Успеть до захода солнца

– Мне нельзя сейчас краситься. Не буду снимать шляпу, пока не родится ребенок, клянусь тебе. Я не видела свой естественный цвет с тринадцати лет. Ты тогда мне помогала краситься той краской, «Найс-н-изи».

– Тогда мы еще осветлили мне прядь, и она стала похожа на ломтик неоновой тыквы.

– А мне казалось, ты выглядела круто. Вообще-то, в душе я блондинка, Бо, но буду беременной брюнеткой. Жирной брюнеткой. Буду ходить вперевалку и делать по-маленькому через каждые пять минут.

Засмеявшись, Бодин вернула бутылку подруге. Мэдди пила воду, поглаживая ладонью свой пока еще маленький живот.

– Я чувствую, что изменилась, честное слово, и это чудо. Бодин, ты представляешь? Я стану матерью!

– Ты станешь потрясающей матерью.

– Я буду стараться. Но, знаешь, есть еще кое-что, чего мне нельзя будет делать.

– Ездить верхом.

Кивнув, Мэдди отпила очередной глоток.

– Знаю, я слишком затянула с этим. Господи, я ведь езжу верхом с пеленок, но доктор стоит на своем, никаких поблажек.

– И он прав, Мэдди. Однако ты сегодня сопровождала туристов.

– Да, надо было сказать Эйбу, но я решила сначала поделиться с тобой. Потом он упомянул, что мне придется подменить его зимой, пока он будет в отъезде. Вот я и не хочу говорить ему – он так ждал эту поездку, нельзя, чтобы она сорвалась.

– Не сорвется, и ты не сядешь в седло, пока доктор не разрешит. Все так и будет.

Снова прикусив губу – верный признак беспокойства, – Мэдди крутила пробку на бутылке.

– Еще ведь и уроки.

– Мы найдем замену. – Бодин подумала, что как-нибудь выкрутится. Уже не раз приходилось. – Мэдди, у нас тут не только верховая езда.

– Понимаю. Я уже работала с бумагами. Могу делать груминг, кормить лошадей, работать кучером и возить туристов в манеж. Еще я…

– Вот и принеси мне рекомендации от своего доктора: что тебе можно и чего нельзя. То, что можно, ты будешь делать, а то, чего нельзя, – не будешь.

– Понимаешь, доктор ужасно осторожничает и…

– Я тоже, – перебила ее Бодин. – Я получу рекомендации, и ты будешь им следовать, или я тебя выгоню.

Откинувшись на спинку стула, Мэдди нахмурилась.

– Тед угадал, что ты именно так и скажешь.

– Ты вышла замуж не за идиота. И он любит тебя. Как и я. А теперь отправляйся домой. Сегодня тебе уже хватит.

– Ой, мне не надо домой.

– Ты пойдешь домой, – повторила Бо. – Выспишься. Потом позвонишь доктору и скажешь ему…

– Ей.

– Не важно. Ты скажешь ей, чтобы она напечатала свои рекомендации и прислала тебе, а копию мне. И мы будем следовать им. В худшем случае, Мэдди, ты на несколько месяцев пересядешь из седла на стул. – Бодин улыбнулась. – И разжиреешь.

– Прямо жду этого.

– Вот и хорошо, поскольку так и будет. Теперь иди домой. – Бодин встала, наклонилась и крепко обняла Мэдди. – И поздравляю тебя.

– Спасибо. Спасибо, Бо. Я расскажу об этом Эйбу перед уходом. А ты его заверишь, что все в порядке и что он сможет уехать, ладно?

– Расскажи.

– Вообще-то я расскажу всем. Я просто умирала, так мне хотелось поделиться со всеми сразу, как только увидела результат теста. Эй, Мэтт! – Вскочив со стула, Мэдди похлопала себя по животу. – Я беременна!

– Ну ничего себе!

Бодин еще успела увидеть, как он, перепрыгнув через стойку, подбежал к Мэдди и, обняв, приподнял.

Родителям первым говорят о беременности, думала Бодин, выходя на улицу. Но ведь все они и ее семья тоже.





Глава вторая





По дороге Бодин обдумывала, что абсолютно необходимо сделать, что можно сделать и что имеет смысл сделать. Потеряв двух ключевых специалистов по работе с лошадьми, одного до весны, другую на целых восемь месяцев, она ломала голову, что предпринять. У нее были фрагменты пазла, и ей просто надо было сообразить, как их соединить, чтобы сложилась картинка.

