Убийство в «Восточном экспрессе»

– Тогда говорите – и дайте же нам вкусить от мудрости Эркюля Пуаро.

– А разве я не говорил вам, что, как и вы, я совершенно запутавшийся человек? Но сейчас у нас уже кое-что есть. Мы просто должны расположить все известные нам факты методично и по порядку.

– Прошу вас, продолжайте, – подал голос доктор Константин.

Пуаро откашлялся и разгладил промокашку, лежавшую перед ним на столе.

– Давайте рассмотрим то, что нам уже известно. Ведь есть же какие-то неоспоримые факты. Этого человека, Рэтчетта или Кассетти, который умер ночью, ударили ножом двенадцать раз. Это первый факт.

– Что же, я дарю его вам, mon vieux. – Месье Бук сопроводил свои слова ироничным жестом.

Пуаро, не обратив на это никакого внимания, спокойно продолжил:

– Сейчас я не буду говорить о некоторых любопытных особенностях, которые мы обсуждали вместе с доктором Константином. Чуть позже я расскажу о них. Следующий, на мой взгляд, очень важный факт – время убийства.

– Это тоже один из немногих фактов, которые мы знаем точно, – заметил месье Бук. – Убийство было совершено в час пятнадцать утра. Все говорит за то, что это именно так.

– Не всё. Вы преувеличиваете. Хотя есть достаточно свидетельств, которые подтверждают это предположение.

– Рад, что вы согласились хотя бы с этим.

Пуаро, не обращая внимания на едкие комментарии собеседника, продолжил:

– Таким образом, у нас есть три варианта. Первый: убийство, как вы и сказали, было совершено в четверть второго, что подтверждается показаниями немки, Хильдегарды Шмидт. Это также совпадает с мнением доктора Константина.

Второй вариант: преступление было совершено позже, а показания часов намеренно искажены.

Третий вариант: преступление совершено раньше, а показания часов изменены по той же причине, что и во втором варианте.

Если же мы примем первый вариант, как наиболее вероятный и поддержанный наибольшим количеством свидетельских показаний, то нам придется согласиться с несколькими выводами, которые из этого следуют. Начнем с того, что если преступление совершено в час пятнадцать утра, то убийца не мог незаметно покинуть вагон, и возникают справедливые вопросы: где он и кто он?

Давайте же внимательно изучим свидетельские показания. Впервые мы услышали о существовании этого человека – небольшого темноволосого мужчины с женским голосом – от Хардмана. Тот сказал, что об этом человеке говорил ему Рэтчетт, когда нанимал его, чтобы за ним следить. Нет никаких фактов, которые подтверждали бы это, – у нас есть только рассказ самого Хардмана.

Давайте рассмотрим следующий вопрос – тот ли человек Хардман, за которого себя выдает, – то есть является ли он оперативным сотрудником детективного агентства в Нью-Йорке?

На мой взгляд, самым интересным во всем этом деле является то, что у нас нет никаких возможностей, которые доступны полиции. Мы не можем проверить биографии пассажиров и поэтому вынуждены полагаться только на дедукцию. По-моему, это делает все произошедшее значительно интереснее. Здесь речь идет не о рутинных проверках, а об интеллектуальном расследовании. Я задаю себе вопрос: можем ли мы поверить тому, что Хардман о себе рассказывает? И я отвечаю себе: да. Я считаю, что мы вполне можем доверять рассказу Хардмана.

– Вы полагаетесь на вашу интуицию? На то, что американцы называют «нюхом»?

– Совсем нет. Просто я оцениваю вероятности. Хардман путешествует по фальшивому паспорту – это сразу же делает его подозрительным субъектом. Первое, что сделает полиция, появившись на месте преступления, это задержит Хардмана и телеграфом запросит о нем в Америке. В случае же остальных пассажиров установить их биографии будет не так просто, а в большинстве случаев этим никто не будет заниматься, просто потому, что в них нет ничего подозрительного. А случай Хардмана очень прост – или он тот, за кого себя выдает, или нет. Именно поэтому я уверен, что с ним все будет в порядке.

– То есть вы снимаете с него подозрения?

