Умру вместе с тобой

– Нет, я ничего не замечал между ними. Афия вся была занята выставкой. Носилась, как смерч. Хотя да, она мило улыбалась Романову. Но ты тоже ему сейчас улыбалась. Такой уж человек. Он всех интересует.

– А Феликс? Он как относился к Афие?

– Нормально. Она же его намного старше. Но он умеет себя с женщинами вести. За словом в карман не лезет. Хорошее воспитание, манеры. У него, наверное, полно девушек. Афия же ему в матери годилась.

– А даже если бы что-то и было, ты бы не заметил. – Катя с досадой махнула рукой. – Ты вообще часто вещь в себе. Очевидного не видишь!

– Катя, ну кто же знал, что все так трагично обернется! Если бы я знал, конечно, смотрел бы в оба.

– Знаешь, что я решила? Давай прямо сейчас поедем на улицу Миклухо-Маклая, в кампус РУДН, найдем кафе «Авеню» и попытаемся там что-то узнать про Изи-переводчицу.

– Сейчас еще рано. – Мещерский глянул на часы. – Подобные кафе – это клубы землячеств, там собираются вечерами. Сейчас в «Лумумбе» лекции, семинары, а у кого-то работа, бизнес. Давай так – ты закончишь работу, я снова заеду за тобой, мы поужинаем где-нибудь и потом, часам к восьми вечера, двинем на Миклухо-Маклая.

Катя, хотя ей не терпелось, согласилась. В таких делах Сережка соображает лучше: у землячества выходцев из Африки свои правила и законы.





Глава 14

Ахилл. «Мне скучно, бес…»




В ожидании поездки в «Авеню» Катя в Главке время зря не теряла. Она снова позвонила Полине Журавлевой и спросила ее о домработнице Афии. И ответ Журавлевой ее удивил – та и понятия не имела, что Афия приглашала помощницу по хозяйству и рассталась с ней из-за скандала. Маленькая деталь, но Катя долго обдумывала ее, прежде чем набрать номер Владимира Миронова. Она позвонила ему и сообщила последние новости о музее, намеках куратора Меер, своих переговорах с Журавлевой и знакомстве с Евгенией Хохловской и ее семьей, о фонде Романова и его роли в приобретении экспонатов. Сказала, что они с Мещерским попытаются вечером отыскать следы Изи-переводчицы в кафе землячеств.

– Неплохо поработали, – хмыкнул Миронов. – И все в один день. Это ваш приятель Мещерский помог вам? Катя, только… он ведь тоже общался с Афией. Мы и его станем проверять на причастность.

– Володя, вы лучше проверьте информацию о домработнице, – холодно осадила его Катя. – Здесь одно из двух – либо Хохловская нам соврала, а я так не думаю. Либо Полина Журавлева была с Афией не в столь уж тесных, почти сестринских отношениях, раз ей Афия не говорила всего о себе. Опять же, вроде пустяк, но если она не сочла нужным сказать своей школьной подруге о домработнице, возможно, у нее были от Журавлевой и другие секреты. Более важные. Они общались с Полиной на даче. И Журавлева сейчас стоит за Афию горой. Однако… так ли уж важна была подруга для Афии? В той половине ее жизни, которая не касалась дачи и школьного прошлого? Прохоров тоже кричал во время ссоры, что Афия… что она порой тяготилась подругой. Хотя верить ему в этом нельзя. Видите, Володя, здесь все как-то зыбко.

– Я проверю насчет домработницы. Мы обыскали дачу Афии, и следователь получил ордер на обыск ее московской квартиры. Я читал протокол – ничего они там не нашли. На даче тоже не обнаружили ничего, представляющего интерес.

– Володя, а я все хочу вас про ее гаджеты спросить – вы же не могли пройти мимо этого. Ноутбук, мобильный, ее аккаунты, соцсети…

– Я сам все проверил. Ноутбук рабочий, в нем материалы посвящены музею, все аккуратно разложено по папкам, с файлами полный порядок. Электронная почта – исключительно деловая переписка с музейщиками, очень много писем на английском и французском. Ответы. Личного аккаунта ни на «Фейсбуке», ни в «ВКонтакте» она не имела. Однако очень активно писала посты на официальной странице Музея Востока – ей, видимо, там общения хватало.

