Учебник для сестер милосердия

Человек есть космическое существо: космос не является для него задним планом. Человек сам является частью Творения. Но человек – это не просто один из биологических видов – это еще и богословское понятие. Есть человек, один человек, и два соответственно превалирующих начала в нем – мужское и женское. Когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их (Быт. 5, 1–2). Бог-Троица сотворил человека по образу Своему (Быт. 1, 27), и вот образ, по которому был создан человек – это Сын Божий, Слово. Которое было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть (Ин. 1, 2–3). Этот первообраз – Христос – есть образ Бога Единого в Его целостности. Вы мне не покажете человека, вы мне покажете или мужчину, или женщину. «Человек» есть мистическое, метафизическое понятие.

Женское начало в человеке находится в особой связи со Святым Духом, Который живет в Церкви и дышит, где хочет (Ин. 3, 8). Как это двуединство Сына и Духа выражает Отца, также и двуединство мужчины и женщины выражает единого человека.

Прп. Исаак Сирин пишет, что Бог сотворил Ангелов в молчании, сотворение же человека не похоже на сотворение Ангелов и даже всего космоса. Поставленный на грани духовного и вещественного, человек соединяет в себе все стороны жизни, все стороны космоса, и поэтому представляет собой гармонию, составленную из разных звуков. В своем прологе к человеческой истории Библия сразу представляет тайну человеческого существа как неразделимого целого – прежде всего как тайну обращенных друг ко другу лиц. Библия следующим образом повествует о создании человека: И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными… (Быт. 1, 26). Обратите внимание – «человека» – в единственном числе, а потом сразу – «и да владычествуют они» – число множественное. И дальше: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божьему сотворил его: мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1, 27). Библия дает нам и другое повествование – почему и как была сотворена первая супружеская чета: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою… И сказал Господь Бог: нехорошо быть человеку одному: сотворим ему помощника, соответственного ему… И навел Господь Бог на человека крепкий сон: и когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого из человека, жену, и привел к человеку. И сказал человек: вот это кость от костей моих, и плоть от плоти моей: она будет называться женою: ибо взята от мужа (своего) (Быт. 2, 7, 18, 21–23).

Итак, первые слова, которые мужчина говорит своей жене: «кость от костей моих, и плоть от плоти моей» – как похожи эти слова на те, с которыми мать обращается к своему ребенку. Их поэтическое вдохновение направлено на то, чтобы подчеркнуть, что сотворение Евы является по существу не сотворением, но деторождением. Ева отделяется, вычленяется из человека – Адама. Святые отцы сближают исхождение Св. Духа с тем, что они называют «исхождением» Евы, – иной, чем Адам, однако имеющей одну с ним природу. Это означает, что когда творческий акт Бога призывает Адама к жизни, Адам уже содержит в себе свою составную часть, свою половину – Еву. (Всякий мужчина носит в себе свою Еву – заявляет древнее изречение фольклора.) Сотворение Адама (Адам в древнееврейском, библейском, языке – это собирательный термин человека) есть сотворение первоначальной человеческой ячейки, человека как мужчины-женщины, мужских и женских элементов в их первоначальном слиянии до дифференциации. Бог разделил полы.

Есть в 5 гл. Послания к Ефесянам знаменитые слова апостола Павла, касающиеся отношения мужчины и женщины: Муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви… мы члены тела Его (Христа), от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика (Еф. 5, 23, 30–32). Взаимоотношения между мужчиной и женщиной, по замыслу Божию, – это прежде всего отношения между Иисусом Христом и Его Церковью. Вот истинный религиозный смысл существования мужчины и женщины – Христос и Его Церковь. Эти отношения являются внутренним основанием сотворения мира. Вот почему отношения между Ягве и Израилем описываются в виде брака, образ которого с таким величием дан в «Песни Песней». Следовательно, именно в образе Божественного мы должны искать единственно правильное разрешение человеческих отношений.

