Твоими молитвами

Ни Олега Петровича, ни Анну Григорьевну, ни Ваню я не знала настолько хорошо, чтобы кому-то доверять хотя бы частично, чего не скажешь о них. Я сумела сыграть роль доверчивого новичка, получилось довольно правдоподобно. Однако сегодня показала свой характер там, где это было не нужно. Тем самым я могла оттолкнуть Анну Григорьевну. Жаль, если теперь она отдалится, ведь о ней-то я знала меньше всего.

Кстати, об открытости. Алина, пожалуй, была единственным человеком, который был со мной предельно откровенным. Хотя Ваня тоже не особенно сдерживался. А вот про Олега Петровича даже после его исповеди, которая случилась за углом пивного бара «То Место», я не могла бы сказать то же самое.

Головная боль сменила тактику. Теперь вместо висков она оккупировала затылок. Я ждала, когда начнет действовать лекарство, а потом уже ехать домой.

Начну-ка я с самого начала.

Михаил Егорович Малахов становится начальником отдела. Своим замом делает лучшего друга Андрея Максимовича Савостина. Между Малаховым и его секретарем Мариной завязываются отношения, которые завершаются на ранней стадии развития по ее инициативе.

Жалела ли об этом Марина? Возможно. Но Малахов утверждал, что у их отношений не было будущего.

Марину, оставшуюся на вольных хлебах, начинает окучивать Олег Петрович, но она не принимает его ухаживаний. Марину он тоже донимал основательно, об этом вспомнил и Ваня.

«На его месте я бы давно уже оскорбился, но Олень, похоже, решил во что бы то ни стало проломить лбом стену. Но потом они словно поменялись ролями».

Олень вдруг потерял к Марине интерес, но почему? Именно в этот момент она теряет интерес к жизни, с которой вскоре решит покончить.

Ее находят мертвой в подсобном помещении фабрики, это в двух шагах от того места, где она работала. Следствием установлено, что девушка совершила самоубийство.

Так, теперь надо вспомнить рассказ Алины. По ее словам, о них с Мариной ходили не очень хорошие слухи. Всему причиной, по утверждению Алины, была неприязнь со стороны некоторых людей, привыкших судить о человеке по внешности. А внешность что у Марины, что у Алины была вызывающей.

Если честно, именно в это объяснение я и не поверила. Уж слишком надуманно. Не то сейчас время, когда кто-то станет портить тебе жизнь из-за твоей слишком короткой юбки или громкого смеха.

А вдруг все же Алина о чем-то умолчала? Вдруг подружки успели натворить дел, после которых к ним стали относиться соответственно? Вот как бы мне об этом узнать? И у кого?

Источник должен как минимум относиться к девушкам непредвзято. Может быть, попробовать узнать, с кем Алина поддерживала близкие отношения? Я собственными глазами видела, насколько много у нее знакомых. Неужели ни с кем не откровенничала?

Сплетни многим интересны, только вот признаются в этом не все. Я к ним отношусь философски, но иногда сплетни могут быть источником ценной информации, это факт.

Почему Алина решила вдруг поделиться со мной тем, о чем не говорят первому встречному? Ведь, по сути, я таковым человеком и являлась.

А спустя сутки ее находят мертвой. И снова петля на шее, как и у ее подруги. Не похоже на обычное совпадение. Есть связь, точно есть.

Я прикрыла глаза. Уснуть бы прямо здесь.

Что вообще происходит на этой фабрике? Сплошное волшебство. И отнюдь не детские игры.

Голова вдруг заболела так сильно, что я охнула и приняла сидячее положение.

Стало страшно. А вдруг я не вернусь домой и стану третьей в этой непонятной истории, кто уйдет из жизни?

Черт, как же больно. Никогда такого не было.

Резкий звук заставил меня вздрогнуть и посмотреть в окно. Около машины стояла какая-то женщина и барабанила пальцами по стеклу, настойчиво требуя внимания.

Я опустила стекло, и она наклонилась к окну. Я не сразу ее узнала. А когда это произошло, то поняла, что не знаю даже имени, ведь при знакомстве она назвала только чин, должность и фамилию.

— Вот это чудо, что я вас заметила, — сказала капитан юстиции Кношевская.

— А я… э… тут…

Пришлось бороться с собственной растерянностью. Не ожидала я с ней так скоро встретиться.

Я выбралась из салона и поняла, что головная боль отступает. Мир сразу же стал ярче, плечи расправились. Однако надо посетить врача, чтобы подобное не повторилось.

Капитан юстиции выглядела на все сто. Чистая кожа, красивой формы брови, неброская помада на губах. Шикарные каштановые волосы были спрятаны в небрежный пучок, и это смотрелось не неряшливо, а стильно. Одежда, обувь, сумка — все было выдержано в серо-голубых тонах. Вроде бы и мент, а с другой стороны — красотка. Тут кто на что поведется.

Я не повелась ни на что. Я была в курсе таких вот секретов расположения к себе и сама неоднократно ими пользовалась в работе.

— Здравствуйте, — сказала следователь. — Извините, если отвлекаю.

— Совершенно не отвлекаете, — ответила я. — Рабочий день позади, я просто отдыхала. Голова трещит. Чем могу помочь?

— Я была неподалеку, но решила заехать на фабрику, чтобы опросить коллег Алины Минаевой. Это было полтора часа назад, я думала, что успею застать вас на работе. Но, видно, опоздала. Не рассчитала время в пути, — призналась она. — Посмотрела на часы, когда уже вышла из автобуса. А потом заметила на стоянке знакомую машину.

Я осмотрелась. Действительно, трудно было не заметить мой одинокий автомобиль на опустевшей стоянке.

