Уязвимая точка

— Давай, сынок.

Голос мужчины, назвавшегося отцом маленьких мальчиков, разорвал темноту:

— Не называй его сыном, корно! Ты ему не отец! Твои вонючие собратья убили его отца…

— Заткни пасть! — рявкнул Рэнкин, но было уже слишком поздно: лицо Террела исказила гримаса болезненного неверия.

— Папа? — пробормотал он, оглушенный и потерянный. — Мой папа?

Если бы глаза могли стрелять бластерными разрядами, Рэнкин убил бы мужчину.

— Заберите его отсюда, — приказал он.

Еще один мужчина, тоже раненый, вошел в круг света достаточно далеко, чтобы схватить Террела за руку и утащить его в окружающую тьму.

— Слушай, — произнес Рэнкин, смотря прямо на темное зияющее входное отверстие бункера. — Мне кажется, ты не хочешь, чтобы дети пострадали. Мы тоже не хотим. Но у нас тут серьезные проблемы, понимаешь? По нам сегодня капитально постреляли. Наши дома разрушены. Половина всех, кого я знаю на этой планете, мертвы. Эти вездеходы набиты ранеными и корно буквально висят у нас на хвосте. Мы не можем просто уйти, понимаешь? Мы не можем. Нам нужно место, где бы мы продержались до рассвета, вот и все.

— Вам нельзя здесь оставаться, — ответил Винду. — Сюда направляются партизаны ОФВ. Оглянитесь. Это место не смогло выстоять против них даже неповрежденным.

— Ему не надо выдерживать осаду. На рассвете прилетят штурмовые корабли. А до тех пор мы выстоим.

— Вы не понимаете…

— Может, и нет. И что с того? Это же не твоя проблема, так?

— Я сделал это своей проблемой, — глухо произнес Мейс. — Вы не понимаете, что это за место. Чем оно стало.

— Ты знаешь, что здесь случилось? — Рэнкин махнул винтовкой в сторону разрушенных хижин. — Где все?

— Мертвы, — ответил Мейс. — Убиты ОФВ. Все.

— Это вряд ли. Где тела? Думаешь, я никогда не видел, как действует ОФВ? Я не понаслышке знаю, что они творят с нашими мертвецами.

— Забудь о телах. — Джедай помассировал ладонью виски, пытаясь унять головную боль. Как могло простое уважение к мертвым обернуться против него? — Если вы будете здесь, когда явятся партизаны, они убьют и вас всех. Вы заботитесь о жизнях своих детей? Так уведите их отсюда.

— Эй! Он не сказал «нас», — донесся голос отца из темноты. — Ты заметил, Пек? Он сказал: «Убьют и вас всех». Ты заметил?

— Заткнись. — Рэнкин даже не взглянул в сторону говорившего. — Тогда почему ты до сих пор не отпустил остальных детей?

— Потому что я не знаю, когда ОФВ доберется сюда, — нетерпеливо ответил Мейс. — Это единственное место, где я смог бы их защитить. И если бы я их уже отпустил, у вас бы не было причин слушать меня, не так ли? Я стал бы просто еще одним корно. Один из вас начал бы стрелять, и к этому моменту кто-нибудь уже был бы мертв. Этого я и пытаюсь избежать. Неужели вы не понимаете? У нас нет времени на споры. На траводавах они могут передвигаться так же быстро, как вы на паровых вездеходах. Даже быстрее. Они уже могут быть здесь, наблюдая за вами из джунглей…

Рэнкин покачал головой:

— Поэтому нам и нужен этот бункер, улавливаешь? Нам надо разместить в нем раненых, чтобы мы могли защитить их…

— Вы не сможете защитить их! — Мейс сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони до крови. Почему они не понимают? Он чувствовал, как тьма сгущается вокруг них, стягивается, словно петля душителя. — Послушайте меня. Этот бункер не спас тех, кто жил здесь, и не поможет вам. Ваша единственная надежда — взять детей и раненых и бежать. Всем. Бежать.

— Какой обалденно забавный корно, — произнес из темноты голос отца малышей. — Что это он так о нас печется?

— Это не должно вас беспокоить, — сказал Мейс. — Вас должно беспокоить спасение себя, своих товарищей и этих пятерых детей, пока никто не пострадал.

— Может быть, он просто пытается удержать нас там, где эти вонючие корно смогут до нас добраться…

— Я, кажется, велел тебе заткнуться, — рявкнул Рэнкин, после чего взгляд его здорового глаза вновь вернулся к бункеру. — Ты просишь нас поверить словам незнакомца, которого мы даже не видим.