– Ни в коем случае. Вы меня не поняли. Насколько я понимаю, у любого американского детектива может быть сотня причин для того, чтобы лично прикончить Рэтчетта. Все, что я хочу сказать, это то, что мы можем поверить рассказу Хардмана о себе. Таким образом, все, что он рассказал о том, как Рэтчетт разыскал его и нанял, не так уж невозможно и скорее всего, хотя и не наверняка, чистая правда. Если мы с этим соглашаемся, то давайте посмотрим, есть ли у нас факты, которые это подтверждают? И такой факт есть, хотя и довольно неожиданный, – показания Хильдегарды Шмидт. Ее описание мужчины, которого она видела в униформе «Вэгонс-Лит», до мелочей совпадает с рассказом Хардмана. Есть ли какое-нибудь подтверждение этих двух рассказов? Да, есть. Это пуговица, найденная в купе миссис Хаббард. Есть и еще одно важное показание, на которое вы, возможно, не обратили внимания.

– Что же это за показание?

– То, что и полковник Арбэтнот, и Гектор Маккуин упомянули проводника, проходившего мимо купе, в котором они сидели. Они не придали этому никакого значения, но, господа, Пьер Мишель заявил, что не покидал своего места, кроме как по необходимости, а ни одна из них не могла завести его в дальний конец вагона за купе, в котором сидели Маккуин и Арбэтнот.

Именно поэтому история о небольшом темноволосом мужчине с женским голосом, одетом в форму проводника, прямо или косвенно подтверждается четырьмя свидетельскими показаниями.

– Есть только один маленький вопрос, – вмешался доктор Константин. – Если рассказ Хильдегарды Шмидт верен, то почему настоящий проводник ничего не сказал о том, что видел ее, когда отвечал на вызов миссис Хаббард?

– Думаю, что здесь все очень просто. Когда он пришел ответить на звонок американки, горничная была у своей хозяйки, а когда она возвращалась к себе, то проводник находился в купе миссис Хаббард.

Месье Бук с нетерпением ждал, когда они закончат.

– Да, да, друг мой, – нетерпеливо сказал он сыщику, – но хотя я и преклоняюсь перед вашей осторожностью и желанием продвигаться к разгадке шаг за шагом, я должен признать, что до сути вопроса вы все еще не добрались. Мы все согласны, что такой человек существует. Вопрос в том, куда же он делся?

Пуаро неодобрительно покачал головой:

– Вы ошибаетесь – и пытаетесь поставить телегу впереди лошади. Прежде чем спросить себя: «Куда исчез этот человек?» – я спрашиваю себя: «Существует ли этот человек на самом деле?» Потому что, как вы понимаете, заставить исчезнуть человека, который является фикцией и не существует в действительности, не составит большого труда. Поэтому я и стараюсь прежде всего понять, существует ли такой человек из плоти и крови на самом деле.

– Теперь, когда вы в этом убедились, – eh bien, где же он теперь?

– На этот вопрос существует только два ответа, mon cher. Или он все еще прячется в вагоне в таком необычном месте, что оно просто не приходит нам в голову, или он, можно сказать, существует один в двух лицах. То есть человек, которого боялся Рэтчетт, и один из пассажиров, которого Рэтчетт так и не смог узнать, – это один и тот же человек.

– Ну что же, в качестве идеи это может пригодиться, – сказал месье Бук, и лицо его просветлело, однако ненадолго. – Но есть одно сомнение…

– Рост этого человека, – опередил его Пуаро. – Ведь вы это хотели сказать, не так ли? За исключением камердинера убитого, все мужчины в вагоне достаточно крупные – итальянец, полковник Арбэтнот, Гектор Маккуин, граф Андрени… Нам остается только камердинер – но это очень маловероятно. Не забывайте о «женском» голосе. Это дает нам несколько вариантов выбора: или это мужчина, маскирующийся под женщину, или это действительно женщина. Высокая женщина в мужской одежде будет выглядеть невысокой.

– Но в этом случае Рэтчетт обязательно знал бы…

– А может быть, он и знал. Может быть, эта женщина, одетая в мужскую одежду, уже пыталась покончить с ним? Рэтчетт мог посчитать, что она воспользуется тем же маскарадом, и велел Хардману искать мужчину; при этом, однако, он не забыл упомянуть «женский» голос.


– Да, это возможно, – сказал месье Бук, – но…

– Знаете что, друг мой, – прервал его Пуаро, – думаю, настало время рассказать вам о некоторых странностях, на которые обратил мое внимание доктор Константин.