Сыпал, пока еще лениво, мелкий снег, предвестник настоящего снегопада. Бодин нравился его запах, нравилось, что над головой снова скользил сокол. Толстый кролик выскакивал, пропадал из вида и снова появлялся, пересекая широкое белое поле.

Она направила лошадь быстрой веселой рысью, а потом, уловив ее желание, позволила перейти на приятный и плавный размашистый бег. Она увидела грузовик хозяйственной службы, спускавшийся по дороге от верхних деревянных домиков, и доставила себе и лошади удовольствие прокатиться в объезд, длинной дорогой, с которой видны белые горы, поднимающиеся к бледно-серому небу.

Какое-то время она ни о чем не думала. Потом она сложит тот пазл, решит проблему, сделает то, что следует сделать.

Она миновала белые палатки Дзен-Тауна, поднялась в гору мимо примостившихся на склоне домиков, которые они назвали Маунтин-Вью, снова выехала на дорогу, которая шла к дому ее бабушек.

Белый, почти кукольный домик с элегантной голубой каемкой, большими окнами, позволявшими любоваться пейзажем, и обширными верандами спереди и сзади, чтобы отдыхать на них, стоял вдалеке от дороги. Рядом раскинулся сад, где обе бабушки с удовольствием возились.

Бодин направила Три Носка за дом к маленькому амбару и соскочила с седла. Ласково похлопав лошадь по шее, стреножила ее.

Подошла к заднему крыльцу и старательно вытерла ноги о коврик.

Аромат чего-то восхитительно вкусного, томившегося на плите, настиг ее обоняние в ту же минуту, как только она перешагнула порог. Расстегнув куртку, Бодин подошла к кастрюле и приподняла крышку.

Цыпленок с луком-пореем, решила она. То, что бабушка именует «кок-а-лики».

Она осмотрелась. Кухонька переходила в комнату с уютным диванчиком, мягкими креслами и огромным телевизором с плоским экраном.

Бабушки любили смотреть шоу.

На экране всегда разворачивалась какая-нибудь драма с невероятно красивыми актерами. Бодин увидела корзинку с вязальными спицами – прабабушкину – и корзинку для вязания крючком – бабушкину. Но сами леди отсутствовали.

Она проверила гостевую спальню, или домашний офис, – там было опрятно и пусто.

Она прошла в гостиную, разделявшую две маленькие спальни с туалетными комнатами. Там еле горел камин.

Бодин уже хотела позвать хозяек дома, но тут услышала из правой спальни голос бабушки:

– Вот я и починила! Я же говорила тебе, что справлюсь.

Кора вышла из своей спальни с ярко-розовым ящиком для инструментов и вскрикнула, прижав к сердцу ладонь.

– Боже правый, Бодин! Как ты меня напугала. Ма! Приехала Бодин!

Гремя инструментами, бабушка бросилась обнимать внучку.

Угги из овчины, аромат «Шанель № 5», стройная и хрупкая фигурка Коры в ливайсах и мягком, просторном свитере, наверняка связанном ее собственной матерью. Даже не верилось, что бабушке столько лет.

Бодин вдохнула ее запах.

– Что ты чинила?

– Ой, слив раковины в моей ванной протекал, как решето.

– Хочешь, я пришлю тебе сантехника?

– Ты говоришь, как твоя прабабушка. Я почти всю жизнь устраняю проблемы там, где они возникают. И сейчас я устранила проблему с раковиной.

– Конечно, конечно. – Бодин расцеловала бабушку в ее мягкие щеки и с улыбкой заглянула в проницательные голубые глаза.

– У тебя есть проблемы?

– Скоро я останусь без конюха и инструктора, но уже думаю, как это исправить.

– Мы с тобой только этим и занимаемся, не так ли? Ма! Бодин приехала к нам! Где ты?

– Я иду, иду, разве не видишь? Не надо кричать.

Если Кора позволила своим волосам со стрижкой каре приобрести цвет соль-с-перцем, то Мисс Фэнси, как ее в шутку звали близкие, упрямо оставалась всю жизнь рыжеволосой.

На пороге девяностолетия она, пожалуй, двигалась чуть медленнее, чем раньше, но с гордостью сообщала, что у нее целы все зубы и что она слышит все, что ей хочется слышать, и ей нужны только очки для занятий рукоделием.

Она была маленькая и скорее кругленькая, чем толстая. Она обожала рубашки и бейсболки с надписями, которые высматривала и приобретала по Интернету. Сегодняшняя надпись гласила:



ВОТ ТАК