Тупо в синем и в кедах

Мистер Гослин меня обнял и сказал, что понял и ни за что не будет «бубликовать».

– А что, – Агния поддержала нас с Мистером Гослином, – ну, например, я писала письма, открывала человеку душу. А человек этот меня предает, еще когда мои следы не остыли и когда я еще несу в своей бессмертной душе легкость, чистоту откровений, добрых разговоров, совместных счастливых поступков и теплых искренних прощальных слов. И ведь мои откровения в этих письмах никому никогда не доставляли неприятностей или неудобств, а только добавляли миру любви и смеха, а он или она взяли и – на всеобщее посмешище и обсуждение…

Агния распалилась, ой, почувствовала я, что она не только о публикации писем после смерти, а и о сплетнях при жизни… И все – Кузя, Дима, Мистер Гослин – кинулись ее утешать и обнимать.

А я тихонько ушла к себе и попала глазами в одно-единственное письмо, где любимый писатель Н. написал, что плачет. «Все гангстеры слезливы», – так он написал.

И я почему-то заплакала. Наверное, я гангстер.



#run_down #выдохлась



Посмотрела новостную ленту из-за Диминого плеча. Большая группа нарядных каких-то позапрошловековых бородатых насупленных попов освящали боевую ракету. Не космическую, что тоже очень странно, а боевую. Гигантскую. Которая, если шваркнет в такой город, как наш, здесь никого и ничего не останется. Ты тоже это видишь? – хотела я спросить Диму, но промолчала. Слишком много наш Дима курит.



#bombshell #гром_среди_ясного_неба



Читали Мистеру Гослину «Тома Сойера». Веселая, умная и добрая книга. А между тем в семье у Клеменсов жил мальчик, который спал на кухне, на полу, готовил завтрак, носил воду, убирал. Мальчик был рабом. И для доброго чуткого гениального Марка Твена это было в порядке вещей. Как?! Говорить Мистеру Гослину сейчас? Или потом, когда он будет перечитывать, он поймет сам?



#the_last_of_the_mohicans #new_language



Вика пригласила меня на свой день рождения. Сначала в боулинг, потом в ресторан. В гостях были такие же одинаковые гордые нарядные красавицы и крутые одинаково стриженные, одинаково одетые, как манекены с одной витрины, пацики. Наконец я увидела того самого художника и музыканта, с которым встречается Вика. Встречается, если это можно так назвать, по его настоянию всего только раз в неделю. Обнаружилось, что Вика встречается с последним из могикан. Тем самым индейцем в дредах, который играл на летающей тарелке по имени ханг в торговом центре. У него какое-то космическое имя – Илай. На именинах он сидел отрешенный, иногда поднимал глаза и с недоумением разглядывал компанию. Именно с тем самым ощущением, которое часто накрывает меня: «Что я тут делаю!» Глаза у него желтые и прозрачные, как у марсиан Рэя Брэдбери. Когда ему было интересно или смешно, внутри в них загорались фонарики, и тогда глаза искрились и сияли. Интересно ему было один раз, когда я сказала про шампанское, что «второй раз их пью». И он ответил: «Ты с шампанским на “вы”?» И добавил: «Довлатов». И все вокруг услужливо закивали: «А-а-а…» И второй раз, когда Викин папа подал реплику невпопад: «Чехов – это глыба». Илай откинул голову и захохотал. А Вика обиделась. Они оба – Вика и могиканин – вышли из-за стола и ушли ссориться. Вика вернулась одна и сидела надутая, пока ее отец не преподнес ей большую коробку с подарками от семьи. И все стояли вокруг этой коробки и смотрели. Вика разорвала красивую упаковку, из коробки вылетели шары, потом из вороха серпантина Вика принялась доставать всякие коробочки и сумочки. Ни капли не смущаясь, Вика разворачивала пакеты: телефон, белье, духи… И все – известные дорогие бренды, дома мод и прочее… Мне стало обидно за трехтомник Довлатова, который принесла я, и набор настоящих испанских кастаньет, которые принес Викин бойфренд, архитектор и музыкант, последний из могикан Илай. Ну не знаю, возможно, его имя Илья. Но все зовут его Илай. Наверное, какие-то в этом понты…

Я ушла рано. Наутро позвонила Рена и спросила, зачем я так рано ушла, потом они пошли в клуб «Эгоист», там для именинницы тоже был сюрприз. Ей вывезли большой торт со свечами, а домой Вика уехала с клубным диджеем Марком. Марк – крутой. У него свой бизнес, поэтому все у Вики сложилось клево.