И он подробно рассказал о тех выводах, которые они с доктором сделали, исходя из характера нанесенных ран. Месье Бук застонал и опять схватился за голову.

– Знаю, – произнес Пуаро с сочувствием. – Знаю, как вы себя сейчас чувствуете. Просто голова идет кругом, правда?

– Все это дело – одна сплошная невероятная фантазия! – воскликнул месье Бук.

– Вот именно. Оно абсурдно и невероятно – такого просто не может быть. Именно это я сказал сам себе. И тем не менее, друг мой, это произошло. От фактов никуда не денешься.

– Это какое-то сумасшествие!

– И вам так кажется? Все это настолько невероятно, что иногда я думаю, что решение должно быть удивительно простым… но это только одна из моих «маленьких идей»…

– Двое убийц, – застонал месье Бук, – в «Восточном экспрессе»!

Он почти расплакался от этой мысли.

– А теперь давайте сделаем это невероятное преступление еще более невероятным, – весело предложил Пуаро. – Ночью в поезде были два таинственных незнакомца. Первый – это проводник, который отвечает описанию, данному нам месье Хардманом, и которого видели Хильдегарда Шмидт, полковник Арбэтнот и месье Маккуин. А еще есть женщина в алом кимоно – высокая и стройная, – которую видели Пьер Мишель, мисс Дебенхэм, месье Маккуин, я сам, и которую унюхал, если так можно выразиться, полковник Арбэтнот. Кто эта женщина? Никто из женщин в вагоне не признается, что у нее есть алое кимоно. Сама женщина тоже исчезла. Была ли она одновременно и таинственным проводником? Или это два разных человека? И где тогда эти двое? И, кстати, где же форма проводника и алое кимоно?

– Ну, наконец-то хоть что-то конкретное, – встрепенулся месье Бук. – Мы должны немедленно обыскать весь багаж. Может быть, хоть это что-то даст.

Пуаро поднялся.

– Хотите предсказание?

– Вы что, знаете, где они?

– У меня есть маленькая идея.

– И где же?

– Алое кимоно окажется в багаже одного из мужчин, а форма проводника – в багаже Хильдегарды Шмидт.

– Хильдегарды Шмидт? Так вы полагаете…

– Не то, что вы подумали. Я бы сказал так: если Хильдегарда Шмидт виновна, то форма, вполне возможно, окажется в ее багаже; если же она невиновна, то форма обязательно окажется в ее багаже.

– Но каким образом… – начал было месье Бук и тут же воскликнул: – Что это там еще за шум? Такое впечатление, что идет локомотив.

Шум приближался. Теперь было ясно, что он состоит из возмущенных женских криков. Дверь в вагон-ресторан распахнулась, и в него влетела миссис Хаббард.

– Это просто ужасно! – кричала она. – Совершенно ужасно! В косметичке! В моей косметичке! Громадный нож, и весь в крови!

И, неожиданно споткнувшись, она без сознания упала на плечо месье Бука.





Глава 14. Орудие убийства




Позабыв о всяком рыцарстве, месье Бук решительно усадил потерявшую сознание даму и положил ее голову на стол. Доктор Константин подозвал одного из официантов, который немедленно подбежал к нему.

– Держите ее голову вот так, – показал врач. – Если она придет в себя, дайте ей немного коньяку. Вы меня поняли?

Сказав это, он заторопился за Пуаро и месье Буком. Сейчас доктор Константин думал только о преступлении – теряющие сознание пожилые дамы были ему совершенно неинтересны.

Вполне возможно, что предпринятые им меры позволили миссис Хаббард прийти в себя гораздо быстрее, чем это случилось бы без них. Через несколько минут она уже сидела за столом и прихлебывала коньяк из бокала, предложенного официантом, при этом ни на минуту не прекращая говорить.

– Просто не могу передать, как все это было ужасно. Думаю, что никто в поезде не сможет меня понять. С детства я была оч-чень, оч-чень трепетной. Простой вид крови… вот, даже сейчас, стоит подумать о ней, мне делается плохо.

Официант опять наполнил бокал.

– Encore un peu, madame[57].

– Вы думаете, стоит? Я ведь абсолютная трезвенница. Никогда в жизни не дотрагивалась до спиртного. И вся наша семья такая. Но хотя если это по совету врача…

И она глотнула еще раз.