V-Wars. Вампирские войны

– Я вообще не понимаю, на что они жалуются. Правительство создало для них резервации, у них там это блестящее казино.

Артус не хотел говорить о том проклятом казино. Они ездили в Куалу, когда оно впервые открылось, и Артус заплатил восемь долларов за маленький стаканчик виски, и потом сверкающие шумные машины проглотили еще почти двадцать долларов, пока он не схватил Бетти Энн за руку и не уехал обратно в графство Пикетт – два часа на дорогу потратил.

– Замолчи и сделай погромче, – сказал он, глядя на сарай. Никакого движения.

Бетти Энн заворчала, поднимаясь с кресла. К старости она растолстела, и артрит давал о себе знать. Артус не загадывал на будущее, но и умирать был не готов, и, если тот, кто поедает сердца в графстве Пикетт, попытается проникнуть сюда, его ждет двойная порция дроби двенадцатого калибра.

Дикторша-японка говорила низким голосом, произнося слова с легким акцентом. Для японки она говорила довольно хорошо, но уж больно молодо выглядела для того, чтобы лопотать о чем-то серьезном, как сердцееды или кровопийцы, гуляющие на свободе.

«…президент создал комитет советников, чтобы исследовать мутации, которые некоторые называют вспышкой инфекционного заболевания», – сказала она.

Затем пошла запись из торгового центра, где люди, нагруженные товарами, толкались в очереди.

«В некоторых городских районах от таких новостей поднялась паника – люди запасаются батарейками, едой, даже оружием, несмотря на уверения президента, что ситуация под контролем», – прокомментировал запись репортер.

– Да под каким в задницу контролем! – пробормотал Артус. – Фрэнки сказал, что в Шепчущих соснах нашли человека в пикапе без единой капли крови. Не знаю, что делал индеец в сарае, но что-то необычное. И какая уж это болезнь так действует. Как бы там ни было, все это сейчас происходит здесь.

– Думаешь, Билли подхватил ее, и теперь ведет себя как ненормальный? Может, если у него была лихорадка, он начал верить в легенды.

– И мстить за предков? Да ну, что ты.

«По некоторым источникам, тела находят группами, предполагают, что убийцы как-то сгоняют жертв в стадо и держат взаперти. Генетическая мутация способна привести к такому хищническому поведению». Японка еще выдала охапку длинных слов, но Артус уже не слушал – на крыше что-то загремело.

– Ты слышал? – спросила Бетти Энн.

– Тише, – зашипел Артус.

Бетти Энн хоть и закончила школу, но иногда была глупа как пробка.

Японка начала говорить быстрее: «Инфекцию назвали «вампирским вирусом», потому что из возможных мутаций…»

Артус одной рукой схватил дробовик, с трудом пересек комнату, скрипя коленями, выключил телевизор, и в доме воцарилась тишина.

Артус вслушивался в ночную тишину: легкий ветерок качал ветви деревьев, но ему больше ничего не было слышно, кроме стука собственного сердца.

Потом раздался пронзительный вопль, так бывает, когда завывает ветер. Или гигантский ворон разрезает крыльями воздух.

– Думаешь, это он? – прошептала Бетти Энн.

– Ну, ворон-пересмешник – это ворон, верно? – фыркнул он, зная, что рассердился только от страха. – Кроме того, это птица. А птицы умеют летать.

– А по телевизору их называют вампирами…

– Вампиров в жизни не бывает, только в сказках. Это знает любой дурак.

Вампиров может и не бывает, а вот вороны-пересмешники… кто знает?

Над головой гнулась и гремела жестяная крыша.

Артусу не хотелось думать, что Билли Стойкий Олень бродит по крыше, ведь люди с той болезнью не могли отращивать крылья и летать. Но прямо рядом с домом рос огромный дуб. Чокнутый индеец мог вскарабкаться на него, пролезть по ветке и сигануть на дом.

Артус прогнал из головы образ молодого чероки, который сидит на ветке с развевающимися на ветру длинными черными волосами и заглядывает в освещенные окна.

Пока Артус крался к лестнице, Бетти Энн подошла к окну, сжимая в руках вязанье. На крыше что-то стукнуло, металлический скрежет пронзил Артуса до костей.

– На улице кто-то есть, – сообщила Бетти Энн.

Артус застыл с одной ногой на лестнице.

– Это Билли.

– Ты сказал, что Билли на крыше.

– Да, и Билли – единственный из них. Если он на крыше, то больше никого там не может быть. Поэтому замолчи.

– Ты слышал, что говорят по телевизору? Оно распространяется.

– В городах только, где люди все в куче, один на другом.

Она все еще смотрела в окно.

– У сарая Макфолла кто-то ходит.


Артус подумал, что Билли, держась за карниз, вполне пролезет через одно из окон верхнего этажа, прислушался – шаги раздавались над спальней мальчиков, в которой никто не жил с тех пор, как они выросли и уехали. В комнате ничего не было, кроме пустых картонных коробок и одежды в стенном шкафу. Окно наверняка открыто для проветривания от сырости.

Артус собрался подняться наверх, в коридор, и подождать у двери спальни, как вдруг услышал над головой шаги еще одного человека.

– На кукурузном поле появились еще двое, – со странным спокойствием сообщила Бетти Энн, словно смотрела телевизор. – Вороны любят кукурузу, да?

Артус не выносил высокомерие жены, но его отвлекли проклятые индейцы, пытавшиеся проникнуть в дом. Дэниел Бун и его сородичи когда-то поселились в этих краях, потеснив чероки к западу. А Артус тут причем? И он ничего не имел против индейцев, пока они держались на задворках графства. Но не семья Стойкого Оленя.

Билли Стойкий Олень встречался с женщиной из семьи Олдридж. И хотя семье не везло со времен «сухого закона» и самогонки, они были местными белыми, пара достоинств, которые не стоит разбавлять кровью чероки. А двоих братьев индейца даже пригласили учиться в местном колледже.

Индейцы продолжали придерживаться национальных обычаев, по крайней мере во время ежегодных ярмарок, когда Ассоциация истории графства устраивала на пастбище Мелвина Эггерса праздник, как бы возвращая историческое прошлое. Чероки наряжались в шкуры и перья и исполняли танец дождя за десять баксов в час, и Билли Стойкий Олень танцевал вместе с ними.

На празднике рассказывали легенды, тогда Артус и Бетти Энн впервые услышали легенду о вороне-пересмешнике от самой бабушки Стойкого Оленя, такой старой, что казалось, зубы у нее прорезались сразу после сотворения мира. Правда сейчас от зубов ничего не осталось.

Легенда не легенда, но Артуру не нравились люди, гуляющие по его крыше. И что бы там ни делал индеец в сарае, это не значило, что появились другие такие же.

– Они приближаются к дому? – спросил Артус.

Ему уже не хотелось подниматься наверх. Даже с дробовиком – все равно было страшно.

– Один подошел к забору, – сообщила жена. – В его глазах отражается свет фонаря над крыльцом.

В тумбочке наверху лежал пистолет. В прихожей в шкафу висело ружье для охоты на белок, и он раньше показывал Бетти Энн, как целиться и стрелять, хотя у нее и недоставало ловкости для стрельбы. Но все-таки, пока не прояснится, кто там шастает, лишний ствол не помешает.

– Достань ружье из шкафа, – приказал он, поднимаясь на несколько ступеней по лестнице, – Патроны на верхней полке. Помнишь, как заряжать?

– Я ни в кого стрелять не буду, – ответила она.

– Это просто индейцы, – напомнил он.

– Они все ближе.

– А ежели они вампиры, пальнула бы? – спросил он, медленно поднимаясь еще на пару ступенек.

– Ну разве что они захотят напиться моей крови.

– А ворон-пересмешник съест твое сердце – один черт.

Зашевелилась все-таки. Он ее не видел, потому что добрался до верхней ступени, но услышал скрип дверцы шкафа. Вся крыша ходила ходуном под двумя парами ног.

Артус поднялся на площадку и нащупал выключатель. Правительство отключило телефоны, но свет, по крайней мере, не вырубили. Может, и зараза была делом рук правительства?

Но какой в этом смысл? Только если запугать чест-ных налогоплательщиков. Небось, Стойкому Оленю на налоги наплевать.

Дверь в комнату мальчиков была в десяти футах перед ним. Шаги на крыше прекратились, но тут поднялся ветер, дом заскрипел и закряхтел, не давая услышать необычные звуки.

– Дорогая, как ты там? – прошептал он.

– Лучше некуда, – съязвила она.

Тоже самое она говорила ему в их медовый месяц, когда он таких дров наломал, что довел ее до слез.

– Еще кто-нибудь из них подошел?

– Небо черное как смоль, – ответила она. – Если вороны и летают, их все равно не видно.

Артус не разобрал, шутит она или нет. Кажется, она не боится так, как он. Но она-то не видела в сарае Билли с безумной улыбкой, словно он упивался вкусом человеческой крови. А его глаза с красным блеском при свете фонаря…

«Черт бы побрал этого Билли и все его проклятое племя сердцеедов. Я ему приготовил «трубку мира» двенадцатого калибра». Сердце Артуса гулко билось, пока он крался по коридору, стараясь не вспоминать, что по телевизору говорила про вампиров та японка.

Если Билли – вампир, может, нужны серебряные пули и осиновые колья, или еще что-нибудь?

Но Артус в вампиров не верил. Здесь, в Южных Аппалачах, есть только две причины для беспокойства – вороны-пересмешники и правительство.

Дверь была перед ним. Не заперта. Протяни руку и поверни ручку – только и всего. Но он не мог себя заставить.

Он снова слышал шаги, но даже сквозь шум ветра в деревьях разобрал, что шагали не по железу, а по деревянному полу.

Дверь затряслась.

Должно быть сквозняк. Окно, наверное, открыто.

Дверная ручка повернулась, и дом, казалось задрожал от осеннего ветра.

Артус даже повернуться не мог, не то, что бежать – его ноги словно превратились в узловатые столбы из акации и завязли в каменистой почве. Дробовик в руках будто налился свинцом, в горле пересохло, грудь сдавило. Сердце бешено колотилось о торчащие ребра как птица в клетке.