Убийство в «Восточном экспрессе»

Месье Бук перешел к следующему вопросу.

– Вопрос номер пять – кто поставил стрелки часов на час пятнадцать? Мне кажется, этому есть два объяснения. Это мог сделать убийца, чтобы обеспечить себе алиби. Однако он не смог покинуть купе в запланированное им время, испугавшись людей, ходивших по коридору, или… подождите минуту, у меня появилась идея…

Его собеседники уважительно ждали, пока месье Бук изо всех сил напрягал свои извилины.

– Есть! – сказал он наконец. – Стрелки перевел не убийца-проводник, а тот, кого мы называем Вторым Убийцей, – левша, или, говоря по-другому, женщина в алом кимоно. Она вошла в купе позже и перевела стрелки назад, чтобы обеспечить себе алиби.

– Браво! – воскликнул доктор Константин. – Здорово придумано.

– То есть, – произнес Пуаро, – она ударила Рэтчетт ножом в полной темноте, не заметив, что он уже мертв. Потом каким-то образом узнала, что в нагрудном кармане его пижамы лежат часы, достала их, вслепую перевела стрелки, а потом сломала часы…

Месье Бук холодно посмотрел на него.

– А у вас что, есть лучшее объяснение? – спросил он.

– В настоящий момент – нет, – признался Пуаро.

– Кроме того, – продолжил месье Бук, – уверен, что вы так и не обратили внимания на самую интересную вещь, связанную с этими часами.

– Это как-то связано с вопросом номер шесть – могло ли убийство произойти в час пятнадцать? На этот вопрос я категорически отвечаю – нет!

– Согласен, – подтвердил месье Бук. – А вот на следующий вопрос – могло ли оно произойти раньше – я отвечаю утвердительно. Вы согласны, доктор?

Врач утвердительно кивнул.

– Но и на вопрос, могло ли оно произойти позже, я тоже отвечаю утвердительно, – добавил он. – Я согласен с вашей теорией, месье Бук, так же как и месье Пуаро, только он пока не хочет в этом признаваться. Первый убийца вошел в купе раньше часа пятнадцати, а второй – позже. Что же касается вопроса леворукости, не кажется ли вам, что мы должны выяснить, кто из пассажиров – левша?

– Я не полностью позабыл об этом факте, – заметил Пуаро. – Вы, возможно, заметили, что я заставил каждого из пассажиров или расписаться, или написать свой адрес. Этот эксперимент нельзя считать на сто процентов показательным, так как некоторые люди что-то делают правой рукой, а что-то – левой. Например, кто-то может писать правой рукой, а играть в гольф левой. Но это хоть что-то. Все наши опрашиваемые брали ручку в правую руку, за исключением княгини Драгомировой, которая вообще отказалась писать.

– Княгиня Драгомирова? Это невероятно, – сказал месье Бук.

– Сомневаюсь, чтобы у нее хватило сил произвести тот удар, который был нанесен левой рукой. – В голосе доктора слышалось сомнение. – Именно та рана была нанесена с большой силой.

– С большей, чем может быть у женщины?

– Нет, так я не сказал бы. Но, я думаю, с большей, чем может продемонстрировать старая женщина. Не надо забывать, что физическое состояние княгини Драгомировой очень хрупкое.

– Ну, здесь может возникнуть вопрос о преобладании духовного над материальным. Без сомнения, княгиня Драгомирова – личность, и обладает железной волей. Но давайте не будем сейчас об этом.

– Вопросы номер девять и десять. Можем ли мы быть уверены, что Рэтчетта убивал не один человек, и как еще можно объяснить характер нанесенных ему ранений? По моему мнению, с медицинской точки зрения другого объяснения этих ран нет. Предполагать, что один и тот же человек бил сначала совсем слабо, а потом вдруг с силой, сначала правой рукой, а потом левой, а потом, возможно, через тридцать минут нанес мертвецу новые удары… думаю, что в этом нет никакого смысла.

– Нет, – заметил Пуаро, – никакого смысла. А двое убийц, по-вашему, имеют смысл?

– Как вы сами только что сказали – как еще все это объяснить?

Пуаро смотрел прямо перед собой.

– Именно этот вопрос я и задаю себе, – сказал он, – именно об этом я не перестаю себя спрашивать.

Сыщик откинулся в своем кресле.

– Теперь все данные у меня вот здесь. – Он постучал себя по лбу. – Мы тщательно их обсудили. Все факты перед нами – аккуратно и методично подобранные. Все пассажиры сидели здесь перед нами и один за другим отвечали на наши вопросы. Теперь мы знаем все, что может знать человек со стороны…

Он задушевно улыбнулся месье Буку.