* * *


На Викин день рождения я надела платье, подаренное Полиной. И маленький браслет из бирманского жемчуга, чудом сохранившийся в почти пустой шкатулке Агнии.

– Это паль? – спросил Тима, Тимофей, друг Рены, трогая браслет на моем запястье.

– Конечно, «паль», – отозвалась Рена, брезгливо выгнув губы.

Я вообще не поняла, что они имели в виду, что такое «паль», и промолчала.

Оказывается «паль» – это новое словечко, означает «подделка». Лали потом просветила. Вай мэ, строят из себя знатоков, – прошипела Лали, – а не могут отличить подделку от шикарного бирманского жемчуга. Дашь браслетик сфотографироваться в инстаграм?





* * *


Все как заведенные фотографируются и так и сяк и выкладывают свои фотографии в инстаграм. И собирают «лойсы». Посмотреть фотографии нельзя, если ты не зарегистрирован. Ну, я смотрела у Лали в телефоне. То ли это какое-то новое течение. То ли искусство, то ли, что скорей всего, дикая глупость, массовое помешательство. Все, ну абсолютно все вытягивают губы как утки. Даже Лали этим грешит, мол, у нее губы узкие. А хочется, чтобы полные… Фотографируются в полный рост, иногда – только лицо или только глаз, только ушко с серьгой, только руку с браслетом на запястье или колечками на пальцах. И еду, и кофе в кофейне, и пирожные… Вот Лали хочет сфотографировать кофе с пирожным на столике в кофейне и рядом свою руку в бирманском браслете. Ну смех!

А есть в инстаграме фотографии просто ужасные. Полуобнаженные, не очень привлекательные внешне девушки с такими вот гримасами «губы уточкой» и позой «секси» на фоне ковра с оленями, русалками или тиграми. Это даже не кич, это глупость и бедность. Калбатони Лилит возразила, что так выглядит не бедность. Так выглядит убогость. Сейчас бедность выглядит по-другому, – сказала Лилит, – это фотографии людей средних лет на фоне книжных полок со старыми собраниями сочинений из подписки журнала «Огонёк».





* * *


Они говорят: «го ко мне быстро!» – это значит «go», иди ко мне быстро. Они говорят «подик» – подъезд и «варик» – вариант. Они говорят «по дэхе», и это означает «чуть-чуть». Они говорят «бугурт», что означает что-то такое вроде злости, раздражения, ну определенное состояние гнева, в общем. И еще они говорят «вдуплить», «догнать», значит, понять.

Я отстала на сто лет.




#gossips #сплетницы #сплетни #«сплетница»



Агнии не нравится, что ко мне стали приезжать Вика и Рена. Именно приезжать. То их привозит Викин Марк, то бойфренд Рены Тима. Отец Тимофея владеет всеми фитнес-центрами в городе. Бассейны плавательные и так далее. Тима страшно накачанный, рельефный, по-рекламному красивый. Не очень (как бы помягче) рассудительный, но очень добрый. Бурчит что-то Рене ласковое. А Рена истерит, визжит и командует. Тима только умиляется и все делает, что Рена прикажет.

