Убийства по алфавиту

Полицейский участок.

– Смешно, – произнес мистер Каст и хихикнул.

А потом он вошел внутрь. И когда сделал это, вдруг покачнулся и упал лицом вперед.





Глава XXXI

Эркюль Пуаро задает вопросы…




Стоял ясный ноябрьский день. Доктор Томпсон и старший инспектор Джепп зашли к Пуаро, чтобы ознакомить его с результатами досудебных слушаний по делу «Народ против Александра Бонапарта Каста».

Сам Пуаро страдал от легкого бронхита и поэтому не смог лично присутствовать на заседании. К счастью, он не стал настаивать, чтобы я тоже остался с ним дома.

– Дело решили передать в суд, – сообщил Джепп. – Вот так.

– А разве не необычно, – спросил я, – что защита приняла участие в прениях уже на этом этапе? Я всегда думал, что подозреваемые предпочитают, чтобы защита вступала несколько позже.

– Да нет, в этом нет ничего необычного, – ответил Джепп. – Мне кажется, что молодой Лукас надеялся закончить дело по-быстрому. Он всегда так себя ведет. А в данном случае сумасшествие – это единственный надежный способ защиты.

– Но в случае сумасшествия суд не может вынести оправдательный приговор, – пожав плечами, заметил Пуаро. – Тюремное заключение на срок вплоть до помилования Его Величеством мало чем отличается от смертного приговора.

– Думаю, что Лукас полагал, что у него есть шанс, – предположил Джепп. – Все обвинение могло легко рассыпаться при наличии такого первоклассного алиби по убийству в Бэксхилле. Я думаю, что он просто недооценил доводы обвинения. В любом случае для Лукаса это просто повод соригинальничать. Он еще молод и жаждет обратить на себя внимание публики.

– А вы что обо всем этом думаете, доктор? – обратился сыщик к Томпсону.

– О Касте? Положа руку на сердце, я не знаю, что вам сказать. Он просто великолепно притворяется абсолютно нормальным. Хотя и страдает от эпилепсии.

– Да, это был просто потрясающий заключительный эпизод всей пьесы, – заметил я.

– Вы имеете в виду, когда он ввалился в полицейский участок Андовера в эпилептическом припадке? Да уж, занавес был опущен по всем законам драматического искусства… A. B.C. всегда идеально подбирал время и место для своих эскапад.

– А разве можно совершить преступление и ничего не знать об этом? – поинтересовался я.

– Все дело в том, что его объяснения очень похожи на правду, – доктор Томпсон слегка улыбнулся. – Но вы не должны позволить этой театральной позе под названием «Клянусь Господом Богом» увести вас от сути вопроса. По моему мнению, этот Каст полностью осознает, что совершил эти убийства.

– Да, его лихорадочное состояние тоже говорит за это, – согласился Джепп.

– Что же касается самого вашего вопроса, – продолжил психиатр, – то эпилептик, находясь в состоянии сомнамбулизма, вполне может совершать действия, о которых потом и не вспомнит. Однако существует общее мнение специалистов, что эти действия не могут противоречить тем действиям, которые он готов совершить в состоянии бодрствования.

И Томпсон пустился в длинное обсуждение этого вопроса, упоминая большие и малые эпилептические припадки и так далее. Сказать по правде, он меня полностью запутал, как это часто бывает, когда специалист слишком увлекается обсуждением профессиональных вопросов.

– Однако я против того, что Каст совершил убийства, ничего не зная о них. Я бы с этим согласился, если б у нас не было писем. А эти письма полностью разрушают его показания. Они показывают наличие злого умысла и тщательное планирование преступлений.

– Кстати, наличие этих писем мы так до сих пор и не можем объяснить, – заметил Пуаро.

– И вас это волнует?

– Естественно, ведь написаны они были лично мне. А по вопросу писем Каст молчит как рыба. До тех пор пока я не доберусь до причины, по которой эти письма были мне написаны, я не буду считать дело законченным.

– Ну что же, я понимаю эту вашу точку зрения. У вас все еще нет никаких причин думать, что у этого мужчины была к вам какая-то личная неприязнь?

