Троллий пик
Часть 24 из 40 Информация о книге
Томас мягко захлопнул дверь и направил машину вперед, к горе. Бывают такие расстояния, когда трудно определить, далеко это или близко. Кажется, что до пункта назначения рукой подать, но ты все едешь и едешь, а цель не приближается. Перьевые облака развеялись, и ясное вечернее небо – пока еще скорее серое, чем синее, – стало медленно покрываться бледными звездами, как сыпью. Гора росла медленно, словно морское чудовище, выплывающее из темно-зеленой поверхности деревьев. Вот показалась пикообразная голова, поползла вверх горбатая спина… – А ты точно уже поднимался туда на велосипеде? – с сомнением уточнила Грейс. Томас сверкнул самоуверенной улыбкой: – Можешь не беспокоиться. – Сколько тебе тогда было? Улыбка слегка потускнела, но не пропала окончательно. – Послушай, – очень убедительно начал Томас, – дорога ровная, подъем не дольше часа. А вид оттуда красивый, сможешь сделать фото для «Инстаграма». – Наконец я слышу голос разума, – усмехнулась Грейс. Они свернули с шоссе и выехали на серпантин. Дорога закручивалась вдоль горы, будто змея без чешуи. Сверху нависали мрачные скалистые стены. Кое-где они образовывали уступы, и там росли невысокие деревца. Должно быть, по утрам туман здесь такой густой, что в паре метров ничего не видно. «Осторожно! Крутые повороты», – предупреждала надпись. Томас сбросил скорость и съехал на стоянку на обочине, где не было больше ни одной машины. Грейс вышла из автомобиля вслед за ним. – Сколько здесь градусов уклон? – спросила она. Томас усмехнулся и стал снимать с крыши машины велосипеды, поднимая их легко, как если бы они совсем ничего не весили. – Ты никогда раньше не ездила в горы на велосипеде, да? Уклон измеряют в процентах. Поначалу будет легко, вот увидишь. Только вблизи вершины придется немного пройти пешком. Грейс только пожала плечами. Она всматривалась в нависающую над ними темную скальную стену и думала, что даже самый быстрый подъем не заставит ее забыть сегодняшнее приключение. Где-то под этой горой живут тролли. Интересно, Томас о них знает? Он ведь здесь вырос. Должен был слышать какие-то истории, сказки, слухи… Она оседлала велосипед. Глядя, как Томас натягивает перчатки, вспомнила о своей шапке, достала ее из кармана и натянула на голову. – А с другой стороны горы есть дорога? – Да, там тоже серпантин, – кивнул Томас. – Но чтобы перевалить через гору таким путем на велосипеде, придется крутить педали часов шесть. Я так делал в детстве. Тут было не очень-то много других развлечений, вот и отрывались, как могли. Томас не обманул – подъем начался легче, чем Грейс ожидала, несмотря на холодный ветер, щиплющий щеки. Уклон был небольшой, и они быстро набирали высоту, огибая холм по спирали. Томас ехал, чуть привстав в седле, держась плечом к плечу с Грейс. Справа текла припорошенная снегом горная стена. Слева бежал лес, уходя все дальше вниз. Вскоре уклон стал круче, пришлось сбросить скорость. Томас молчал, Грейс тоже не хотелось разговаривать. Она чувствовала, как тело разогревается, как энергия движения изгоняет из ее головы воспоминания о безумной ночи вместе с мыслями о потерянной матери. Деревья слева остались далеко внизу, там же чернело шоссе. Серпантин стал у́же, а ограждение вдоль него – как будто меньше. Ее нагнал Томас, смеясь: – А ты быстрая! А говорила, никогда раньше не ездила в горах… Не торопись так, за нами же никто не гонится. Еще несколько витков, и придется спешиться. Сходить с велосипеда Грейс совсем не хотелось, но пришлось послушаться Томаса – в конце концов, он-то здесь бывал раньше. Отсюда уже виднелся въезд в туннель далеко внизу. Сверкали огни автомобилей: красные с одной стороны и желтые – с другой, как река с двойным течением. Только сейчас Грейс пришло в голову, что Вивиан ни разу не ездила в Ландсби через туннель. Странно, ведь его построили специально, чтобы сократить путь между городами. Связано ли это как-то с троллями? – Все, – окликнул ее Томас, – слезаем и идем пешком. Тут недалеко. Только смотри внимательно под ноги. На обочине был установлен знак: «Осторожно! Возможен сход камней». На дороге и вправду попадались