– Помните, у нас с вами была небольшая шутка о том, что надо сесть и задуматься об истине? Что ж, я готов попробовать претворить эту теорию в практику – прямо у вас на глазах. Вы двое должны сделать то же самое. Давайте все закроем глаза и задумаемся… Один или несколько пассажиров убили Рэтчетта. Кто же именно?





Глава 3. Несколько любопытных моментов




Прошла добрая четверть часа, прежде чем кто-то заговорил.

Месье Бук и доктор Константин начали с того, что попытались последовать указанию Пуаро.

Месье Бук думал приблизительно следующее:

«Разумеется, я должен думать. Но ведь я все это обдумал уже много раз. Пуаро явно считает, что эта англичанка замешана в деле. А я не могу избавиться от мысли, что она здесь ни при чем. Все англичанки – женщины очень хладнокровные. Может быть, из-за того, что у них начисто отсутствуют даже намеки на фигуру. Но дело не в этом. Кажется, что итальянец тоже не мог этого сделать – жаль. Полагаю, что английский камердинер не врет, когда говорит, что тот не выходил из купе. Да и зачем ему врать? Англичанина не так просто подкупить – они такие неприступные… Плохо, очень плохо. Не представляю, когда все это закончится. Должны же вестись какие-то спасательные работы… В этих странах они все такие медлительные – пройдут часы, прежде чем кому-нибудь придет в голову что-то сделать. Да и с полицией в этих странах невозможно иметь дела – все надуваются от сознания собственной значимости и жутко трепетны, когда дело касается чувства их собственного достоинства. Они устроят из всего этого грандиозное шоу. Конечно, не каждый же день они сталкиваются с подобными вещами. Информация появится во всех газетах…»


После этого мысли месье Бука покатились по накатанной дорожке, по которой они проходили уже сотни раз.

Мысли доктора Константина были следующими:

«Этот маленький человечек очень странный. Он гений или сумасшедший? Сможет ли он разгадать эту загадку? Это невозможно. Я не вижу решения. Все слишком запутано… Вполне возможно, что все они врут. Но даже это знание ничего не дает. Если они все лгут, то это так же сбивает с толку, как если бы все они говорили правду. Эти раны такие странные… Не могу ничего понять. Проще бы было разобраться, если б его застрелили – в конце концов термин «гангстер», который придумали эти янки, подразумевает человека с пистолетом. Странная страна эта Америка. Хотелось бы мне туда съездить. Очень прогрессивная страна. Когда вернусь, надо будет встретиться с Деметриусом Загоне – он там бывал и знает все эти новомодные течения… Интересно, что сейчас делает Зия? Если жена когда-нибудь узнает…»

И его мысли перешли на совершенно частные, не имеющие отношения к делу, предметы.

Эркюль Пуаро сидел совершенно неподвижно. Могло показаться, что он заснул.

А затем, неожиданно, после четверти часа абсолютной неподвижности, его брови медленно поползли вверх по лбу. Он негромко вздохнул и прошептал себе под нос:

– А почему бы и нет, в конце концов? А если так – если действительно так, – то это все объясняет.

Его глаза раскрылись – они были зеленого цвета, как у кошки.

– Eh bien. Я все обдумал. А вы? – сказал он негромко.

Погруженные в свои мысли, оба джентльмена вздрогнули.

– Я тоже все обдумал, – сказал месье Бук с легким чувством вины. – Но не смог прийти ни к каким выводам. Раскрытие преступлений – это ваше métier[69], а не мое, друг мой.

– Я тоже все тщательно обдумал, – сказал доктор, не моргнув и глазом, отрываясь от каких-то своих мыслей порнографического характера. – Я продумал множество разных вариантов, но ни один из них меня не удовлетворяет.

Пуаро любезно кивнул, как будто хотел сказать: «Вы совершенно правы. Так вы и должны были ответить. Вы дали мне именно ту подсказку, которую я и ожидал».

Он сел очень прямо, надулся, провел рукой по своим усам и заговорил как профессиональный докладчик, выступающий перед большой аудиторией:

– Друзья мои, мысленно я еще раз проанализировал все факты и свидетельства пассажиров – и вот вам результат. Я уже вижу, хотя еще не совсем четко, объяснение тем фактам, которые находятся в нашем распоряжении. Объяснение очень странное, поэтому я еще не уверен, что оно соответствует истине. Чтобы в этом окончательно убедиться, нам придется провести несколько экспериментов.