— И теперь вы тут, — подвела я итог. — Из всех только я. Остальные разошлись по домам, а Андрей Максимович в данный момент заседает у генерального директора. Думаю, это надолго.

— Да я уже поняла, что опоздала, — с сожалением произнесла Кношевская. — Придется перенести визит.

Она собралась уходить, но я ее остановила:

— Простите, я не знаю, как к вам обращаться.


— Татьяна, — тут же ответила она. — Можно без отчества.

— Мы могли бы поговорить об Алине в неформальной обстановке, — предложила я. — Я помню, вы говорили, что не хотите тянуть время, а поскорее найти преступника.

— Да, говорила, — ответила Татьяна.

Было видно, что ей стало неуютно после упоминания о неформальном общении. Она сильно рисковала: после нашего разговора я могла бы легко отказаться от своих слов.

Татьяна окинула взглядом фасад главного фабричного корпуса, который походил на огромный плоский камень и нависал над нами, словно какая-то темная материя из прошлого.

— Где мы можем поговорить? — сдалась Татьяна. — Может быть, вернемся в ваш кабинет?

— Там все уже закрыто, — сообщила я и тут увидела неподалеку знакомую худую фигуру в сером плаще. Анна Григорьевна возвращалась домой, как обычно задержавшись на работе.

Я проводила ее взглядом. Женщина шла очень медленно, и со спины ей можно было дать целых сто лет.

— Ваша знакомая? — тут же подобралась Татьяна.

— Не очень близкая, — ответила я. — Она-то точно потребует соблюсти все формальности, полагаю. Но я могу вас подвезти домой, — предложила я. — Или туда, куда вы захотите. А по пути можем пообщаться.

— Давайте так и сделаем, — согласилась Татьяна. — Я тоже вожу машину, но сегодня решила справиться без нее.

Она обошла машину и села на переднее пассажирское сиденье. Я заняла свое место и повернула ключ в замке зажигания. Теперь, когда перестала болеть голова, меня волновал еще один вопрос. Стоит ли рассказывать следователю о том, что я, по сути, занимаюсь тем же, чем и она?

Решила, что буду действовать по обстоятельствам. А там посмотрим.





Глава 8




Можно сказать, что мне определенно везет на людей. Огромная часть тех, с кем меня сталкивает жизнь, находится на одной волне со мной. Нет, мы не мыслим одинаково и не произносим, не сговариваясь, слова хором, но такие люди меня понимают правильно. И с моей стороны происходит то же самое.

После первых десяти минут, проведенных в ревущей автомобильной пробке, стало понятно, что разговора не получится. Условий для этого не было никаких. Татьяна предложила поехать в отдел полиции. Отказаться мне и в голову не пришло.

В ее кабинете все было как-то графично-строго. Ни вазочек, ни милых безделушек, ни ярких красок в интерьере не наблюдалось. Серые стены, черные стеллажи, два письменных стола. Один пустовал, и Татьяна объяснила, что раньше пространство она делила с сотрудником, который перевелся в другое подразделение. Поэтому теперь она здесь единоличная хозяйка.

Она предложила мне чай, и я отказалась. От кофе тоже.

— Я все же буду вести протокол, — сообщила следователь. — Раз уж так получилось, что вы здесь.

— Само собой, — согласилась я. — А повестка?

— И повестка будет.

И тут я поняла, что именно здесь и именно сейчас я должна была ей рассказать обо всем, о чем узнала за последние несколько дней. Потому что я знала Алину очень мало времени, да и о других могла рассказать не много. Я должна была поделиться с Татьяной той информацией, которой располагала, и не думать о том, что могу кому-то навредить. Да чего уж там — мне нужна была помощь квалифицированного сотрудника, обладающего определенными полномочиями. Не сыщик я, а телохранитель. А это большая, как говорится, разница.

От этих мыслей по-настоящему полегчало. Ну вот. Все решилось. Теперь только вперед.

— Только я бы хотела сначала вам кое-что объяснить, — предупредила я.

Татьяна заметно напряглась.

— Нет-нет, ничего выдающегося вы не услышите, — пообещала я. — И протокол будет, ведь это допрос. Но, наверное, я попрошу пока что обойтись без него.

Кношевская сложила руки на груди, сдвинула красивые брови.

— Вы начните, а потом разберемся, — попросила она.

И я стала рассказывать следователю обо всем, о чем знала. О просьбе Андрея разобраться с непонятной ситуацией у него на работе. О разговоре с Малаховым, о пистолете, который он обнаружил в своем сейфе. О бегстве и страхе Андрея попасть в очередную передрягу. О том, что сейчас я играю роль «подсадной утки», а на самом деле пытаюсь выяснить, кто из ближайшего окружения Михаила и Андрея пытается испортить им жизнь. О самоубийстве секретаря по имени Марина я тоже поведала. И о ее отношениях с Малаховым. Имя Анны Григорьевны фигурировало довольно часто, и того требовали обстоятельства. Пришлось поделиться со следователем и признанием о пьяной секс-оргии, которое сделал Савостин. О походе в «То Место» я вообще не видела смысла молчать.

Мой рассказ следователь Кношевская впитала, как губка. Ни разу не прервала меня, только слушала и изредка едва заметно дергала уголком рта.

— Запущенный случай, — резюмировала она, когда я замолчала. — Но кому-то находиться в такой обстановке, несомненно, очень комфортно. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

— Как раз пытаюсь понять.

— Не понимаю, почему Андрей Савостин обратился именно к вам, — призналась она. — С таким же успехом я могла бы пригласить на работу соседку-пенсионерку, чтобы она помогала в расследовании. Почему вдруг его выбор пал на вас? Почему Малахов или Савостин не обратились в полицию или в частный сыск?

— Насчет частного сыска…