Туман над темной водой

– Нет, он вас постарше, хотя и ненамного, – наконец, сказал Александр. – Но если вы и правда всегда проводили здесь лето, то, может быть, его и помните. Нашего друга зовут Павел Головин.

– Павлик, – воскликнула Ирина, отчего-то сильно обрадовавшись. – Конечно, я его помню. Вы правы, он был старше меня на четыре года, а его закадычный дружок Юрка Мохов на два, но я везде за ними таскалась, потому что девочек моего возраста в деревне вообще не было. А Павлик и Юрка никогда меня не обижали, хотя и относились снисходительно. А Юрка тоже у вас в отряде?

Александр отрицательно покачал головой.

– Нет, я даже никогда про такого не слышал, хотя Пашу знаю неплохо. Но бог знает, из-за чего они могли по жизни разойтись. Далеко не всех своих детских друзей мы сохраняем навсегда. Ирина, то есть если бы вы увидели Пашу, то вы бы его узнали?

– Не знаю, я же его давно не видела, – пожала плечами Ирина. – Но думаю, что да. А что он хотел узнать? Зачем пошел в деревню?

И уже в третий раз этот мужчина с невообразимыми глазами смотрел на нее с уважением. Под его взглядом внутри начинало что-то плавиться, будто положенное в поставленную на водяную баню кастрюльку масло. Или это Ирина так одичала за полтора месяца деревенской жизни?

– Паша хотел поспрашивать, не тонул ли в здешних болотах кто-то из местных.

– Этого я не знаю, я много лет сюда не приезжала, – в голосе Ирины звучало разочарование оттого, что она хотела, но не смогла быть полезной.

– Нет, это произошло не в последние годы. Давно.

– А-а-а, тогда ответ положительный. Тонул. Васятка Прохоров. Мальчик соседский. Это еще до моего рождения было, но нас, детей, сильно этим стращали. Но это Павлик и сам знает, его отец, когда ремнем порол, всегда Васятку вспоминал. Но Павлику и Юрке это ничуть не мешало на болота бегать.

Судя по глазам, ничего нового в ее словах не было.

– А в последнее время, скажем, в последний месяц, здесь никто чужой не появлялся?

Ирина отрицательно замотала головой.

– Нет, вот в этом я твердо убеждена. Мы с сыном живем здесь с конца апреля, и я голову на отсечение даю, что чужих не было.

Она чуть запнулась перед последней фразой, и, конечно, Александр это сразу заметил. Посмотрел вопросительно, чуть изогнув бровь. Оставить этот немой вопрос без ответа было решительно невозможно, и, слегка смущаясь оттого, что может выглядеть глупо, Ирина поведала ему об отпечатке мужского сапога в своем дворе и дворе Полиекта Куликова.

– Может, объяснение вашего соседа и верное, – задумчиво сказал Александр, внимательно выслушав ее сбивчивую речь. – Да и этих сбежавших уголовников, конечно, тоже со счетов списывать не стоит. Одно я знаю точно, это был не Паша. Он ушел из лагеря только сегодня утром. А вот куда подевался или кого встретил, вот это я очень хотел бы знать. Ладно, пока не совсем поздно, пойду поговорю с соседями вашими, может, Паша к ним сегодня заходил. Как вы считаете, они должны его помнить?

– Вряд ли, потому что Полиект Кириллович хоть и отсюда родом, но в годы нашего детства на Севере жил. К матери своей, тете Маисе, приезжал редко. Я его, к примеру, совсем не помнила, как и он меня. Значит, и Павлика тоже. Но если он кого видел, то обязательно вам расскажет. Они со Светланой Георгиевной очень хорошие люди. Добрые.

– Ладно, пойдем, Ленчик, – обратился Александр ко второму молодому человеку, который за все это время не проронил ни слова, – познакомимся с этими добрыми людьми. Оставим девушку в покое. Ей лечь бы надо, да и лоб наконец обработать. Кстати, если хотите, можно дойти до нашего лагеря, у нас там медсестра есть.

– Да что вы, я сама, – снова смутилась Ира, представив, как она выглядит с рассеченной бровью и перемазанным кровью лицом.

– А если у вас сотрясение мозга? Вы как вообще? Голова не болит? Не кружится?

– Да все у меня в порядке. Александр, вы потом, когда Павлик найдется, дайте знать, что у него все в порядке. Да и встретилась бы я с ним с удовольствием. Друг детства как-никак.

– Хорошо. – Он снова усмехнулся, словно плеснулось виски в хрустальном бокале, ловя солнечных зайчиков. – Обещаю. За информацию про зэков спасибо. Будем внимательны.