При слове «Бог» сразу приходит на ум Существо, обладающее всеми видами власти, и на первый план ставят Его всемогущество. И наш «Символ Веры» начинается словами «Верую во Единого Бога-Отца Вседержителя». Божественное всемогущество немедленно называется «Отеческим». Для всего и по существу Бог есть Отец: из Него предвечно рождается Сын и исходит Св. Дух. И только потом Он – творец человека. По своей структуре человек создан по образу Божию. Но самое странное открытие, которое нас ожидает, это то, что мужчина не обладает отцовским инстинктом в той степени, в которой женщина обладает материнским инстинктом. Инстинкт отцовства выражен намного слабее в людях, чем материнский. Мужчина— это воин (первое убийство совершено мужчиной, а не женщиной), строитель, искатель приключений. Нет ничего непосредственно в мужской природе, что отвечало бы религиозной категории отцовства. Это означает, что религиозный принцип в человеке выражается женщиной, что особой чуткостью к чистому, духовному наделена именно женщина, что женская душа гораздо ближе к источникам бытия. Это настолько верно, что даже духовное отцовство пользуется образами материнства. Апостол Павел в Послании к Галатам пишет: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19), а догматик 3-го гласа подчеркивает аналогию между отцовством Отца и материнством Богородицы: «Како не дивимся Богомужному Рождеству Твоему, Пречестная, искушения бо мужеского не приемши, Всенепорочная, родила еси без отца Сына плотию, прежде век от Отца рожденного без матери». В переводе на русский – «Ты родила без отца Сына, того Сына, Которого Отец родил без матери прежде всех веков». Мысль ясна в своем богословском утверждении: материнство Пресвятой Девы полагается как человеческий образ Божественного Отцовства. Между религиозностью и женской духовностью есть особое соответствие. Вот почему противники христианства, такие, как современник Оригена Цельс в III веке, или в XIX веке немецкий философ Ницше обвиняют христианство в том, что оно придает цивилизации характер женственности. Мужественность их гуманизма не выносит женской чуткости, которая переплетается с ценностями веры. Чем больше в цивилизации элементов секуляризации, тем больше в ней мужественности. Современная цивилизация обезбоживается, секуляризируется и, как результат, порождает феминизм, все эти многочисленные образцы мужеподобных женщин, с которыми мы постоянно сталкиваемся. Это тоже одно из проявлений потери религиозности, христианства и обездушивания.

Между тем, если Христос спасает мир, то именно Богородица его охраняет и вводит в бесчеловечность отношений этого мира умиленное внимание к благодати. «Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим». Радость космическая и земная присуща мариологии, многие молитвы называют Пресвятую Деву «Радость всякой твари», и через Нее женская духовность представляется связанной с Духом Святым. Дух Святый найдет на Тя (Лк. 1, 35). Противоположность этому – атеизм всякого рода. Всякий атеизм содержит в зародыше самую глубокую горечь и заявляет себя мужественным, но по существу это – атрофия религиозного чувства зависимости от Отца. Между тем источник всякой морали находится именно в материнском начале – это чистота, самопожертвование, защита слабых, милосердие.

В Библии «Ева» означает не просто имя, она означает прежде всего «жизнь» (Быт. 3, 20). «Второй Евой» была провозглашена Богородица на Третьем Вселенском Соборе. Та, Которая рождает Бога Предвечного, Та, Которая дает жизнь Живущему в человеческом начале и Сама обретает Бессмертие. Теперь понятно, почему именно женщина получает обетование спасения, к женщине обращена весть Благовещения, женщине прежде всего является Воскресший Христос. Жена, облеченная в солнце – это выражение из Апокалипсиса (12, 1) есть образ Нового Иерусалима. Библия возводит женщину в религиозное начало человеческой природы. Она произносит смиренные слова: «Се, Раба Господня, да будет Мне по глаголу твоему». И это «да будет» Она произносит от имени всего человечества в ответ на творческое «да будет» Отца Небесного. Божественному Отцовству, Которое рождает Сына и от Которого исходит Дух Святой, прямо отвечает женское материнство, как религиозная специфическая особенность человеческой природы.

Наш мир, сугубо мужской, в котором женская харизма, самая тонкая, самая возвышенная религиозная харизма, уже не играет никакой роли, становится все более и более безбожным, потому что у него нет Матери, и Бог в этом мужском обществе не может родиться. Мир, слишком жесткий, мужской, недооценивает свое вечное происхождение: прозрачный источник девственной чистоты и материнское чрево, которое принимает Слово и рождает Его, чтобы сделать из людей Его служителей.

