В рассветный час

– Какие?

– На месте расскажу, – обещает он, берет племянницу за руку и активирует портал.

Если даже Монтак и его люди несколько удивлены, увидев леди Ксенну, они ничем не выдают своих эмоций. Дело есть дело, и даже незнакомая девушка, у которой не закрывается рот, не может помешать запланированным перестановкам. Более того, она помогает – руки у леди Ксенны приставлены нужным концом, она знает, как обращаться с лабораторным оборудованием: не зря ведь коротала время в логове Дейна… А еще у нее хороший глазомер и отличное чутье, и она помогает выставить устройства связи так, что текущий эксперимент удается с первого раза.

– Как ты это сделала? – пораженно спрашивает Дейн.

Думал ведь – ничего не выйдет, как не выходило до сих пор, меняй расположение устройств или нет… Так или иначе разница небольшая, и если племяннице вздумалось попробовать себя в таком сложном деле – от одного опыта ничего не изменится.

Однако изменилось!

Ксенна же смеется:

– Неужели ты не видишь? Нет, правда не видишь? Они же сфокусированы… не знаю, как именно это сделали, но если ставить, как ты сначала хотел, то лучи не сходятся в единый пучок, и все тут!

– И правда… Ну-ка, а взгляни сюда! – Он хватает племянницу за руку и тащит к следующей опытной группе.

Сейчас устройства не просто связаны, им, кажется, удалось подхватить питание от жил мажинита, они пытаются найти своих собратьев… Если им не мешать, то, может, удастся отыскать еще несколько потерянных во время войны связных устройств и включить их в систему!

– Может, тут тоже что-нибудь нужно поправить? – спрашивает Дейн девушку в несколько раз моложе себя, которая никогда ничему всерьез не училась, а она отвечает:

– Непременно нужно, милорд брат мой. Пятый и восьмой объекты перекосило, ну совсем как твое лицо, когда ты смотришься в зеркало и видишь свое отражение в парадном мундире со всеми этими побрякушками… Четвертый, седьмой и девятый надо чуточку подвинуть. Позволишь глупой девчонке вмешаться в ход эксперимента?

– Действуй, – смеется он, и Ксенна улыбается в ответ:

– Я думала, что умру здесь от скуки, примеряя наряды, а у тебя, оказывается, столько интересных дел!

«Как же мне повезло, – думает Дейн, показывая ей свои записи, – как мне повезло, что есть Ксенна, с которой мы говорим на одном языке. Может, Кервен так же разговаривает с кузиной? Может, она просматривает его заметки и говорит, что не стоит затевать то или иное дело, и поясняет почему?»

О том, чтобы познакомить Ксенну с леди Гиденной, даже подумать страшно, хотя ему кажется – это могло бы стать началом интересной дружбы.





* * *


– Почему ты все-таки пригласил не Эринну или Рианну, а меня? – спрашивает Ксенна, заглянувшая к нему пожелать доброй ночи.

– А почему должен был позвать их?

– Эринна старше, Рианна тоже, и еще она самая красивая из нас троих.

– Что с того?

– Разве владетельный лорд не должен думать о выгодных партиях для своих родственниц? – Ксенна сердито хмурится и смотрит в сторону.

– Должен, конечно, – соглашается Дейн. – Но я не думаю.

– Ну и зря! Где же мы найдем женихов, если сидим в глуши, а наш владетельный лорд и думать забыл о племянницах, которым давно пора замуж?

– Что это ты заговорила словами Эринны и своей матушки?

– Заметил? – тихо смеется Ксенна и садится в изножье дивана, на котором во весь свой немалый рост вытянулся Дейн: он так вымотался сегодня, что шевелиться не хочется. – А все-таки, милорд брат мой, скажи, почему именно я? Ну в самом деле? Я же никогда не говорила, что хочу попасть в столицу, на королевский бал, и… Я даже не знаю, как там себя вести, и страшно до ужаса, что я тебя подведу! А сестры – они все знают, ну то есть, конечно, они тоже никогда не бывали при дворе, но вести себя умеют лучше, чем я, это точно!

– Именно поэтому я выбрал тебя, – перебивает Дейн и улыбается. – Я, знаешь ли, тоже ни разу еще не был на королевском балу, поэтому мы оба…

– Вот это здорово! – Ксенна вскакивает и хлопает в ладоши, пребывая в полном восторге. – Точно, сестры замучили бы тебя наставлениями, а раз мы оба идем впервые, то оба и будем…

– Дураки дураками, – заканчивает он. – Но тебе это простительно. Я могу, конечно, срочно пригласить учителя манер, но…

– Нет-нет! – прерывает его племянница. – Всему, что необходимо, меня обучили дома, как и тебя. Другое дело, что я была не очень-то прилежной ученицей, думала: где я – и где королевский бал, зачем мне вся эта премудрость?

– Я вообще мало что помню, – сознается Дейн. – Поэтому ты будешь мной руководить. А если мы что-то забудем… Что ж!

– Позориться станем вместе!

– Точно. Вдвоем не так страшно.

– Совсем не страшно, – подтверждает она, наклоняется и целует Дейна в лоб, на мгновение накрыв гривой тяжелых золотых волос.

Он словно в спелую пшеницу падает и улыбается воспоминаниям…


– Знаешь, милорд брат мой, мама всегда твердит, что неприлично так говорить, – скороговоркой произносит Ксенна, отстранившись, – но я все равно скажу: я тебя очень люблю. Очень-очень. Наверно, даже сильнее, чем папу, а это ведь никуда не годится, правда?