– Абсолютно никаких.

– Я могу высказать только свое предположение: эта причина – ваше имя!

– Мое имя?

– Именно. По всей видимости, Каст находится под очень сильным влиянием капризов своей матери (здесь мы, несомненно, наблюдаем яркий пример эдипового комплекса) – ведь она дала ему два совершенно невероятных имени: Александр и Бонапарт. Чувствуете возможные последствия? Александр Великий, со своей невероятной популярностью, который мечтает о завоевании все новых и новых земель, и Бонапарт, великий французский император. Касту необходим противник, но противник, я бы сказал, одного с ним уровня – и вот тут появляетесь вы, Геркулес[85] Всемогущий.

– Интересное предположение, доктор. Есть о чем подумать.

– Ну, это только предположение… Простите, но мне пора.

И с этими словами доктор Томпсон ушел. Джепп остался с нами.

– Вас что, беспокоит это алиби? – поинтересовался мой друг.


– Немного, – признался инспектор. – Понимаете, я в него не верю, потому что знаю, что это ложь. Но опровергнуть его будет чертовски трудно. Этот Стрэндж – та еще штучка.

– Расскажите мне о нем.

– Ему около сорока лет. Жесткий, уверенный в себе горный инженер, который по любому вопросу имеет свое мнение. Мне кажется, что именно он настоял на том, чтобы его показания были заслушаны на досудебном слушании дела. Ему надо возвращаться в Чили, и он надеялся, что все дело будет закончено на этих слушаниях.

– Он один из самых уверенных в себе людей, которые встречались мне в жизни, – заметил я.

– Относится к тем людям, которые не любят признавать свои ошибки, – задумчиво произнес Пуаро.

– Он четко придерживается своей версии, и сбить его с нее очень трудно. Он клянется всеми святыми, что познакомился с Кастом в отеле «Белый крест» в Истборне вечером двадцать четвертого июля. Говорит, что ему было одиноко и он хотел общения. Насколько я понимаю, Каст был идеальным слушателем. Он никогда не прерывал собеседника! После обеда Стрэндж и Каст сели играть в домино. Оказывается, Стрэндж настоящий профессионал, но, к его удивлению, Каст составил ему достойную партию. Странная это игра – домино. Люди сходят по ней с ума. Могут играть часами. Именно это и произошло с двумя нашими джентльменами. Каст хотел идти спать, но Стрэндж и слышать об этом желал – поклялся, что они будут играть по крайней мере до полуночи. Именно так все и произошло. Они разошлись в десять минут первого. А если Каст был в «Белом кресте» в Истборне в десять минут первого утра двадцать пятого июля, то он никак не мог задушить Бетти Барнард на пляже в Бэксхилле между полуночью и часом.

– Да, проблема на первый взгляд неразрешимая… – Пуаро глубоко задумался. – Вне всякого сомнения, здесь есть над чем поразмыслить.

– Да уж, все это здорово озадачило Кроума, – сказал Джепп.

– А этот человек, Стрэндж, он уверен в том, что говорит?

– Да, совершенно. Чертовски упертый парень. И очень трудно определить, в чем же он ошибается. Предположим, что человек, с которым играл Стрэндж, – не Каст; тогда почему, черт побери, он назвался Кастом? Да и запись в регистрационной книге отеля сделана рукой Каста. Нельзя сказать, что Стрэндж его сообщник, – серийные маньяки-убийцы не имеют сообщников! Или девушка умерла позже? Но врач был совершенно уверен в своем заключении, да и в любом случае Касту понадобилось бы какое-то время, чтобы незаметно выбраться из гостиницы в Истборне и добраться до Бэксхилла в четырнадцати милях от него.

– Да, это серьезная проблема, – согласился маленький бельгиец.

– С другой стороны, если уж говорить начистоту, это не имеет никакого значения. От убийства в Донкастере Каст никак не отвертится – у нас есть испачканный кровью пиджак и нож; все эти доказательства безукоризненны. По этому убийству его не оправдает ни один суд присяжных. Однако логика событий нарушается. Он убил в Донкастере, он убил в Керстоне, он убил в Андовере. И, по логике вещей, он, черт возьми, должен был убить в Бэксхилле. Но я не могу понять, каким образом ему это удалось!