Агния ворчит: «Повадились». Ну и правда, у Вики-Рены никогда не складывалось с Лали, Машей, Леной и Владкой. Вика-Рена и раньше пытались наладить отношения, но Лали с компанией такой дружбы избегали. Как-то случилось, что на днях все девочки собрались у нас в саду. Ели клубнику, молчали сумрачно и переглядывались. Пережидали, кто кого пересидит. Машкин лабрадор Ричи водил бровями и с недоумением поглядывал на Вику-Рену, мол, какого черта они пришли, нам без них было веселей. А маленькая собачка Тосечка скулила, подвывала, приговаривала, что очень хочет домой, Вика все время лезла ее гладить и трепать. Тосечке такая фамильярность не нравилась. Мои девочки – Лали, Маша, Лена, Владка – сидели скучные. Но Вика и Рена, как будто и не понимали, что у нас с ними не складывается, призывая нас участвовать, бурно обсуждали страницу «ВКонтакте» под названием «Сплетница», которую ведет анонимная администратор, судя по безграмотности, школьница. Судя по содержанию, ученица нашей школы. Она собирает сплетни обо всех ярких личностях из старших классов. В частности, там как раз и мусолилась тема Вики. Мол, Вика рассталась с музыкантом Илаем и стала встречаться с диджеем Марком. И еще. Как говорят дикторы на ТВ, цитирую: «В школе в десятом “Б” появилась страная новенькая. Переехала с другова города. Учиха сказала по ходу ие батю пиривели в больницу сюда делать какии-то апараты. Страниц в инете нету. Зовут Бернацкая Лиза. Корчит из себя шо вобше. Наверно модель или спортцменка. На физру не ходит. Точно знач спорцменка. Сильно высокая, худая, стришка кароткая на сантиметр. Вообшем очень никрасивая, ниженсвеная, сильно гордая. Она со своим класом не водитца. Пролезла в кампанию к Лалки Лашхии. Ставь лойс если тебе панравилось».

Лашхия – это фамилия семьи Лали. К слову, фамилия не склоняется.

Я прямо ахнула!

Оказывается, под новостью обо мне – сотни лайков. Вот же делать людям нечего летом.

– Ты расстроилась? – об этом меня спросили все. И Лали, и Маша, и Лена, и Владка. И Вика-Рена спросили, но смотрели в лицо с большим интересом, не отрываясь, в упор: ну как, расстроилась? Сильно?

– Мы знаем, кто это пишет. Это Кубра, – принялась успокаивать меня Вика. – Только она такая безграмотная. Она ведь еще в седьмом классе ни читать, ни писать толком не умела. Ее тянули из класса в класс, надеялись, что она не сдаст ДПА в девятом, а она сдала на минимум. Вообще не очень понятно, как она попала в десятый. Она же не шарит вообще ни в чем. Что-то там с семьей. Папаша ее, такой же двоечник в прошлом, в какую-то партию пошел и сейчас везде флагами мотает, скандалит и лозунги кричит. А, слушай. Слушай! Ее как-то спросили, а что такое «колобок». Знаешь, что она ответила? Нет, она сначала думала, кряхтела, сопела, а потом сказала: «Растение». Не расстраивайтся! – так меня уговаривали все девочки.

Я даже удивилась. Я расстроилась? Вот сейчас, в саду, где надо мной гудит шмель, на столе глиняная глубокая тарелка с клубникой, теплой от солнца, а из дому слышен голос Мистера Гослина, он вместе с Агнией поет: «Будь со мною строгой, будь со мною нежной…» Я расстраиваюсь? Из-за чужой мне дурочки, которая пишет «вообшем»? Gordon Bennett! Меня радует даже то, что обо мне вообще говорят и пишут как об обычной нормальной живой девочке! Я счастлива! Но этого я никому не скажу. Пусть думают что хотят.



#лашхия #кодорское_ущелье #павел_мороз

#its_our_family #это_наша_семья



Полина прочла последние записи и сказала, что я перестала думать и чувствовать, когда пишу о школе. Излагаю факты, детали, и все.

Это школа на меня так действует. В школе этому учат. Так учат в школе. Учат в школе, учат в школе. Учат в шко-ле! Не анализировать, не думать, не искать информацию и ее обрабатывать, а просто излагать факты или зубрить наизусть. Ну ладно. Я ничего не смогу изменить.

Давно хочу записать то, что рассказывал нам дядя Левон, но не могу. Который раз я начинаю и вырываю страницу.

