Вечная ночь

– Ольга Юрьевна, ну сколько можно? Вас все ждут!

– Да, уже иду! Извините. Дима, я жутко по тебе соскучилась. – Последнюю фразу она даже не прошептала, а выдохнула в трубку, так тихо, что он не был уверен, не ослышался ли.

Частые гудки. Соловьев убрал телефон, на ватных ногах поплелся к машине. По-хорошему, надо было сию минуту ехать в контору, докладывать обо всем начальству, писать объяснительную записку. Формально он ничего не нарушил. Он имел право вызвать Зацепу на допрос в качестве свидетеля. Но если бы Зацепа и явился по повестке, то непременно притащил бы с собой адвоката, а при адвокате фиг бы он сознался. И вообще, это был не допрос. Беседа. Никто не виноват, что в результате этой беседы у Зацепы случился инсульт. К тому же до встречи с Соловьевым Николай Николаевич встречался еще с кем-то. Этот кто-то, скорее всего, и вручил ему конверт.

Дима сел в машину, осторожно, стараясь не стереть чужие отпечатки, вытащил фотографии. Вот это, пожалуй, самое интересное.

Снимал профессионал, в морге, еще до вскрытия. Фотографии отличного качества, отпечатаны непосредственно с негативов. Либо кто-то взял негативы из сейфа технического отдела, либо просто прислал своего фотографа в секционный зал. Да, скорее всего, так.

«Зачем? – думал Соловьев. – В любом случае получить фотографии было совсем не просто. Ради чего столько хлопот? Напугать Зацепу? Может быть, его действительно шантажировали? Но в таком случае было бы логичней использовать совсем другие снимки, сделанные скрытой камерой, запечатлевшие его с живой Женей. Впрочем, возможно, это уже было. Теперь кто-то решил показать бедняге, насколько серьезно он вляпался? Запросто может стать подозреваемым в убийстве?»

Морг охраняется кое-как. Дай охраннику рублей двести, входи и снимай все, что хочешь.

Соловьев еще раз осмотрел конверт. Отличная дорогая бумага, плотная, тяжелая, слегка голубоватая. Никаких надписей, штампов, эмблем. Чисто.

Только не это. Я не могу. Он страшный человек.

Последние слова Зацепы. Значит, все-таки шантаж? Кто-то ведет свое, параллельное расследование? Или Зацепа сам обратился за помощью? Почему нет? Мог нанять кого-то, чтобы нашли этого Марка, прощупали его, выяснили, насколько он опасен для Зацепы.

Да, скорее всего, именно так Николай Николаевич и поступил.

У Оли больной с потерей автобиографической памяти. Цитирует порнографа Молоха. Не обязательно, что это он, собственной персоной, может, просто псих, помешанный на детском порно?

Его сняли с колеса обозрения. «Ему сели на хвост, и он спрятался». Наверное, Оля права. Но если бы за порнографом следила милиция, Соловьев узнал бы об этом.

Убийца был клиентом порнографа, связался с ним, купил Женю. Марк Молох – одиночка, у него нет помощников и посредников, именно поэтому его так сложно поймать. Значит, вероятность того, что эти двое встречались, очень велика.

Молох встречался с Молохом. Порнограф и убийца. Тезки.

«Убийца – тень порнографа. Никто не может перепрыгнуть через собственную тень. А вдруг они правда встречались?»

От этой мысли у Димы пересохло во рту.

«Нет. Невозможно. Даже если встречались, Молох-убийца наверняка изменил внешность».

Заверещал телефон.

– Родецкий Борис Александрович – учитель Жени. Классный руководитель. Преподает литературу и русский, – услышал Соловьев голос Антона.

– Отлично. Молодец. И что из этого?

– Женя встречалась с ним в воскресенье, около десяти вечера.

– Где?

– Очень странно. В сквере, неподалеку от дома.

– Откуда информация?

– От Куваева.

– Да, действительно, странно. Ну а что сам Куваев?

– Глухо. Они были в клубе с Женей, потом он подвез ее на такси к скверу, отправился домой и до утра никуда из квартиры не выходил. Алиби, несколько свидетелей. Но повестку я ему все равно вручил. Мне кажется, из него можно еще что-то вытянуть. Он редкостная мразь. Представляете, ему вообще по фигу, что девочку убили. Главное – он ни при чем.