Мир начинается в Адаме-мужчине и кончается в Новой Еве – Пресвятой Богородице и в нашей земной Церкви. У истоков существа, в тайне событий, которые решают судьбу человечества, так же, как у истоков жизни, есть женское начало: Ева – Мария – жена, облеченная в солнце, – вот почему немедленно против Евы поднимается змий, а на пути жены Апокалипсиса, облеченной в солнце, поднимается красный дракон (Апок. 12, 1–3). Именно жене было дано обещание, что она будет попирать главу змия (Быт. 3, 15). А мужчины, как пишет евангелист Лука (24, 25), немысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать рассказу женщин о Воскресении Христа. И когда женщины-мироносицы, которые просто и без сомнений вспомнили слова Его (Лк. 24, 8) и возвестили апостолам радостную весть о Воскресении, то апостолам показались слова их пустыми, и они не поверили им (Лк. 24, 11). Итак, женский пол – это пол сильный в своей мистической чувствительности к духовным силам, в своей восприимчивости к благовещаниям.

России XX века было суждено пройти через пропасти уникальной исторической судьбы. Но этот опыт полон ценного смысла для всех народов, которые умеют чувствовать и понимать историю. Это грозное предостережение апокалиптического характера имеет всемирное значение. Великий писатель и провидец Достоевский говорил, что духовное решение русской судьбы находится в руках старцев, а они особо почитали Пресвятую Богородицу, и Пресвятая Дева отметила прп. Серафима Саровского Своим собственным знаком, сказав, что сей от Ее рода. Существует такая духовная связь: подвиг старчества произрастает из пророческого служения, а пророчества от Святого Духа: «Верую… и в Духа Святаго…, глаголавшаго пророки…» Это почитание материнского начала объясняет один факт неизменной важности – совершенно особый интерес этих духовных руководителей к женским монастырям. Знаменитый оптинский старец Макарий первый открыл двери келлии своей женщинам – это было настоящее событие. До этого женщин принимали в строениях вне монастыря. Оптинский старец Амвросий основал женскую обитель в Шамордино с тысячью монахинь. Это был замечательный монастырь – там были и приют для сирот, и больница, и дом для престарелых женщин, и, наконец, школа для девушек. По замыслу о. Амвросия этот монастырь в совокупности своей деятельности должен был стать школой специальной подготовки русской женщины. Вспомним также и великого молитвенника земли Русской, который жил в нашем XX веке, святого праведного Иоанна Кронштадтского, который основал также женскую обитель, и Дом милосердия, и Дом труда. Все эти великие духовные старцы в конце своей жизни посвятили себя задаче женских монастырей. Они предчувствовали великий взрыв богоборческих сатанинских сил у нас на Руси, предвидели катастрофу 1917-го года и создавали и укрепляли женские монастыри. Этот факт никоим образом не может быть случайным. Он свидетельствует о прозорливости духовников.

Женщина одарена интуитивным пониманием ценности Духа Святого, она естественно и по преимуществу обладает религиозным чувством, и знаменитые слова Тертуллиана – «душа по природе есть христианка» – относятся прежде всего к женщинам. Марксисты это хорошо поняли. Эмансипация женщин и равенство полов занимает передний план в их заботах. Воспитание в женщине мужеподобных черт имело целью изменить ее антропологический тип, сделать ее внутренне, в своей природе, более-менее идентичной мужчине. Однако, когда женщина занимает место мужчины, она не приносит ничего особенного; напротив, она теряет чувство своей женственности и своего собственного призвания. Являясь религиозным началом, она подчиняется духам; больше, чем мужчина, она поддается магическим и бесовским силам. Поэтому и этот проект нивелировки разницы полов показывает наличие самой яростной борьбы против Закона Божия, так как это есть уничтожение специфического харизматического благодатного женского состояния.

Все десятилетия безбожия вера в Советском Союзе сохранялась в России в Православной Церкви – женщиной. Религиозное обновление, которое сейчас происходит в нашей стране, а также продолжение традиций тоже, в первую очередь, связаны с супругой и матерью. Весь современный мир поражен ролью женщины в передаче веры. Все подчеркивают эту скромную, чистую женственность, которая вдохновляется более всего иконой Божией Матери «Умиление». Именно русская женщина без насилия, изнутри воссоздает христианскую Россию, возрождает уничтоженное милосердие, сестрическое служение в Русской Православной Церкви.





2.2. Сотериологический аспект[37] милосердного сестрического служения[38]




Самое совершенное и великое дело, которого только может и желает достигнуть человек, есть сближение с Богом и пребывание в единении с ним (прп. Никодим Агиорит)[39].

Процесс сближения с Богом прп. Серафим Саровский называет «стяжанием Святого Духа».

Милосердное сестрическое служение есть один из путей стяжания Святого Духа, один из путей спасения и исцеления своей души.