Как они тут у нас оказались и почему. Они ведь очень весело жили в Сухуми, дядя Левон и Лилит, ходили в одну школу. Лилит говорит, что дядя Левон всю свою юность простоял в их саду, под окном ее комнаты. Папа Лилит – он был уважаемый в городе учитель – гонял Левона, кричал ему, чтобы Левон имел совесть и не позорил девочку из порядочной семьи. Но дядя Левон был настойчивый и всех и вся перестоял там, под окном Лилит. И он Диме хвастался, что на их с Лилит свадьбе у его невесты была самая тонкая талия в Абхазии.

Папу Лилит, уважаемого в городе учителя, потом убили. А мама Лилит погибла в самолете, в котором хотели увезти детей от войны. Самолет сбили. И дети погибли. Там, в том самолете, вместе с бабушкой был мальчик Серафим, старший брат Лали. Ему тогда было только шесть лет. Господи, бедная Лилит, бедный дядя Левон! Лали говорит, что, наверное, она бы и не родилась, если бы Серафим остался жив. Мальчик Серафим, старший брат Лали как будто уступил ей в жизни свое место.

Эти люди, которые убивали, тоже чьи-то дети, чьи-то сыновья, они кто были? Какие они? Косматые, с клыками и грязью под ногтями? Они что ели на завтрак? Сырое кровавое мясо? Их не носили на руках по ночам в детстве, когда они болели? Им не пели колыбельных? Они не плакали, когда им делали прививку? Они росли без родителей и голодали? Их подвергали насилию еще маленьких? Их где-то собирали сразу после рождения и делали из них беспощадных убийц? Ну не может же быть в цивилизованной современной стране столько молодых парней, из которых можно было бы составить армию бандитов, садистов, насильников, головорезов, готовых, не раздумывая и не колеблясь ни секунды, поднять руку на ребенка, женщину или старика.

Это же какой-то мрак! С одной стороны есть разрушители, рожденные уничтожать. Кажется, их очень-очень много. А с другой стороны в мире есть люди-строители. Они совершают чудеса и подвиги ради человечества. При этом скромны и не мнят себя царями мира. Их мало, но они есть и благодаря им Бог, наверное, думает, что еще не все так безнадежно и хоть за что-то можно уважать это неудавшееся человечество.

…Страшно писать дальше. Ну потом как было. Там, в Абхазии, стало очень небезопасно. И эта мгновенная гибель Серафима и его бабушки… Какой ужас, какой страшный незабываемый ужас. Как так? Не длительная болезнь, не борьба за жизнь. Миг. Вот они обнимаются на прощанье, мальчик черноволосый и белокожий. Яркие веснухи. Красный рот. Зубки кривые, одни уже растут, другие, молочные, только выпали. Стоит такой. Сонный. Живой. И через минуту его нет. Просто нет. Как же это можно? Это же должен быть конец жизни всех. Просто солнце должно погаснуть. Ну как?!

Но с ними, с дядей Левоном и Лилит, были старики: прабабушка и прадедушка. Дядя Левон, сильный человек, только седой стал тогда совсем, он сказал, что надо собираться и уходить. И повел семью в горы. Лилит говорила, что нет, никуда не хочет бежать и жить не хочет, зачем ей, а дядя Левон сказал, Лилит, ты моя жизнь, Лилит, ты мой воздух, Лилит, дай мне дышать, детка моя. Он рассказывал так Диме нашему. А Дима – нам. И дядя Левон взял ее под коленки и понес на руках. Он же сильный был тогда, да и сейчас, он же мастер спорта по дзюдо, наш дядя Левон. Еще пошли с ними прабабушка и прадедушка. Прабабушка замерзла в Кодорском ущелье. Она ослабела от голода, уснула и не проснулась. С перевала их забрали вертолетчики. Вместе со многими и многими, кто бежал от войны и еще оставался на перевале живой. Вертолетчика, который рисковал, чтобы набрать высоту, бросал вертолет в ущелье и оттуда поднимал перегруженный в небо с разреженным воздухом, летел под постоянными обстрелами и днем и ночью, звали Павел Мороз. Такой ангел семьи Лашхия – крепкий боровичок, круглолицый, русоволосый, щеки с ямочками. Хоть и без крыльев ангел, но зато с винтом. Тоже чей-то сын.