– Ладно, это мы потом обсудим. Выясни, есть ли у учителя машина.

– Уже выяснил. «Жигули», шестая модель. Водительский стаж тридцать лет.





Глава двадцать седьмая




– Ты все сделал правильно, малыш, – тихо повторял знакомый голос, – как тогда, со слепыми, так и сейчас, ты придумал отличную комбинацию, ты сумел использовать гоминида для своей святой цели. Очень скоро следствие выйдет на него. Ему будет сложно доказать, что он ни при чем. Алиби нет. Улики, которые найдут при обыске, весьма весомы. Ты хороший мальчик. Но этого мало, мало. Время уходит, ты должен действовать. Женщина-оборотень. Вот кто главный твой враг сейчас. Она стоит на твоем пути. Восемнадцать месяцев твоего бездействия связаны именно с ней. Она почти разгадала твою тайну. Она не остановится на этом. Если не убьешь ее, умрешь.

Следовало выкроить пару часов из первой половины дня, чтобы отдышаться, отдохнуть от толстой душной шкуры гоминида и опять стать Странником, провести рекогносцировку, изучить место действия. Это вполне рутинная операция.

Возле дома оборотня Странник уже бывал, знал устройство дворов. Отправляясь туда, надо было поменять внешность, причем таким образом, чтобы потом, прямо в машине, быстро вернуть свой обычный облик сытого, вальяжного, лояльного самца гоминида.


Кожа под носом, на щеках, на подбородке все еще была слегка раздражена, поэтому он решил обойтись без накладных усов и бороды. Очки с затемненными стеклами в пасмурную погоду сами по себе могли привлечь внимание. Чтобы замаскировать глаза, Странник нарисовал коричневые тени, тяжелые старческие мешки и наклеил брови, черные, лохматые. Лицо покрыл темным гримом, губы высветлил, сделал совсем тонкими, синеватыми. На голову натянул парик, седые жидкие космы до плеч, а сверху старую трикотажную шапочку. Спортивные штаны с вытянутыми коленями он надел поверх брюк. Пятнистая камуфляжная куртка на три размера больше скрывала дорогой пиджак. Шею и подбородок он замотал серым штапельным платком.

Оглядел себя в зеркале. Сгорбился, вжал голову в плечи, подогнул колени. Получилось все очень натурально, узнать его было невозможно. В пакет он положил флакон с жидкостью для снятия грима, упаковку ватных шариков, зеркало.

Странник повременил немного, прежде чем подойти к своей машине, огляделся, чтобы никого вокруг не было. Мало ли, вдруг кто-нибудь заметит, как в приличный дорогой автомобиль садится неприличный алкаш? Подумают, что он собирается угнать машину и вызовут милицию?

Но никто не заметил и ничего не подумал.

Он ехал очень аккуратно, стараясь не нарушать. Через двадцать минут благополучно припарковался в трех кварталах от двора, где жила женщина-оборотень.

Подготовка, фаза сталкинга, включает выбор жертвы, слежку, тщательную разработку плана. Это очень увлекательно. Это завораживает и бодрит, придает жизни четкость, определенность.

Осматривая двор, вернее цепочку проходняков, он тут же наметил сразу несколько возможных вариантов действия. Щель между домами, которая накануне ночью была для него ловушкой, теперь может стать отличным наблюдательным пунктом. Можно спрятаться там, надеть очки ночного видения, дождаться, когда оборотень пойдет по двору к подъезду, и напасть. Он знал, что она возвращается домой иногда за полночь.

Но тут есть риск. Ему еще не приходилось убивать взрослых гоминидов. Генерал, который переплыл озеро ночью, не в счет. Он оказался слабей ребенка. Во-первых, был пьян, во-вторых, умер сам. Женщина-оборотень не пьет спиртного и вряд ли умрет сама. Она будет сопротивляться. К тому же Странник никогда не действовал там, где могут появиться случайные свидетели.

