спуститься на один этаж? Грейс пошла бы босиком, но в доме было слишком прохладно. Она вытащила пару красных башмаков, вложенных один в другой. У этих подошва была больше дюйма толщиной, в отличие от остальных. Впрочем, они все равно были очень старыми: даже в темноте было видно, как облупилась краска. Зевая, изо всех сил стараясь стряхнуть с себя неприятное послевкусие сна, Грейс всунула ноги в носках в башмаки, обнаружив с удивлением, что они ей слегка малы. Ведя ладонью по стене, Грейс вышла из комнаты и в слабом сумеречном свете стала спускаться по лестнице. Она старалась идти тихо, чтобы никого не разбудить, но башмаки скрипели. Вдобавок откуда-то доносился едва слышный стук, словно ударялись друг о друга барабанные палочки. Грейс спустилась на первый этаж, с удивлением обнаружив свет в гостиной. Его источником служила свеча перед зеркалом. Зеленые трубки друзы берилла, отражавшиеся в зеркале, ловили мягкий свет и словно играли с ним, перебрасывая друг другу искры. И звук здесь слышался отчетливей. Невидимые барабаны отбивали твердый ритм. Но откуда он шел, если нет электричества? Плеер? Мобильный? Из тьмы коридора появилась Вивиан, на ходу надевая длинные перчатки. От неожиданности Грейс отскочила, споткнулась и рухнула навзничь – к счастью, не на пол, а в мягкое кресло. Она не знала, рассмеется Вивиан или съязвит по поводу ее неуклюжести. Но тетка была так погружена в свои мысли, что, кажется, даже не заметила Грейс, скрытую в полумраке спинкой кресла. Остановившись перед зеркалом, она долго смотрела на свое отражение. На Вивиан было открытое вечернее платье такого красного цвета, что от него ее собственные локоны отдавали в рыжину. Волосы убраны в высокую прическу, в ушах болтаются длинные серьги. «Вряд ли она в таком виде ляжет спать, – подсказал внутренний голос. – Может, ждет кого-то?» Грейс бросила взгляд на темное окно. Слишком поздно, чтобы принимать гостей… Но звук барабанов не стихал, казалось даже, что ритм ускорился. Звук доносился откуда-то снизу, из подвала. Он стал громче и сложнее, как если бы к имеющимся пяти барабанам добавилось еще пять или даже целая дюжина. Вивиан смотрела на себя в зеркало. Она поправила волосы, качнула серьги, дотронулась до шеи. Тут Грейс заметила, что на ней цепочка без подвески. Мамина! Грейс охватила такая злость, что она сжала поручни кресла, лишь бы не вскочить и не выкрикнуть Вивиан в лицо, что та воровка. Какого черта она берет чужие вещи и заходит в комнату, когда Грейс спит?! Как она смеет прикасаться к чему-то, что принадлежит Лоре? Звук барабанов теперь стучал в висках вместе с гневом. Вивиан вдруг выкрикнула: – Хватит! – Зачем-то она ударила ладонями по зеркалу. – Я слышу! Хватит! Звук пропал. Теперь Грейс слышала только собственное дыхание. Вивиан схватила подсвечник и подошла к камину. На секунду Грейс показалось, что она швырнет его, как до этого – туфли. Но вместо этого родственница потянулась к задней стенке камина. Грейс не могла разглядеть, что делает тетка, ей видно было только, как скрывается из виду подол алого платья, ползет, словно внутри камина открылся проход. Свет свечей тускнел, пока не исчез совсем. «Что за спецэффекты? Шкаф в Нарнию, что ли, нашла?» – раздраженно подумала Грейс. Она встала, подошла к камину и остановилась. Задней стенки не было – вместо нее чернел проем с пугающе ровными краями. Ни дверцы, ни света свечи впереди. Только темный проход примерно в человеческий рост. Грейс протянула руку, надеясь, что это просто краска, но ладонь ушла в пустоту. Боже, что это, бункер? Подземный ход? Грейс осторожно перешагнула каминную решетку. Под ногами зашуршал пепел. Ладони вспотели, но Грейс подавила в себе желание вернуться. «Серьезно? Ты боишься дырки в стене? Барабанов из подвала? Может, стоит проверить, нет ли Буки под кроватью?» Она вытерла ладони о джинсы, нахмурилась и сделала первый шаг. …Современным людям редко приходится оказываться в абсолютной темноте и тишине. Нас все время окружает городской шум: рокот трассы, шорох шагов, музыка из клубов, голоса людей… Небо в городе всегда подсвечено вывесками. Все вместе это значит только одно – безопасность. Древние части человеческого мозга не знают, что мы теперь «современные». Они уверены, что мы все еще обезьяны. Нам спокойнее, когда нас много. Для приматов отсутствие звуков означает, что где-то рядом хищник, готовый наброситься, а мрак – что ты даже не увидишь, откуда он появился. Дорога под ногами Грейс была гладкой и нескользкой. Она вела чуть вниз и все время вперед. Темнота обострила все чувства и включила адреналин на полную