обломки, так что приходилось смотреть в оба, чтобы не проткнуть колесо острым камнем. Грейс никогда до этого не боялась высоты, но, глядя вниз, почувствовала, как закружилась голова. Она предпочла бы катить велосипед ближе к скале, а не к обрыву, но просить Томаса поменяться постеснялась. Лицо горело от ветра, ноги устали. Сил говорить не было, да и тяжело было на холоде – изо рта облачками вылетал пар. Вокруг было пугающе тихо, только шуршали велосипедные шины и стрекотали спицы колес. – Далеко еще? – Тебе уже скучно? – хмыкнул Томас. – Или ты боишься высоты? Грейс пожала плечами: – Вроде нет. – Когда я был ребенком и заезжал сюда один, то всегда приходилось спешить. Если зазеваешься и проторчишь наверху до темноты, велосипед приходилось катить вниз всю дорогу. В сумерки тут было гораздо темнее. – Почему? – В те времена на серпантине еще не было фонарей. Но мне нравилось сюда подниматься даже в темноте. Хотелось побыть одному. Грейс подумала, что у нее не было такого места в детстве, да и нужды в нем не было. Ее вполне устраивал их балкон на верхнем этаже, откуда была видна почти половина города. Ни темноты, ни тишины, внизу огни и шум машин. Ты сидишь, прижавшись спиной к двери, ведущей в квартиру, и растворяешься в городских звуках, которые не дают тебе чувствовать себя потерянной. Грейс никогда не мечтала о жизни вдали от мегаполиса. Интересно, каково было Лоре расти здесь? А Тому? – Ты учился в той одной-единственной школе рядом с церковью? – вдруг спросила Грейс, припомнив, что и ей предстоит туда отправиться. Тролли или нет, аттестат получать все равно придется. Томас ответил не сразу. Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер, так что приходилось идти, широко расставив ноги, как на корабле во время качки. – Я не учился в школе, – сказал он наконец. – У меня была гиперконтролирующая мать, а я часто болел, так что был на домашнем обучении. А говорят, только над единственными детьми в семье трясутся. – Так у тебя есть братья и сестры? – Грейс тысячу раз пыталась представить себе, какой была бы ее жизнь, будь у нее сестра. Поладили бы они? Делились бы одеждой, кидали друг другу ссылки с приколами или музыкой? Или, наоборот, терпеть бы друг друга не могли и вечно воевали из-за того, кто взял чьи шмотки? – Две сестры. Я с обеими не очень ладил. – Они считали тебя избалованным? – предположила Грейс. Томас глянул на нее удивленно и даже остановился на минутку. – С чего ты так решила? – он как будто обиделся. Грейс поняла, что попала в точку. – Раз над одним ребенком мама тряслась, значит, другим доставалось меньше внимания, – объяснила она. – Просто логика. Томас нахмурился и ничего не ответил. Странно было видеть, как такая мелочь выводит взрослого человека из себя. – Мы приехали! – сказал ее спутник неожиданно радостно. Быстро же у него меняется настроение… Грейс достала из кармана куртки мобильник. Томас не соврал: на подъем ушло чуть больше часа. Батарея была почти разряжена, меньше пяти процентов оставалось, а это означало, что выключиться телефон мог в любой момент. Вслед за Томасом она преодолела последний поворот и оказалась на небольшой круглой площадке. Дорога огибала ее и уходила дальше вниз по другой стороне горы. Здесь, на вершине, росло всего несколько деревьев, засыпанных снегом, а в центре площадки стояла ажурная ротонда. Выглядела она так нарядно, будто кто-то подсуетился как раз к их приходу. Но Грейс заметила движение внутри и остановилась. Кровь прилила к лицу, мгновенно вспотели ладони. – Что-то не так? – спросил Томас, направляясь в сторону беседки. Грейс сощурилась, всматриваясь в неясное шевеление в сумерках. Ленты! Всего-навсего привязанные к балкам ленты – следы тех, кто уже побывал тут, наверху. Она перевела дыхание. Томас подошел к краю площадки, обрамленному балюстрадой, и жестом позвал Грейс к себе. Отсюда и правда открывался потрясающий вид, подъем того стоил. Освещенный город напоминал расшитое бисером вечернее платье. Только лес у подножия холма и холодная скальная стена горы оставались темными. Вдалеке, в самой середине мрачного леса, светился квадрат их с Вивиан дома. Вряд ли тут много домов, которые