Другой вариант – подъезд. Ничего не стоит узнать код домофона. Ждать можно между этажами, у окна. Оттуда отлично просматривается двор, видно, кто идет. Но убить надо мгновенно, чтобы не успела крикнуть.

Внезапное, молниеносное нападение и убийство, допустим, ножом в сердце.

Между тем у оборотня колоссальная внутренняя энергия. Чтобы получить полноценную порцию биоплазмида, нужен близкий эмоциональный контакт, переход от доверия к удивлению, от удивления к ужасу. Жертва должна осознать, что находится в полной власти Странника, почувствовать собственную ничтожность и его всемогущество. Тогда открываются невидимые клапаны, биоплазмид начинает выходить, жертва быстро теряет силы. Рушатся стены темницы, ангел разворачивает крылья.

Потом агония, близкий физический контакт. Надо видеть лицо, глаза, поймать последний выдох. Мощный выброс биоплазмида. Ангел вырывается на свободу, летит домой, в небо.

Странник присел на разломанную скамейку во дворе, возле дома оборотня, закурил. Автоматически отметил про себя, что сигареты и зажигалка не соответствуют камуфляжу. Впрочем, ошибка простительная. Дешевые он курить не мог, к тому же никого рядом не было. Никого, кроме двух маленьких детей.

Мальчика он, конечно, узнал. Тот самый Петюня. Девочка Людка. Одетые кое-как, в рваных растоптанных ботинках, они крутились на косой дворовой карусели. Деревянный круг с железными поручнями качался и скрипел. Сквозь приглушенный гул проспекта Странник различил голоса. Дети пели, картаво повторяли слова знакомой песенки:

Темный кинозай и пузыйки попкойна,

циваваться в губы так пикойно…





Знак был настолько очевидным, что Странника зазнобило, а потом обдало жаром.

С этой песенки начался для него новый этап. Он увидел клип по телевизору, и девочка в клипе вызвала у него сердечный спазм. Ангел бился и кричал в ней так, что дрожало стекло телеэкрана. Ангел обращался к Страннику с жалобной мольбой: «Спаси меня! Я погибаю!»

Странник стал думать, как ее найти. И вдруг нашел в паутине. Там она выглядела иначе, но он, конечно, узнал ее.

Она продавалась, и он ее купил.

Теперь – эти двое маленьких детей. Подобраться к ним сложнее, но он придумает что-нибудь. Два ангела отчаянно зовут на помощь, напевая тот же пошлый шлягер.

Итак, сначала оборотень. Потом дети. Существует четкий стратегический план. Остается продумать детали, тактическую схему действий.



В кармане зазвонил мобильный. Странник автоматически отметил еще одну свою ошибку. Аппарат следовало выключить и оставить в машине. Мобильник, как и дорогие сигареты, ломает образ нищего алкаша. Но никого, кроме детей, рядом не было, и он решился ответить.

Голос, прозвучавший в трубке, заставил его мгновенно вернуться в реальность, обрасти скорлупой, толстой непробиваемой шкурой гоминида. Через пять минут он сидел в машине, стягивал безобразные трикотажные штаны, переобувался, стирал грим.

Он был спокоен и доволен собой. Теперь он знал, где, когда и как убьет оборотня.





* * *


Ика где-то уже видела пожилого седовласого красавца плейбоя, который вошел в квартиру вместе с носатой крашеной блондинкой. Или он просто был ужасно похож на какого-то голливудского актера.

Вова тут же вскочил и вытянулся по стойке смирно. Красавец улыбнулся Ике и весело подмигнул:

– Привет.

– Да пошел ты! – ответила Ика.

– Фу, как грубо, – поморщился красавец, оглядел комнату, уселся в кресло, – меня зовут Матвей Александрович. Можно просто дядя Мотя. А ты, как я понимаю, Ика. Слушай, ты не могла бы пересесть поближе, мне так неудобно с тобой разговаривать.

Ика сидела на полу, между компьютерным столом и кроватью. После того как дебильный Вова пригрозил ей пистолетом, она взяла охапку глянцевых журналов и уселась туда, в свой любимый угол. Она не стала звонить в милицию. Просто сидела, листала журналы, смотрела картинки, читала все подряд, даже рекламу.