– Осторожнее там, на болотах. – Слова вырвались у Ирины до того, как она оценила их уместность. Но ее собеседники не увидели в них ничего неуместного.

– Мы профессионалы. Школу хорошую прошли, – серьезно сказал Александр. – Так что, наоборот, еще и за вами присмотрим. В обиду не дадим.

– Подождите. – Ирина остановила мужчин, уже повернувшихся, чтобы уходить. – Я соседей по телефону предупрежу. У них собаки сторожевые. Если чужие идут, Полиект Кириллович их в вольер загоняет, а то разорвут.

– Собаки? Это хорошо. Я правильно понимаю, что если бы в деревне сегодня были чужие, в том числе и Павел, то они бы подняли шум.

– Да, правильно. Они ночью лаяли, как ненормальные. Полиект Кириллович сказал, что на грозу, но, может, и на чужих. А днем я лая не слышала. Но с речки это и невозможно, да и спала я днем крепко. В общем, постойте, я сейчас соседям позвоню.

Она сбегала домой, взяла телефон, нажала на кнопку, включая его, бросила взгляд на сопящего сынишку и снова выбежала на крыльцо.

Экран засветился молочным светом, показывая, что смартфон готов к работе. Ирина открыла последние вызовы, набрала номер Куликовых, коротко предупредила о нежданных гостях.

– Он сейчас загонит собак, – сказала она, отключившись, и машинально открыла иконку текстовых сообщений, где жирно светилась цифра 1.

Оно пришло с неизвестного номера и гласило: «Тебе не жить, сука. И щенку твоему тоже. В город лучше не возвращайся».

Прочитав его, Ира невольно побледнела и машинально дернулась, стирая сообщение, внося номер в «черный список» и тут же выключая телефон.

– Что-то случилось? – спросил внимательно наблюдавший за ее судорожными движениями Александр.

– Нет-нет, все в порядке. – Не хватало ей еще грузить незнакомых людей своими проблемами. – Идите, Полиект Кириллович вас ждет.

– До встречи, Ирина Поливанова. И про медсестру подумайте. Ее Таня зовут, – спокойно сказал Александр, взял своего молодого товарища за плечо и зашагал в сторону деревенской улицы.

Ира, как зачарованная, стояла на крыльце и смотрела им вслед, испытывая отчего-то острое чувство потери.






Глава 4




Обратно в лагерь Веретьев возвращался еще более встревоженным, чем уходил. Они с Ленькой обошли три окрестные деревни, и во всех никто не видел сегодня Пашу Головина. Такое чувство, что, распрощавшись с друзьями утром, тот словно сквозь землю провалился. С учетом близости гибельных болот это было очень страшное образное выражение.

Конечно, Ольга говорила, что болота эти Павел знал как свои пять пальцев и даже в юности вехами прокладывал путь в самое сердце трясины, но кто знает, что могло поменяться здесь с годами. Вот только зачем его могло понести на эти самые болота, если дорога в деревни вела совсем в другую сторону? И почему Павел так и не дошел до своего родного Заднего, до которого напрямки через лесок было совсем рукой подать?

Ответа на эти вопросы у Веретьева не было, и он мучился снедавшей его тревогой, от которой даже покалывало кончики пальцев. Лагерь уже спал, только у костра, рядом с дежурящим сегодня ночью Игнатом, сидели еще три головы: две светловолосые и одна седая. Ольга, Таня, Надежда.

Почему-то эта картина вызвала в памяти вид совсем другой головы – с выбившимися из не туго заплетенных косичек медовыми прядями, слегка выгоревшими на солнце. Эта смелая девушка Ирина, бросившаяся, как волчица, уводить их от норы с детенышем, была совсем непохожа на деревенскую, несмотря на простенький сарафанчик и уже устоявшийся ровный северный загар, выдающий, что она много времени проводит на свежем воздухе. Да и лицо было не городское: свежее, выспавшееся, без теней под глазами и легких морщинок, неизбежных при ежедневном офисном стрессе. И чего она делает в сельской глуши одна с ребенком?

Впрочем, додумывать эту мысль было некогда, потому что при виде появившихся мужчин взметнулись сидящие у костра женщины. Первой со всех ног к Веретьеву бросилась Таня.

– Вернулись? Ну, и слава богу.

Он не увидел, а скорее седьмым чувством осознал, что она была готова повиснуть у него на рукаве, но в последний момент сдержалась. Он не был «ее мужчиной», с которым позволительно было такое бурное проявление радости. Потом подошла Ольга, лицо которой было чуть бледнее обычного.

– Ну что? Нашелся?

Веретьев отрицательно покачал головой.

– Его никто не видел.

– Вообще никто? – напряженно уточнила она. – Ни в одном доме?