– А ее мобильный? Вы его нашли?

– Нашли. Он был на даче, на террасе. Она его вечером к озеру не взяла. Там пароль, Катя. Доступ заблокирован. Что бы я ни делал, что бы наши спецы из отдела «К» ни делали, мы телефон так и не открыли. Она ведь говорила на каком-то местном языке Ганы, да? Могла запаролить какое-то слово из этого языка. Мы его никогда не найдем. Любые коды взлома бессильны. Могу предположить, что со своими респондентами Афия могла общаться в мессенджерах. Но мы этого не узнаем из-за ее пин-кода.

– А распечатка звонков?

– Пришла сегодня. Я просмотрел все звонки за последние четыре месяца. Исключительно деловые контакты: музей, фонд, МИД, справочные телефоны посольств Конго, Ганы, Кот д’Ивуар, Габона. Из личных – подруга Полина.

– А номер Серафимы Крыжовниковой есть в списке?

– Есть. Мобильный, тот, что указан официально на сайте музея. По поводу того, что вы мне сказали о намеках этой кураторши Меер… что Афия враждовала с Серафимой. Я сегодня весь день в «Меридиане» – мы опрашивали свидетелей здесь, в поселке. Так вот, в субботу во второй половине дня двое свидетелей видели на дороге поселка серебристую «Тойоту». Я разыскал по телефону и опросил всех дачников в поселке, кто приезжал на выходные и у кого есть такая машина. Ну, это могла быть машина кого-то из них, но все уверяют, что приехали еще утром и сидели на участках, а потом вспоминают вдруг – кто за пивом гонял, кто в Солнечногорск по магазинам. Обычное дело. Однако, как мы установили, именно у Серафимы Крыжовниковой есть машина марки «Тойота» серебристого цвета. Когда точно Афия приехала на дачу, мы так и не поняли – показания путаные. Но во второй половине дня она уже точно была на даче. Теоретически Серафима могла встретиться с ней незадолго до убийства.

Сергей Мещерский объявился, как и обещал, в четверть седьмого. Они с Катей поужинали снова в «Кофемании» – а где же еще? И на его машине поехали на улицу Миклухо-Маклая в кампус Университета дружбы народов.

Отыскали кафе «Авеню» легко. Если когда-то этот клуб землячеств и знал славные времена, то они прошли. «Авеню» оказалось маленькой студенческой столовой. И народу там даже вечером было немного. Изящные, задумчивые темнокожие юноши смотрели футбол на большом экране на кирпичной стене, но больше отвлекались на свои смартфоны. Девушки-студентки оккупировали угловой столик с полосатыми, как шкура зебры, диванчиками – вот и все землячество.

– Уехали многие, – ответил на вопрос Мещерского бармен за стойкой. – И мы помещение сменили, раз клиенты разъехались. Когда есть Париж и Сорбонна, когда есть Мюнхен, что делать здесь? Там можно зацепиться, найти работу, осесть. А здесь что у нас? Нет перспектив для них.

– Изи из Ганы, – спросила Катя. – Не знаете такую?

– Изи… многих так звали. – Бармен пожал плечами.

– Она, возможно, общалась с Афией Бадьяновой-Асанте. Была переводчицей.

Бармен указал глазами на стайку темнокожих студенток за столиком с «зебрами».

– Изи? Вы ее искать? – ответила на вопрос Кати одна из них – бойкая на вид.

– Да, она нам очень нужна.

– Афия из музея? Так ее убивать! Мне позвонили из посольства. Они знать об этом. Я глава замлячества стран Гвинейский залив. Это расизм! Вы искать убийцу?

– Мы ищем убийцу Афии. Я из полиции. – Катя показала главе землячества удостоверение. – Афия здесь нашла переводчицу для Музея Востока, которая говорила на языках лесных племен.

– Изи Фрияпонг. – На лицо студентки легла какая-то тень. – Это Изи Фрияпонг.


– А где мне ее найти? Она здесь учится с вами?

– Нет. Она не учиться. Здесь никогда не учиться. Она бросать и там, где учиться. И мы ее здесь не видеть давно.

– Как давно?