– Но за что? – только и может выговорить Дейн.

– Ни за что… – Ксенна ненадолго умолкает, потом добавляет: – Папу я люблю, потому что… потому что он мой папа, как же иначе? Он строгий, но добрый, смелый и сильный, а еще хорошо разбирается в делах, иначе ты не доверил бы ему наши земли, верно? Но ты зато прятал меня в книжном шкафу, когда я не желала идти на урок вышивания, показывал мне удивительные вещи и разрешал читать, что захочется… Но это все равно не «за что». Это просто… потому, что ты есть…

Она отворачивается, шмыгает носом и вдруг говорит:

– Это ужасно несправедливо. О таком даже думать нельзя, а я…

– О чем ты? – теряется Дейн.

«Только не это, Великий Нид! – мысленно умоляет он. – Племянницы не должны влюбляться в дядьев, это ничем хорошим не заканчивается!»

– Мне хочется быть твоей дочерью, а не папиной, – скороговоркой произносит Ксенна и закрывает лицо руками. – Даже мама иногда говорит, что я не в него удалась, не то что Эринна с Рианной, а в прадедушку… Вы же с ним похожи, правда? Все так говорят…

У Дейна камень падает с сердца, с таким грохотом, что, наверно, слышно в Граршаайне.

– Да, похожи. Только ему удалось отделаться от должности в Совете, а мне – нет.

Воцаряется тягостное молчание, и Дейн говорит наконец:

– Если бы ты была моей дочерью, тебе пришлось бы жить здесь постоянно. Бывать при дворе. Позабыть о забавах. И о наших экспериментах тоже – такое дело не пристало леди. Еще всегда нужно опасаться врагов – не знаю, каких именно, но я давно привык бояться собственной тени. Поэтому, Ксенна, оставайся дочерью моего брата: я все равно не смогу любить тебя сильнее, чем теперь. Зато сейчас ты – свободна.

– Разве?.. Ты приказал явиться – я приехала. Если бы отказалась, ты бы настоял?

– Нет. Но огорчился бы, это верно.

– Ну вот! Ты знал, что я не захочу тебя расстраивать, поэтому…

– Хватит! – Дейн резко поднимается. – Ты сейчас договоришься до таких вещей, о которых назавтра не захочешь вспоминать. Я выбрал именно тебя, потому что помню, как ты прибегала ко мне и просила спрятать от той ужасной старухи с пяльцами и мотками ниток, а я заваливал тебя книгами и старался оставить просвет, чтобы ты могла дышать. Помню, как мы удирали ночью на реку ловить раков…

– И я помню, – Ксенна невольно улыбается. – Они ужасно больно щиплются!

– А еще однажды от меня удрал толком не выезженный конь, и мы ловили его до темноты, да так и не поймали, а твоя лошадка не могла снести двоих, пришлось ночевать у ручья и питаться подножным кормом.

– Помню… Жареные улитки вышли ничего себе…

– Я вообще-то рыбу в глине запек!

– Но улитки тоже были!

– Да… Есть что вспомнить, правда? – негромко произносит он.

– Так было, пока ты не уехал. А когда возвращаешься… Тебе уже не до того.

– Сам часто думаю о том, что лучше бы мое место занял твой отец, – усмехается Дейн. – Но это невозможно. Вернее, если я умру, тогда…

– Нет уж! – Ксенна встряхивается, как непокорная лошадь. – Изволь… Изволь жить как можно дольше, милорд брат мой! А остальное… По-моему, я поняла, что ты хотел мне сказать.

«Я сам-то толком не понял», – думает он.

– Ты хочешь показать мне высокий свет, как когда-то показывал разных букашек из придорожной канавы? – спрашивает она. – Под увеличительным стеклом?

– Можно и так сказать, – после паузы отвечает Дейн. – Только будь осторожна – эти твари больно кусаются…





Глава 14




Время за работой течет незаметно, а во дворце полным ходом идут приготовления к празднеству: в этот раз замышляется что-то необыкновенное.

Заседания Совета проходят как обычно, разве что вопросов обсуждается совсем немного. Видимо, действительно серьезные проблемы лорд Кервен предпочитает решать, не вынося их на повестку дня: принц становится все более дотошным, а ему вовсе ни к чему знать кое о каких занятиях владетельных лордов. Во всяком случае, пока – ни к чему, но объяснить ему этого нельзя, проще вовсе ничего не говорить.

Это заговор молчания, и если он будет раскрыт… Дейн не представляет, чем это может обернуться. Наверняка у принца есть свои осведомители, не может не быть, и он собирает сведения. Пока еще не слишком умело, но он научится, он достаточно умен. Лорд Кервен не мог этого не предусмотреть. Скорее всего, его люди скармливают шпионам принца дезинформацию, а может, стараются южане – им-то не занимать хитрости и изворотливости. Но сколько еще это будет длиться? Ответа нет, и неизвестность – хуже всего.

Однажды вечером Дейн получает записку – ее передает совершенно открыто какая-то дворцовая служанка. Подписи нет, бумага тонка и надушена, сиреневые чернила искрятся на свету…

«Мой любезный лорд! – пишет неизвестная дама. – Неужели я больше не увижу вас? Молю о встрече, о жестокосердный! Навестите же меня в моем укромном гнездышке, где мы впервые пригубили вино из одного бокала, и я прощу вашу холодность. Приходите нынче же ночью, когда взойдет Эрен…»