Лашхия – наши дорогие друзья. Наши кровные друзья. Они наши «ахлобели» – самые-самые близкие люди.

У нас здесь нет больше грузинских семей. Агния и Полина говорят, что есть у нас в городе армянские семьи, которые переселились к нам, когда в Спитаке и Ленинакане случилась ужасная катастрофа – землетрясение. Также есть люди из Таджикистана и Узбекистана. Недавно переехали сюда семьи с маленькими детьми с Восточной Украины, где идет война. Все эти семьи – беженцы и приехали сюда не от хорошей жизни. Но все обрели здесь покой и друзей. Они все из разных мест, но как-то стараются держаться вместе. Их объединяет совсем не национальность, не кровь, а общая судьба. Мы с Димой, Кузей и Мистером Гослином тоже беженцы. Мы бежали сюда от моей болезни, от вороватых соседей. Мы бежали сюда к Агнии и Полине. Мы теперь все ахлобели: Бернадские, Полина с ее кошками и все-все Лашхия.

Недавно Дато Лашхия сказал:

– Я бы за тобой приударил, Лиза, у тебя такие глаза яркие, как драгоценные камешки, шея длинная у тебя и ступня узкая. И вторая ступня узкая тоже. Ты высокая. Ты нашу Лали любишь. И родителей наших. А еще ты так легко и бесшумно ходишь. И не говоришь лишних слов. Но мы же с тобой родня. Я не могу на тебе жениться, слушай, ты мне сестра, Лиза. Мы с братьями теперь и тебя должны сопровождать повсюду, чтобы тебя не обидели. Ты скажи. Если тебя будут обижать, мы им покажем. Скажешь, сестра? Да?

И тяжело вздохнул.

(На полях: Дато Лашхия, тоже учится в архитектурном колледже, где Илай, Дато очень талантливый художник. Он сделал Мистеру Гослину из бумаги и картона идеальные, просто как настоящие доспехи рыцаря.)



#holidays #как_я_провела_мои_летние_каникулы



У моих одноклассников летняя практика. Я от нее освобождена, но мне нужно догонять класс, потому что по некоторым предметам мне выставили условные оценки за год. Зато все предметы, которые я еще не освоила, страшно интересные: астрономия, зарубежная литература, право. Меня насильно выдергивают из-за письменного стола, чтобы я вышла и погуляла. Говорят: «Лиза! Вон Дато пришел спросить, или никто тебя не обижает. Выйди и успокой парня». Или: «Девочки приехали в гости. Выходи». Ну я выхожу, конечно. В саду хорошо. У меня есть знакомый шмель Варений. В честь нашего доктора. Наш доктор Варений Алексеевич очень похож на шмеля. Плотненький, гудит и не кусает. Полетает над деревянным столом, проинспектирует, как у нас и что, и летит по делам шмелиным. Варений.

Мне очень и очень интересно учиться. И на моей тумбочке у кровати – гигантская стопка книг. Агния боится, что я дышу книжной пылью, и время от времени складывает в морозилку то весь Серебряный век во главе с Ниной Берберовой, то Довлатова и книги его друзей, то Александра Сергеевича, старое академическое издание, которое том за томом я беру у Полины, то Лермонтова Мишеньку… Я хочу его так называть. Он ведь молодой совсем был – ровесник доктора Натана. Молодой и гениальный. Мишенька Лермонтов.

Ко мне часто приезжает Хэттер на своем мопеде. Он попросил помочь ему с английской грамматикой. У Хэттера очень беглая речь, потому что он играет в игры онлайн с немцами, поляками, голландцами, еще с кем-то… Они все общаются онлайн на английском. А еще он играет на бирже в интернете и зарабатывает деньги. Только просил никому об этом не говорить, а то дойдет до его отца и будет Хэттеру капец.

На днях мы сидели в саду, и я объясняла ему Perfect. Спрашиваю: