Венец безбрачия белого кролика

Я уточнил:

– Екатерина. Жена по паспорту. Она отправилась на пробы для съемок в сериале.

Арти зажала рот рукой.

– Такого просто не может быть. Там же находился и Филипп. Не знаю, что теперь делать? У Фила никаких родственников, кроме отца, нет. А тот никогда не вернется в Москву.

Думаю, понятно, что погребением Попова и Екатерины занимался я.

На следующий день после похорон я предложил Артемоне расписаться, она ответила:

– Разумно подождать некоторое время. Сейчас идет следствие. У тебя погибла жена, у меня – муж. Если мы распишемся, полицейские могут подумать, что мы катастрофу подстроили.

– Бред, – воскликнул я.

– Конечно, – согласилась Арти, – но начнется проверка, нас затаскают по допросам. Лучше пересидеть на берегу, пока найдут виновников крушения, и потом спокойно соединить наши судьбы. И еще денежный вопрос. Я – официальная наследница Филиппа, у него никого, кроме отца, нет. А тот где-то на краю света, он в розыске, в Москве не появится. Сколько денег было у Попова, я даже представить не могу. Но они теперь мои. Все, что он имел, я вложу в твой бизнес.

Семен Сергеевич снова отпил из фужера.

– Понимаете, какой она человек? Через год мы сыграли свадьбу. Всем знакомым мой секретарь «по секрету» нашептал, что новобрачных сблизило горе. Они впервые встретились в аэропорту, куда приехали, услышав о гибели супругов в авиакатастрофе. Помощник понятия не имел о правде, я ему объяснил:

– Люди любопытны, бесцеремонны. Хлебнут за столом «горячительного», станут приставать: «Расскажите, как ваши отношения начались». А у нас с женой нет желания вспоминать о горе в радостный день. Поэтому предупреди гостей, объясни им про самолет, намекни: молодым не надо некоторые вопросы задавать.

Вот такая у нас с Арти история.





Глава 37




На следующий день вечером я прибыл в загородный особняк маменьки и направился в маленький дом, который специально построили для приема гостей неподалеку от основного особняка. Костюм африканского вождя, черный комбинезон, закрывал полностью мое тело и лицо, кроме губ с глазами. Я надеялся, что ни одному дорожному полицейскому не придет в голову проверить у меня права. Мне же тогда придется снимать черную «кожу». Но поездка прошла без приключений. Красную помаду и боевой раскрас я нанес дома и надеялся, что макияж не «поплыл».

Дверь в дом приемов была открыта, из глубины помещения доносился гул голосов. Я вошел в просторный зал.

– О-о-о! – обрадовалась Николетта. – Какой красавец! Африканский вождь! Есть ли у вас имя? Может, Мумбо-Бумбо? Роскошный костюм! Прекрасный. А грим! Вас совершенно не узнать, браво, браво! Так как величать императора?

– Вот про имя я не подумал, – признался я, – Мумбо-Бумбо – прекрасный вариант.

Глаза маменьки округлились.

– Вава, – еле слышно прошипела она.

– Да, – тоже тихо ответил я.

– Ты мой вечный позор! – продолжила Николетта шипением змеи. – В прошлый раз вырядился магнитофоном…

– Телевизором, – невесть зачем уточнил я.

– Не важно! – фыркнула маменька. – А сейчас? В черных колготках и юбке из соломы! Я тебе велела нарядиться восточным принцем!

Я взял подол юбки двумя руками и встряхнул его. Николетта чихнула.

– Прекрати! Пыль во все стороны летит! Гадость! Сам собрал это гнилье? На каком огороде?

– На поле уж тогда, – опять сделал я глупое замечание.

– Костюм твой – катастрофа! – возмутилась маменька.

– Но ты его похвалила сначала!

– Просто из вежливости! Как увидела ЭТО, мигом подумала: что за идиот в несусветном наряде, – взвизгнула Николетта и тут же опять понизила голос. – Не вздумай кому-либо сказать, что ты Вава! Не позорь меня! О-о-о! Какой костюм! Восторг! Прямо прелесть! Чудо!

Николетта, забыв про меня, кинулась к входу. Я обернулся и не смог сдержать смешок. В зал вошел еще один представитель африканского племени. Получив от хозяйки шабаша три стога комплиментов, «коллега» приблизился ко мне.

– Иван Павлович?

– Олег Ефимович? – ответил я.

Мы рассмеялись.


– Солома «кусается», – посетовал Котин и почесал ногу.

– Я тоже испытываю неприятные ощущения, – согласился я, скребя ногтями верхнюю часть бедра, – хотя мне обещали, что дискомфорта не будет.

– Может, это аллергия на пыль? – предположил Олег.

– Или на ткань комбинезона, – добавил я, – но деваться некуда.

– Только не оглядывайтесь, – сказал вдруг сосед, – неподалеку от вас маячит восточная принцесса третьей молодости. Ее светлый лик прикрыт полупрозрачной вуалью, но я узнал даму. Это Нина Никитина, Ирэн лелеет надежду, что мы с ней поженимся. У женщины горы денег, отец ей все оставил. Но я не горю желанием заполучить сию нимфу. И! Судя по тому, что на ней костюмчик прелестницы, да еще она что-то жарко обсуждает с хозяйкой вечера…

Я зашел за спину Олега и, громко сказав:

– Нет, нет, молния застегнута, – посмотрел на тех, о ком говорил Котин.

На беду я именно в эту секунду сделал вдох, выдох застрял в легких. «Принцесса» тянула минимум килограммов на сто. Полупрозрачные шаровары, сквозь которые просвечивали колонноподобные ноги, держались на поясе чуть пониже большого обнаженного живота. Верхнюю часть тела прикрывала крохотная размахайка, она, как и брюки, не скрывала «красоты» форм. Множество браслетов, ожерелий и колец довершали картину.

– Импланты, – шепнул Олег.

Я встряхнулся как собака, которая, отменно вымокнув, прибежала в дом.

– Простите, не понял?

– У красы ненаглядной силиконовый бюст, – пояснил Котин, – настоящая грудь пятого размера никогда не станет столь задорно торчать. Закон земного тяготения отменить невозможно. Эх, жаль личико трудно рассмотреть, оно скрыто полупрозрачной тряпкой. Но там все по полной программе: подтяжка и прочее.

– Вава! – крикнула Николетта. – Иди сюда!

Ну это вполне в духе маменьки. Сначала велеть мне никому не говорить, что я сын хозяйки бала, а потом заорать во всеуслышание: «Вава!» Я сделал вид, что не слышу вопля, и сказал Олегу:

– Мой костюм разрушил планы Николетты, но она не намерена сдаваться. Сейчас придется танцевать с восточной принцессой, которая совершенно не в моем вкусе. Прикинусь глухим, авось, это поможет.

– Не надейтесь, – тихо сказал Котин.

– Африканский царь, – гневно заголосила маменька, – я вас зову.

Потом она спохватилась и засюсюкала:

– Душенька, вождь, приблизьтесь ко мне.

– Стойте на месте, – велел Котин и поспешил на зов.

Я, чувствуя себя полным трусом, остался на месте. Маменька начала что-то говорить Котину, Олег взял толстушку под локоток и пошел с ней к накрытым столам. Я, безостановочно почесывая ноги, последовал за ними. Надо заметить, что Котин тоже постоянно скреб верхнюю часть своих ног. Солома немилосердно «кусалась». Я стал бродить по залу, собирая комплименты гостей.

Примерно через час Олег нашел меня.

– Как ваш роман с принцессой? – не удержался я.

– Она, плотно поев, задремала на диване в комнате отдыха, – пояснил Котин. – Надеюсь, Морфей цепко схватил ее в свои объятия и не выпустит до завершения вечеринки. О! Коньяк!

Котин поманил официантку, та мигом подлетела к нам.

– О нет! Она очнулась! – воскликнул сосед, взяв с подноса два бокала.

Я обернулся, поискал глазами полную фигуру, увидел кого-то весьма корпулентного, разряженного в шелка, бархат, парчу и рассмеялся.

– У страха глаза велики.

Потом я снова посмотрел на Олега.

– И, судя по ботинкам, это мужчина.

Котин улыбнулся и взял с подоконника, около которого мы стояли, два фужера.

– Уже попробовал ранее этот коньяк. Недурственно. Давайте скрасим себе сие мероприятие. Пара глотков меня расслабит. Какой бокал выбираете?

Поскольку правый бокал оказался ближе ко мне, я взял его, отпил самую малость и констатировал:

– Весьма приятен. Но до вашего, которым мы угощались, этому далеко.

– Предлагаю считать его лучшим из худшего, – заметил Олег. – А вон и Ирэн. Пойду к матушке, иначе не избежать потом репрессий.

Котин направился в гущу людей. Я же продолжил дефилировать по залу, держа в руке бокал, из которого отхлебнул еще пару раз. Минут через десять мне надоело бесцельное фланирование, я нашел свободный диван, сел на него, поставил бокал на столик и закрыл глаза. Сегодня карнавал проходит удачно, никто ко мне не пристает.