– Месяц, два. Она сюда не приезжать.

– Она ведь подрабатывает в какой-то школе танцев?

– Танцевать, да… Только не школа. А Царь.

– Что?

– Цаааарь. – Студентка протянула это слово и перевела на английский. – Tzar club.

– Клуб?

– Ночь. – Студентка оглянулась на своих подруг, которые делали вид, что заняты едой, и потом скосила глаза на окно кафе и еле заметно кивнула Кате.

Катя глянула в окно – рядом с кафе «Авеню» сейчас стояло несколько дорогих иномарок.

Они с Мещерским вышли из кафе.

– Дипломатические номера на одной машине, – шепнул тот. – Девушка говорила нам о каком-то ночном клубе «Царь» – глянем в интернете.

Две иномарки развернулись и уехали, а одна – новая черная «БМВ» – осталась. Катя оглянулась на освещенное окно кафе «Авеню» – оно ведь располагалось прямо в здании кампуса, и занавески на окнах были такие трогательные, домашние, кружевные. Студентка – глава землячеств подошла к окну. Заметив, что Катя смотрит, она снова едва заметно кивнула.

Катя и Мещерский подошли к «БМВ». Стекло опущено, негромкая музыка. Фокстрот Puttin on the Ritz в исполнении Эллы Фитцжеральд.

За рулем сидел темнокожий мужчина лет сорока в дорогом костюме и белоснежной рубашке. Мужественный, в стиле Идриса Эльбы. Кате показалось, что она уже видела его раньше… на том видео с открытия выставки. Она оглянулась на Мещерского. Но тот на мужчину смотрел как на незнакомца. И как-то странно. Очень пристально. Может, тоже пытался вспомнить, кто это?

Катя решила идти ва-банк, снова выхватила из сумки удостоверение и сунула его в открытое окно «БМВ».

– Добрый вечер, я из полиции, капитан Петровская, по поводу убийства Афии Бадьяновой-Асанте и розыска Изи Фрияпонг. – Она была готова перевести эту фразу на английский, если темнокожий денди не говорит по-русски.

Но тот медленно повернул голову, окинул ее взглядом и так же неторопливо вылез из машины. У Кати перехватило дух. Гигант. Двухметровый гигант. И сложен, как Геркулес. Нет, она не видела его на том видео из музея. Она ошиблась. А почему Сережка смотрит на него так странно?

– Добрый вечер, – сказал мужчина практически без всякого акцента глубоким басом. – О смерти дорогой Афии я знаю от сотрудников нашего посольства.

– А кто вы? – тихо спросила Катя. Она как-то смешалась под его взглядом.

– Кофи Ассанте. Ахилл. Бизнесмен. Я здесь в Москве по делам бизнеса.

– Ахилл? – переспросил Мещерский. – Необычное имя для уроженца Ганы.

– В честь деда. – Ахилл повернулся к нему. Он нависал над ними, как гора.

– У вас фамилия и второе родовое имя, как у Афии. Вы не родственники с ней?

– Мой дед имел девять жен и семь наложниц. Много детей родилось. Возможно, она была моя двоюродная кузина. По линии отца. Она же русская по матери.

– Знаете, в одном старом письме тридцать второго года из семейного архива я читал о человеке по имени Ахилл с Золотого Берега. Он работал вместе с колониальными врачами в полевом госпитале в джунглях на лесозаготовках. – Мещерский говорил очень медленно, словно подбирал слова. – Он был фельдшер.

– Мой дед прожил сто пять лет, – ответил Ахилл.

– Фельдшер. Mganga mdobo.

– Суахили? Говорите на нем?

– Очень плохо. А вы прекрасно говорите по-русски, Ахилл.

– Я учился здесь. Потом стажировался – институт Гамалеи.

– Вы врач?

– Я бизнесмен. А кто вы?

– Я тоже бизнесмен. Мещерский Сергей.

Ахилл Асанте окинул его взглядом – Мещерский был так мал ростом в сравнении с ним. И даже высокая Катя казалась себе низкорослой на фоне великана, словно изваянного из эбенового дерева.

– Скупаете семейные архивы?

– Афия работала со мной как с приглашенным экспертом в ходе подготовки выставки искусства Африки.