Духовная жизнь и совершенство проявляются не только в одних видимых добродетелях. Среди сестер милосердия есть такие, которые говорят, что главное в их служении – тяжелый физический труд по уходу за больными и другие медицинские послушания. Иные говорят, что основа служения состоит в совершении многих молитвословий за больных в доме или в церкви. Наибольшая же часть ограничивает суть своего служения точным исполнением всех, уставом положенных подвижнических деланий и качественным исполнением своих медицинских обязанностей, держась золотой середины. Однако же все эти добродетели – лишь средства и способы к достижению совершенства. Эти же добродетели тем сестрам, которые в них полагают всю основу своей жизни и своего упования, могут причинить больший вред, нежели их явные опущения. Это происходит по вине сестер, которые не как должно пользуются ими. Именно когда они внимают только внешним добродетелям, оставляя сердце свое в собственных своих волениях и в волениях диавола. Такие сестры любят жить по своей воле и всегда упорны в своих решениях. Если кто-то помешает им в их благочестивом больничном делании или подвижнических занятиях, или сделает замечание, особенно в присутствии других, они тотчас возмущаются, кипят гневом и становятся на себя не похожими. Такие сестры, даже много помогая больным и изнуряя себя на больничном послушании, имеют око своего ума помраченным и смотрят на себя неверно.

Верным признаком правильно совершаемого сестрического служения является внутреннее преображение сестры, обновление ее души, выздоровление внутреннего человека, изменение ее человеческих качеств, благостно отражающееся на настроении и здоровье врученных ей больных и ее сослужительниц.

Даже если сестра милосердия поможет не одной сотне больных и поспособствует их выздоровлению и возвращению к жизни, не спасет ее, если при этом сама она будет пребывать в рабстве у своих страстей. Никакое великое дело, никакое строительство богаделен и сиротских приютов не помогут сестре соединиться с Богом, если она оставит без внимания страсти, действующие в ней.


Чтобы сестрическое служение стало спасительным, чтобы при его осуществлении действительно происходило стяжание Святого Духа, необходимо обязательное соединение четырех духовных деланий:

– непрестанной молитвы;

– непрестанного подвига;

– всецелого, полного, дерзновенного упования на Бога;

– ненадеяния на себя.

Непрестанная молитва. Есть разные образцы молитв, которые может совершать сестра. К ним относятся: утреннее и вечернее молитвенное правило, домашняя молитва, соборная молитва сестер или соборное сестрическое молитвенное правило, участие в установленной череде чтения Псалтири или акафистов, участие в соборно-церковной молитве во время общественных богослужений (Литургия, Всенощное бдение и т. д.); чтение духовных книг или Священного Писания; псалмопение; богоразмышление; умная молитва при несении послушаний у постели больного или в палатах. Наивысшей формой сестрической молитвы будет «хождение перед очами Божиими», постоянное предзрение себя перед лицем Божиим, духовное видение в каждом больном страждущего Христа.

Непрестанный подвиг в служении сестры – это ее постоянство в выполнении своего долга по спасению и утешению души пациента и облегчение его физических страданий, постоянное повседневное качественное выполнение своих медицинских обязанностей.

Непрестанный подвиг уже заключен в сути милосердного сестрического служения. К непрестанному подвигу относится также подвижнически аскетическое служение сестры, участие ее в церковных Таинствах, особенно же в Таинстве Евхаристии, непрерывное, постоянное воцерковление.

Ненадеяние на себя. Бог ничего так не желает видеть в сестре милосердия, как искреннее сознание своей ничтожности и полное убеждение и чувство, что всякое добро, которое есть в ней, всякое милосердие происходит от Него, как Источника всякого блага, и что от нее, как человека, не может произойти ничего истинно доброго. Для стяжания «ненадеяния на себя» тоже надо прилагать усилие и соблюсти следующие делания:

– признание своего ничтожества. Св. Иоанн Златоуст утверждает, что «тот только и знает себя наилучшим образом, кто думает о себе, что он ничто»;

– познание того, что «ненадеяние на себя» есть Дар Божий и дается Духом Святым по желанию и за терпение сестры;

– благоразумная предусмотрительность и опасливость за себя как малоспособную к духовной брани с бесами;

– скорейшее осознание и узрение своей немощности по впадении в какое-либо прегрешение. Бог попускает ошибаться и падать сестре, чтобы она научилась презирать самую себя и терпеть презрение неверующих больных и медперсонала. Без этого невозможно укорениться благодетельному неверию себе – «Всяк человек ложь», – являющемуся начатком смирения.