Прежде всего я хочу сказать о нескольких моментах, которые кажутся мне многообещающими. Давайте начнем с фразы, которую произнес во время нашего первого совместного ланча месье Бук. Он справедливо заметил, что в вагоне-ресторане находятся представители разный слоев общества, разных возрастов и разных национальностей. Такое столпотворение в это время года достаточно редко. Например, вагоны Афины – Париж и Бухарест – Париж почти пусты. Вспомните также пассажира, который просто не появился. Я думаю, что это важное обстоятельство. Кроме этого, имеется еще несколько мелочей, которые показались мне достойными внимания, – например, расположение косметички миссис Хаббард, имя матери миссис Армстронг, детективные методы месье Хардмана, предположение месье Маккуина, что Рэтчетт сам уничтожил обличительное письмо, которое мы нашли, имя княгини Драгомировой и жирное пятно на венгерском паспорте.

Мужчины уставились на него.

– Все эти факты не наводят вас на какие-нибудь мысли? – поинтересовался Пуаро.

– Ни в коем случае, – честно ответил месье Бук.

– А вас, месье доктор?

– Я совершенно не понимаю ничего из того, о чем вы говорите.

Между тем месье Бук, ухватившись за единственную материальную вещь, о которой сказал сыщик, стал копаться в пачке паспортов. С ворчанием он вынул паспорт графа и графини Андрени и раскрыл его.

– Вы говорите вот об этом? Об этом пятне?

– Да, это совсем свежее жирное пятно. И вы видите, где оно расположено?

– В самом начале записи о жене графа – если точно, то на начале ее имени. Но, должен признаться, что все еще не понимаю вас.

– Я попробую подойти к этому с другой стороны. Давайте вернемся к платку, который мы обнаружили на месте преступления. Мы с вами уже давно решили, что к нему могут иметь отношение три женщины, чьи имена связаны с инициалом Х: миссис Хаббард, мисс Дебенхэм и горничная Хильдегарда Шмидт. Давайте посмотрим на платок с другой точки зрения. Друзья мои, это очень дорогой платок – objet de luxe[70] – ручная работа, расшитая в Париже. Кто из пассажирок, помимо тех, у кого подходит инициал, может себе такое позволить? Не миссис Хаббард, достойная женщина без всяких претензий на экстравагантность в одежде. И не мисс Дебенхэм – у англичанок одного с нею круга обычно бывают практичные льняные платки, а не лоскутки батиста стоимостью, наверное, в двести франков. И уж, конечно, не горничная. На поезде есть только две женщины, которые, вполне вероятно, могут пользоваться такими платками. Давайте подумаем, можем ли мы как-то связать их с инициалом Х. Эти две дамы, о которых я говорю, – княгиня Драгомирова…

– Которую зовут Наталия, – с иронией заметил месье Бук.

– Вот именно. Должен вам заметить, что ее имя чрезвычайно интересно. Вторая дама – это графиня Андрени. И вот тут нам приходит в голову…

– Вам!

– Хорошо, мне. Имя на ее паспорте скрыто под жирным пятном. Любой скажет – простая случайность. Но задумайтесь над этим именем – Елена. А вдруг вместо Елены ее зовут Хелена? Заглавную букву имени легко изменить на Е, а жирное пятно завершит превращение.

– Хелена, – воскликнул месье Бук. – Вот так идея!

– И я о том же!.. Я стал искать хоть какое-то подтверждение этой идеи – и нашел его. Одна из наклеек на багаже графини слегка намокла. Именно та, которая закрывает первую букву ее имени. Очевидно, что эту наклейку сначала намочили и отклеили, а затем приклеили в другом месте.

– Знаете, я уже почти верю вам, – сказал месье Бук. – Но графиня Андрени… Несомненно…

– Послушайте, mon vieux, посмотрите на все на это под другим углом. Каким должно было выглядеть это убийство для всех? Не забывайте, что снегопад полностью разрушил весь первоначальный план убийцы. Давайте на минутку представим себе, что снег не выпал. Что, по-вашему, произошло бы в этом случае?

Убийство, скорее всего, было бы обнаружено на итальянской границе рано утром. У итальянской полиции имелись бы те же свидетельские показания. Месье Маккуин показал бы те же угрожающие письма. Месье Хардман рассказал бы свою историю, миссис Хаббард с удовольствием рассказывала бы, как ночью обнаружила в своем купе мужчину. Пуговицу нашли бы на том же самом месте. Полагаю, что изменились бы только две вещи: мужчина прошел бы через купе миссис Хаббард до часа ночи, а форму проводника нашли бы брошенной в одном из туалетов.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что убийство с самого начала планировалось выдать за работу человека со стороны. И все посчитали бы, что убийца покинул вагон на станции Брод, куда мы должны были прибыть без двух минут двенадцать. Кто-то из пассажиров, возможно, столкнулся бы с незнакомым проводником в коридоре. Форму бросили бы в достаточно очевидном месте, просто для того, чтобы все поняли, как все произошло. Пассажиры были бы вне подозрения. Именно так, друзья мои, преступление должно было выглядеть для людей со стороны.