Джепп покачал головой и встал со своего места.

– Теперь все в ваших руках, месье Пуаро, – сказал он. – Кроум совершенно запутался. Введите в действие те ваши клеточные механизмы, о которых я столько слышал. Расскажите нам, как это ему удалось.

И с этими словами Джепп ушел.

– Ну, и как вы думаете, Пуаро? Смогут ли ваши маленькие серые клетки справиться с этой задачей?

– Скажите, Гастингс, а вы считаете, что это дело закончено? – ответил Пуаро вопросом на мой вопрос.

– С практической точки зрения – да. У нас есть убийца. У нас есть достаточно доказательств его вины. Осталось только слегка подработать некоторые детали.

– Дело закончено! – Мой друг покачал головой. – Дело! Дело, Гастингс, это в первую очередь человек. И пока мы не узнаем об этом человеке всего, загадка так и останется неразрешенной. И то, что мы посадили его за решетку, еще отнюдь нельзя считать нашей победой!

– Но ведь мы знаем о нем не так уж мало.

– Мы о нем вообще ничего не знаем! Мы знаем, где он родился. Мы знаем, что он был на войне, получил там легкое ранение в голову и был комиссован по причине эпилепсии. Мы знаем, что он снимал комнату у миссис Марбери в течение почти двух лет. Мы знаем, что он был тихим и застенчивым человеком – на таких обычно обращают мало внимания. Мы знаем, что он разработал и претворил в жизнь исключительно эффективную схему системных убийств. И мы знаем, что он умудрился при этом совершить несколько совершенно идиотских ошибок.

Мы знаем, что убивал он совершенно безжалостно. Однако знаем и то, что у него хватило благородства не подставлять других, невиновных людей. Ведь если б он хотел оставаться незамеченным, то не мог бы не подставить других. Разве вы не видите, Гастингс, что этот человек соткан из одних противоречий? Глупый и хитрый, безжалостный и благородный – должен же быть какой-то один доминирующий фактор, который соединяет две такие противоречивые натуры?

– Вне всякого сомнения. Особенно если вы будете смотреть на него как на клинический случай… – начал я.

– А этот случай и был клиническим с самого начала! С самого начала я искал способ получше узнать убийцу. И вот теперь, Гастингс, я понимаю, что совсем не знаю его! Я в абсолютной растерянности.

– Жажда власти? – предположил я.

– Что ж, это может многое объяснить… Но меня это не удовлетворяет. Есть вещи, которые я хочу знать. Почему он совершил эти убийства? Почему выбрал именно эти жертвы?

– По алфавиту, – ответил я.

– А разве Бетти Барнард была единственным жителем Бэксхилла, фамилия которого начиналась с «B»? Здесь должно быть какое-то другое объяснение. Но если это так…

Мой друг замолчал. Я не решился прервать его размышления. По правде сказать, я, по-видимому, задремал.

Проснулся я от того, что Пуаро тряс меня за плечо.

– Mon cher Гастингс, – с чувством говорил он, – мой добрый гений.

Я был несколько потрясен столь высокой оценкой моей скромной персоны, неожиданно прозвучавшей из уст моего друга.

– Я говорю чистую правду, – настаивал Пуаро. – Всегда – всегда – вы помогаете мне. Вы меня вдохновляете и приносите мне счастье.

– И как же я вдохновил вас на этот раз?

– Когда я задавал себе некоторые вопросы, я вспомнил одно из ваших замечаний – замечание совершенно восхитительное в своей сияющей простоте. Разве я вам уже не говорил, что вы абсолютный гений очевидного? А я этому очевидному никогда не придавал большого значения.

– И что же это за великолепное замечание?

– Оно делает все кристально понятным. Теперь я вижу ответы на свои вопросы. Вижу причину убийства миссис Ашер (правда, о ней я давно догадывался), убийства сэра Кармайкла Кларка, донкастерского убийства – и, последнее, но самое важное, причину участия во всем этом Эркюля Пуаро!

– А не будете ли вы так добры объяснить все это мне? – поинтересовался я.