— Вам незачем меня видеть. Вам достаточно увидеть вот это. — С помощью Силы Мейс нажал на спусковой крючок «Молнии». Заряд энергии взмыл в небо и, долетев до низких облаков, расцвел красным шаром вспышки. — Он мог бы столь же легко полететь и вам в голову. Я точно знаю, где стоит каждый из вас. Каждый из шестерых. — Джедай замолк на секунду, давая им время осознать его слова. — Если бы я хотел, чтобы вы пострадали, мы бы не разговаривали. Вы бы уже были мертвы.

Осознав сказанное, Рэнкин побледнел. Мейс видел, что его слова достигли цели, и даже успел подумать, что все может получиться…

Но склон внизу озарили полосы бластерного огня.

Джунгли прочертили алые всполохи: огромное количество лучей вырвалось из-под прикрытия паровых вездеходов, чтобы сломать новую ветку и разнести очередной камень. В ответ на эти залпы под деревьями зажглись маленькие белые вспышки, щелкающие, словно костер, наполненный зелеными ветками, — вырывающееся из дул пламя.

Пулевики.

Вопли и крики людей перекрыли вой бластеров и щелчки пуль, рикошетящих от обшивки вездеходов.

— Что я вам говорил? — прохрипел отец мальчиков из темноты. — Что я вам говорил? Он уболтал нас, и теперь мы все здесь сдохнем…

— Не сделай какую-нибудь глупость! — прокричал Рэнкин. Он пригнулся, по-прежнему оставаясь в круге света от стержня, на его лице были написаны страх и отчаяние. — Слушайте, давайте не будем делать глупостей…

— Рэнкин! — Сила сделала голос Мейса громоподобным, как у сигнальной пушки. — Отводи всех назад! Боевое отступление. Пусть отходят внутрь поселения!


Внизу турель вездехода поливала джунгли струей огня. Потолок бункера осветился цветом крови.

— Ты говорил, что поселение нам не поможет…

— Оно не поможет. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс.

Позади Винду начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:

— Мистер? Там моя мама. — Ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. — Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.

Кила обняла Пелл:

— С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо. — Глаза девочки умоляли Мейса сделать так, чтобы ее слова оказались правдой.

Мейс посмотрел на детей, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь: — Держитесь. Будьте смелыми.

Пелл шмыгнула носом и грустно кивнула.

Снаружи Рэнкин кричал в комлинк:

— …Нет, акк вас загрызи! Наверх! Ракетницы и огнеметы! Осветите их и задержите! И заводите наконец эти треклятые вездеходы!

— Рэнкин, не надо! — прокричал отец детей. — Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, он начнет расстреливать нас из бункера!

— Не глупи…

— Хватит меня учить! Знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот что глупо! Хочешь общаться с корно? Общайся на языке оружия!

Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: осветительная ракета. Она зависла под облаками, озаряя паровые вездеходы, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и, почувствовав, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила с максимальной частотой, с которой пальцы были способны давить на спуск.

Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от джедая, но они начали бы отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все заряды ушли в небо.

Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно пробормотали: «Джедай…»

Винду подумал: «Похоже, мы проигрываем».

— Кила, — сказал Мейс, не оборачиваясь. Его голос был четким и безэмоциональным. — Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами коруннаев: они ваше лучшее прикрытие.

— Что? — Девочка смотрела на него, словно не узнавая. — Что? Кто ты?

Снаружи донесся рык отца детей:

— Это джедай!

Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека:

— Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его!

Голос принадлежал Террелу.

Ведомые Силой руки двигались быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую ладонь, став отражением его собственного клинка в правой, и вместе они возвели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.

Заряды разлетались во все стороны: хаотичная череда плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс все глубже и глубже погружался в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапада. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.

Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать какой-либо план. Слишком погрузился, даже чтобы думать, но он был мастером-джедаем — ему не нужно было думать.

Он знал.

Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.

Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс окунулся в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его клинки мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетовых красок заката, отправляя лучи широким веером в сторону скрытых за дымом звезд. Он уводил огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.

Шаг. Еще один.

Он как-то абстрактно, отстраненно осознавал ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза. Джедай знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему вырвало из бедра небольшой кусок плоти. Но все это ничего для него не значило по сравнению с меняющимся направлением выстрелов из-за его продвижения вперед. Мейс продолжал спускаться, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все исследователи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать давить на спусковые крючки до тех пор, пока оружие не начало дымиться.

Жажду крови, питаемую тьмой.

Нет. Не жажду крови.

Кровавую лихорадку.

Он чувствовал, как вокруг него появились новые бойцы, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, не сдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые вездеходы въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся стены построек и перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.

Лагерь наполнился дымом и пламенем, вспышками бластерных разрядов и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с абсолютным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую светящуюся паутину. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей управлять руками, позволяя вести себя сквозь битву.