мощь. Проблема заключалась в том, что чувства не помогали: здесь ничем не пахло, ничего не было видно, а слышала Грейс только собственное дыхание. «Отличное место, чтобы спрятать трупы», – раз возникнув, эта мысль ни в какую не хотела покидать Грейс. Она успела пожалеть, что не захватила ни мобильный, ни фонарь, но зашла уже так далеко, что поворачивать было поздно. Путь никуда не сворачивал, но не заканчивался, как бы Грейс ни ускоряла шаги. Накатил страх. Что-то мелькнуло впереди: белое пятно с двумя стрелами ушей сверху. Грейс моргнула, чтобы убедиться, что ей не чудится, и припустила вперед со всей скоростью, на которую была способна. Заяц дернулся влево, и Грейс едва не врезалась в стену, пытаясь за ним успеть. Впрочем, успевать, как выяснилось, больше не было необходимости. Грейс выскочила на траву. Здесь не должно было быть травы, но растительность этого не знала и росла под ногами как ни в чем не бывало. Над головой клубилось летнее грозовое небо. Теплый ветер обдувал лицо, принося запахи попкорна, сахарной ваты и жареных каштанов. Звуки и запахи казались Грейс смутно знакомыми. В первые секунды она даже подумала, что попала на концерт: огромное пространство было расчищено и как будто подготовлено для того, чтобы на нем танцевали. У другого конца поляны возвышалась сцена, над которой висела растяжка с рисунком. Грейс пригляделась и вскрикнула от удивления: она точно знала, что это за поляна, сцена и рисунок. Год назад они отправились с Лорой за тридевять земель, чтобы попасть на фестиваль этнической музыки, куда так хотела Грейс. Там они отрывались два дня: ночевали в палатке, плясали, пока ноги не заболели, учились средневековым ремеслам, участвовали во всех подряд мастер-классах… Грейс думала, что это самый счастливый момент в ее жизни: так беззаботно и хорошо ей никогда еще не было. Даже гроза тогда ничего не испортила. Но сейчас площадка казалась пустой. Шоу еще не началось. «Этого не может быть, – подсказал внутренний голос с нотками паники. – Сейчас декабрь, это какая-то погодная аномалия! Если мы вышли на улицу, почему тут так тепло?» Голос не соврал: действительно было тепло, но не так, как в закрытом помещении. Грейс была уверена, что она стоит на улице. Трава царапала голые щиколотки выше красных башмаков, лицо трогал ветер. Поляну окружали деревья с плотно переплетенными ветками, за которыми двигалась тьма. «Может, я сплю?» – подумала она со смесью надежды и опасения. Кроме погоды, странным было и время суток. За несколько минут зимняя ночь никак не могла превратиться в светлый летний вечер. Грейс вздохнула, набрав полную грудь запахов попкорна, когда смутное движение за сценой и посторонний звук привлекли ее внимание. За стволами мелькали чьи-то силуэты. Грейс не знала, стоит ли бояться, но на всякий случай отступила в тень и присела на корточки, чтобы не бросаться в глаза. Теперь она различала музыку: глухой звук барабанов очерчивал неторопливый ритм, а высокий дрожащий голос скрипки суетился вокруг этого ритма, как пчела. За музыкой прятались и другие звуки: разговоры, смех и белый шум, как от большого скопления людей. Грейс затаилась, прилипла к шершавому древесному стволу. А вокруг сцены заплясала цветомузыка, отбрасывая на траву зеленые и красные блики. Гирлянда фонарей теплым светом пробежала между ветками. Теперь Грейс наконец увидела гостей вечеринки. Правда, воздух здесь искажал размеры, потому что люди казались неестественно высокими и толстыми, шире, чем стволы деревьев. Почти все были одеты в красное с золотом. Самая высокая фигура остановилась перед сценой, другие, помельче, засуетились вокруг. Грейс подумала, что это, должно быть, приглашенная звезда или ведущий. Он поднялся на сцену и опустился в огромное мягкое кресло, которого Грейс раньше не замечала. Остальные стали приближаться, заполняя собой всю поляну. Музыка становилась громче, она шевелила траву, заставляла пришедших слегка пританцовывать в такт. Грейс попыталась утихомирить пульс. Может, стоит выйти и поздороваться? Но внутренний голос рявкнул: «Сиди тихо!» – и она не без облегчения послушалась. Несколько человек приблизились к краю поляны, и теперь Грейс могла их рассмотреть. Оказалось, это была не просто вечеринка, а перформанс, потому что все участники скрывались внутри ростовых кукол. Обычно такие зазывают детей и взрослых на открытие какого-нибудь супермаркета. Грейс в детстве их боялась, а они так и норовили подойти поближе, сжать ее крошечную ручку в своей огромной лапище. Поэтому, даже будучи почти взрослой, Грейс стремилась обходить ростовых кукол стороной.