Всецелое и дерзновенное упование на Бога: возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает, на Него возуповало сердце мое, и Он помог мне (Пс. 27, 7). Утвердиться в уповании на Бога сестре помогут следующие размышления:

– Бог как всемогущий может сделать и сестре, и больному все, что восхощет;

– Бог бесконечно благ и не желает ни сестре, ни больному никакого зла;

– пересматривание в памяти всех случаев скорой от Бога помощи больным, изображенных в Священном Писании.

Неисполнение сестрой милосердия вышеперечисленных христианских деланий не дают ей возможности стяжания Святого Духа и соединения с Богом. Сестрическое служение не становится спасительным для сестры. Так, если сестра милосердия не исполняет первое положение, которое называется «непрестанная молитва», то она по своей духовной сущности скатывается до уровня обычного светского медработника. Иногда бытует ошибочное мнение, что можно совершать добрые дела, в частности, уход за больным, а молитва сестры за себя и за больных и врачей есть дело неважное, второстепенное. Дар милосердия, который необходим сестре в ее служении, есть Дар Святого Духа. Физические силы, душевные силы, милостивое сердце – это все дары Святого Духа, подаваемые сестре милосердия по ее молитве. Настоящая сестра милосердия – духоносная сестра. Обмирщение сестры милосердия ведет к тому, что прежнее высокое богоугодное спасительное служение становится обыкновенным способом зарабатывания на хлеб насущный под ширмой «милосердия» в истинном понимании этого слова.

Если сестра милосердия не соблюдает принципа «непрестанного подвига», то ее служение становится греховным. Заканчивается служение Христу и начинается служение себе. Начинается «что хочу делание». Хочу – помогаю, хочу – нет. Помогаю там, где хочу и как считаю нужным. Послушание и благословения духовника игнорируются. Нужно постоянно понуждать себя, а не хочется. Нет сил. Не хватает воли. Как говорит прп. Никодим Агиорит: «Для нерадивых нет у Бога венцов. Он мало-помалу отберет обратно от них те дары, которые прежде дал за усердное служение Ему, лишит их и Царствия Своего, если пребудут в нерадении, как в притче о званных на вечер и поленившихся придти»[40]. Такова участь нерадивых. Тем же, которые нудят себя без саможаления на всякое доброе дело, Господь умножает Свои благодатные Дары здесь и готовит вечноблаженную жизнь в Царствии Своем Небесном, как сказал: Царствие Божие нудится, и нужницы восхищают е (Мф. 11, 12). Сестре милосердия нельзя говорить себе: потружусь, а там отдохну, чтобы, отдохнувши, взяться за тот же труд. Нет, отдыха здесь не полагается. Остановиться на пути добродетели для отдыха – значит не набраться новых сил, а растрачивать приобретенные и расслабляться. Сестре милосердия надо быть мудрой и рассудительной в поднятии телесного подвига ухода за больным. Мудрая мера – средина между самоугодливой поблажкой плоти и безжалостным измождением ее до изнеможения без крайней нужды. Сестра милосердия должна непрестанно и всесильно нудить себя на всякое требуемое дело без отлагания и медлительности. В этом – мудрость и сила.

Кроме того, в деле стяжания добрдетелей в своем служении сестре необходимо действовать так, чтобы всегда простираться впредняя (Фил. 3, 13). В земном путешествии, когда путешественник останавливается, то ничего не теряет из пройденного прежде пути; в духовном шествовании, если текущий путем добродетели остановится, то теряет многое из стяжанных ранее добродетелей. В земном путешествии, чем дальше идет путник, тем больше увеличивается его утомление, в течение же путем духовной жизни, чем более кто продляет путь, простираясь впредняя, тем более приобретает силу и способность для дальнейшего шествования.

Нарушая принципы «ненадеяния на себя» и «всецелого упования на Бога», сестра милосердия становится попросту светским человеком и перестает быть проводником благодати Божией, необходимой для спасения вверенного в ее руки больного. Больной, может быть, и станет здоровым, но посещения Божия по вине сестры за время болезни не сподобится и болезнь не станет лекарством для исцеления его души.

В заключение уместно сказать, что православная христианка, становясь сестрой милосердия, призывается на брачный пир, на путь спасения. Незнание ею главных сотериологических основ, навыков духовной брани и стяжания Святого Духа на этом пути лишают ее способности исцелить и спасти свою душу, а знание – помогает и соединяет ее с Богом.

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте.
Купить недорого с доставкой можно здесь