стоят прямо в лесу, так что угадать было нетрудно. Раз в доме включен свет, значит, Вивиан уже вышла из мастерской. Томас дотронулся до плеча Грейс, и та вздрогнула от неожиданности. – Будешь чай? – спросил он, довольный произведенным эффектом. – Ты что, горелку с собой захватил? – Всего лишь термос, мы же не с ночевкой приехали. Они сели в ротонде. Над их головами колыхались ленточки, и всякий раз, когда Грейс улавливала краем глаза их движение, ей казалось, что это летучие мыши. Томас наполнил чаем пластиковую чашку. Стоило Грейс вдохнуть его запах, как что-то защемило внутри. Пахло кедром. Она знала этот запах, хотя не верила, что услышит его снова. – Это что, чай с кедровыми шишками? – спросила она, не открывая глаз. – Угадала, – удивленно ответил Томас. – Ты раньше такой пробовала? – Да. Мама заваривала. Грейс не хотелось этого говорить. Это было то личное, чем не делятся с почти незнакомым человеком. Рука Томаса накрыла ее руку, лежащую на колене. Его ладонь была теплой и сухой. Слишком интимный жест, так что первым порывом было отдернуть руку, но это вышло бы чересчур грубо. Грейс открыла глаза. Она ожидала увидеть на лице Томаса жалость, но заметила все ту же спокойную улыбку и в глубине души была благодарна за это. Если бы ей так улыбнулась Вивиан, их отношения сложились бы совсем иначе. – Моя тоже, – просто сказал Томас. – Видимо, этот рецепт так и бродит где-то между горами. – По легенде, этот горный хребет когда-то принадлежал троллям. Грейс почувствовала, как сердце будто перепрыгнуло две ступеньки. Перед ее внутренним взором встали огромные, похожие на уродливые ростовые куклы фигуры в камзолах с черными провалами глазниц. Грейс очень хотелось рассказать Томасу об ужасе, который она пережила этой ночью. Но не хватало еще, чтобы он принял ее за сумасшедшую. – Говорят, люди тут живут, – сказал Томас, – только пока того хотят король и королева троллей. Но если им что-то не понравится, они обрушат гору на оба города и похоронят под ними всех их жителей. – А чтобы они этого не сделали, им приносили человеческие жертвы? – уточнила Грейс. Томас рассмеялся. У него был невероятно приятный смех, который словно забирается тебе под воротник куртки и ласково гладит по позвоночнику. – Нет, конечно! По крайней мере, на моей памяти такого не было. В сказках тролли всегда одновременно злые и добрые. Хоть они не любят людей, но в то же время гостеприимны. Если вести себя правильно, они сделают тебе подарок. – Какой, например? – мрачно уточнила Грейс. Единственный подарок, который ей сделал король троллей, заключался в том, что он отпустил ее в комплекте со всеми конечностями. – Не знаю, это же тролли. Может, ты обретешь способность превращать все, к чему прикасаешься, в золото, или проходить сквозь камень, или… – Видеть волшебный мир? – не утерпела Грейс. Он кивнул: – Полезное умение, разве нет? – Не знаю, – призналась она, пытаясь представить себе, каково это: все время видеть иначе. Замечать тени, слышать голоса, ощущать чье-то присутствие – жизнь как в фильме ужасов. Но, может, Вивиан видит это совсем иначе. Возможно, узнай Грейс, каково это, она бы позавидовала тетке. – Ты о чем-то задумалась? – Томас наклонил голову, заглядывая ей в лицо. Когда кто-то так понимающе смотрит на тебя, желание раскрыть свои секреты становится просто непреодолимым. Подул холодный ветер, и она, сама того не желая, плотнее прижалась боком к Томасу. Он истолковал это по-своему. Их лица оказались близко, слишком близко, чтобы отодвинуться незаметно. Грейс почувствовала теплое дыхание у себя на губах. Дыхание с запахом кедровых шишек. У нее было мгновение, чтобы отвернуть голову, встать или перевести возможный поцелуй в объятие. Ровно мгновение, чтобы решить, чего она хочет. «Да гори оно все огнем», – подумалось отчетливо, и Грейс сама преодолела расстояние, которое оставалось до его губ. Поцелуй вышел мягче, глубже и нежнее, чем ей бы хотелось. Томас дотронулся кончиками пальцев до ее щеки, скользнул вниз, к воротнику куртки. Грейс первой разорвала поцелуй, отодвинувшись ровно настолько, чтобы их губы разомкнулись. Дыхание сбилось, сердце прыгало где-то в горле.