– В Заднем всего два жилых дома. Там его точно не было. У одного из жителей во дворе две кавказские овчарки. Здоровенные и дрессированные. Натасканы при приближении чужаков подавать голос. Сегодня они не лаяли, а это значит, что в деревне никого чужого не было. И вот этого я понять никак не могу. Мы с Ленькой не поленились, обошли еще две деревни неподалеку. Крюк дали в общей сложности километров десять. В одной деревне пять жилых домов, во второй, с учетом дачников, пятнадцать. Не заходил туда Паша, и никто с ним не разговаривал.

– И где же он тогда? – В голосе Ольги зазвучали близкие слезы. – Не мог же он в город уехать.

– Не мог, – согласился Веретьев. – Или мы чего-то не знаем. Пожалуй, сделаем так. Завтра отправим кого-нибудь из ребят к машинам. Посмотрим, на месте ли Пашкин джип. А сами прочешем лес и болота. Вдруг его все-таки зачем-то туда потянуло. Мог упасть, ногу сломать, например. Да мало ли что. Мы его найдем, Оль, я тебе обещаю.

Она кивнула, глотая слезы.

– Пошли-ка спать, – решительно вступила в разговор Надежда. – Завтра дел будет по горло, надо сил набраться. Погода теплая, дождя не ожидается. Даже если Павлик в лесу, ничего с ним за ночь не случится. Он калач тертый. Выживать на болотах умеет. Саша, задержись на минуту, мне с тобой кое-чего обсудить надо.

Они отошли чуть в сторону, и Надежда оглянулась, чтобы убедиться, что Ольга не слышит.

– Ты что-то узнал, – сказала пожилая женщина, причем в ее словах не было вопросительной интонации, только утверждение. – Давай рассказывай.

Нет, от нее было решительно невозможно что-то скрыть, и Веретьев поделился информацией о сбежавших уголовниках.

– То есть ты опасаешься, что Паша утром мог на них наткнуться? – уточнила Надежда. – А у него с собой была одежда, телефон, причем «чистый», нож, вода, ну, и документы тоже. Как раз то, что может пригодиться людям в бегах. Да, это очень нехорошо, Саша, очень.

– Нехорошо, – задумчиво подтвердил он. – Вы как думаете, Надежда Александровна, может, надо на ночь двоих дежурных выставлять? Все-таки тут у нас и еда, и обмундирование, и условия отличные, чтобы смутное время в лесу пересидеть. Снять часового, а потом перерезать нас, сонных, несложная задача. А убивать эти люди умеют.

– Думаю, по двое лучше, – согласилась Надежда. – И днем надо кого-то из ребят оставлять в лагере. Не дело это, что Таня с Ольгой тут одни.

– Хорошо, что вы про это подумали. – Веретьев устало растер лицо ладонями. – Вы идите спать, Надежда Александровна, я сегодня с Игнатом подежурю.

– Ты устал, а завтра день непростой, – заметила женщина и ласково погладила Веретьева по лицу. – Не надо геройствовать, Саша. Ты – командир, твоя голова должна быть ясной, потому что сердцем чувствую, непростые дни нас всех ждут. Ой, непростые.

– Все устали, – покачал головой Веретьев. – И завтра у каждого будет своя непростая задача. Ничего, Надежда Александровна, мне не впервой.

Он сходил в свою палатку, сменил сапоги на берцы. Те сидели как вторая кожа, потому что обувь Веретьев выбирал придирчиво и аккуратно. В его прошлом иногда от ладно сидящей обуви зависела жизнь. Натянул под куртку флисовую фуфайку, чтобы не мерзнуть от недосыпа, вернулся к костру, к Игнату.

– Ты чего, командир? – спросил тот. – От волнения не спится?

– Условия изменились, – лаконично ответил Веретьев, не вдаваясь в детали. – Завтра утром объясню всему личному составу, что да как. А пока будем с тобой вместе ночь куковать.

– Может, поспим по очереди, прямо тут, у костра, – предложил Игнат.

– Нет, спать мы не будем. А будем, совсем наоборот, следить в оба. Так внимательно следить, как будто мы знаем, что сегодня ночью нас ждет тщательно подготовленное нападение.

– А оно нас ждет?

– Понятия не имею, – честно признался Веретьев. – Но исходить будем именно из этого. Кстати, если это произойдет, то ты отвечаешь за то, чтобы разбудить всех остальных.

– А ты?

– А я? – Веретьев нехорошо усмехнулся. В пламени костра блеснули клыки, как у волка. – А я отвечаю за то, чтобы отбить первую атаку и попытаться обезвредить обоих нападавших.

– Ты знаешь, что их будет двое?