Венец безбрачия белого кролика

Я вступил в разговор:

– А вот вдова Филиппа солгала, когда говорила, что купюры, которые получала от мужа, пахли сыростью. В кабинете сына мошенника был сейф, Арти знала код! Это она пыталась внушить нам, что у Попова тайник в каком-то подвале. Она, дескать, понятия не имела, где казна хранится. Ан нет!

Семен молчал.

– Теперь о Софье, – заговорил Борис. – Мы опросили коллег пилота, все как один говорили: Задирайкина обожала мужа, он отвечал ей взаимностью. В их отношениях была лишь одна тень. Соня не могла забеременеть естественным путем. В конце концов пара решилась на ЭКО, это дорогое удовольствие. Максим взял кредит в банке. То, что супруга ждет малыша, он так и не узнал. Спустя некоторое время после аварии Софья тоже покупает квартиру. Где она взяла такую сумму? Варвара?

Крапивина сгорбилась в кресле.

– Вы жили когда-нибудь в бараке? В клетушках, которые разделили бумажными стенами. Сосед чихнет, из десяти конурок ему «Будь здоров» кричат. А у нас с Генкой каморка была за неработающим сортиром, она последней по коридору располагалась. На этаже было три туалета. В том, что около нас, бачок раскокали, унитаз никак заменить не могли, денег не находили, дверь просто заколотили. Иногда по ночам я слышала сквозь сон, как там кто-то возится, но думала: это глюки. Зачем идти в уборную, где бачка нет? И дверь досками забита! А за нашей комнатой наружная стена. Мы могли делать, что хотим, соседи не слышат, потому что за закрытым тубзиком находится общая прачечная, две старые стиральные машины в чулане. Они так шумели! Атас. За постирочной кухня. В ней вечный скандал. Я Генке термос, который он в полет взял, поздно вечером отдала, уже за полночь. Он до этого футбол по телику глядел, видеть-слышать меня не желал, потом заснул, а я Артемоне позвонила, сообщила:

– Я все сделала. Емкость у него, крышку он не откроет. Где мои миллионы?

Она ответила:

– Спокойно. Просто подожди.

Я занервничала.

– Хочу свои лимоны на квартиру сейчас получить.

Артемона пообещала дать их через неделю. Когда самолет шлепнулся, я мигом поняла: что-то с тем термосом не так! Начала Артемоне звонить. Она трубку не берет! Дней десять не отвечала. Я весь автоответчик ей забила. «Где ты?», «Жду звонка». Сначала вежливо говорила. Потом высказалась от души. Типа, если сегодня бабок не наберешь, завтра пойду к тем, кто аварией занимается, расскажу им про термос.

После полуночи телефон затрещал. Артемона звонила.

– Не истери. Все идет по плану.

Я давай спрашивать:

– Как моя квартира, машина? Если обманешь, мало тебе не покажется.

Она заверила, что я все получу, но чуть позднее. Сейчас опасно. Комиссия работает. Слова нужные нашла, жизнью поклялась: «Не вру!» Ладно, я спать легла. Только глаза закрыла, в дверь скребутся. Задирайкина! Она все время сопли по Максиму лила, кричала: «Только сейчас узнала, что беременна. Как нам с ребеночком жить без отца?» Ее весь барак утешал. И чем дуру больше жалели, тем она сильнее заходилась.

Я дверь открыла, сказала:

– Если приперлась мне истерики закатывать, проваливай. Я тоже вдова, но веду себя пристойно.

Сонька без разрешения в комнату вперлась, в руке пустая пятилитровая пластиковая бутылка из-под воды. Не визжит, слезы не капают. Дверь закрыла и говорит:

– Знаю все!

Я припухла прямо.

– Ты о чем?

И она как выдаст:

– Про термос и самолетик. Про то, что контейнер открывать нельзя. Ты подстроила крушение. За квартиру!

Варвара прижала руки к груди.

– Ну ваще! У меня ноги в коленях подогнулись. Я молчу.

Она в кресло села и говорит:

– Слушай меня внимательно. Вы с Артемоной убили моего мужа. Ты за это квартиру получишь. Мне тоже нужны апартаменты. Дай номер той бабы. Если откажешься, сама его найду. Имя у нее суперское. Второго такого нет.

Я от страха спросила:

– Да как ты все узнала?

Задирайкина захихикала, на стену пальцем показала:

– Туалет! Там слышно, даже как ты дышишь!

Я сказала:

– Он не работает! Бачка нет. Дверь давно заколочена.

Сонька давай ржать как больная кобыла. Меня передразнила:

– Бачка нет! Ха. Не люблю в грязный сральник ходить. Макс давно дверь аккуратно открыл, гвозди на досках вынимаются. Кажется – забито, а и не занято. Замок мой муж врезал. Днем на работе сортиром пользуемся, а ночью сюда ходила. Вместо бачка, во!

И пятилитровой бутылкой трясет. Мне аж в мозг жар ударил. Вот кого по ночам я слышу порой! Не глюки это, не крысы! Сонька-гадина. А я, думая, что никого рядом нет, с Артемонкой откровенно говорила.


Варвара замолчала.





Глава 45




– Дали ей номер моей жены? – уточнил Семен.

– Ага, – пропищала Крапивина.

– Знаете, как далее дела закрутились? – спросил владелец похоронного бизнеса.

Вдова пилота сложила руки на коленях.

– Арти вымогательнице денег на квартиру отсчитала. Оплатила ей ведение беременности. Но у Соньки младенец умер. Что-то не так пошло. Она на год в психушку попала, вышла, стала мне и Артемоне звонить, одинаковый текст орала:

– Вы твари! Убили моего ребеночка!

Я сначала пыталась с ней как с нормальной говорить.

– Соня, включи мозг. Какой смысл нам тебя ребенка лишать? Зачем нам это?

Но Задирайкина будто не слышала, рыдала, одно и то же повторяла:

– Убили младенца! Вы моего ребеночка задушили.

И раз! Пропала. Артемона потом объяснила, что Соньку опять в психушку заперли. Больше она меня не тиранила. А вот Арти Задирайкина через пару лет звонить начала, требовала:

– Плати деньги за смерть Макса! Много надо. Мой ребенок жив, он сейчас в интернате живет! Его не отдают, потому что вы с Варькой меня в дурку отправили!

Крапивина повертела пальцем у виска.

– Ваще ку-ку! Да? А потом Арти с катушек съехала! У нас договор был: она мне ежемесячно деньжата перечисляет. Для нее это копеечная сумма. Сначала она нормально платила. А не так давно заистерила, набрехала: денег нет. Заорала: «Надоели вы мне с Задирайкиной! Шантажистки. Соньке только что сказала! И тебе говорю. Больше ни ты, ни она ни копейки не получите! И все! Не смей мне звонить и на свидание вызывать. Хотя пожалуйста, я номер поменяю». И ушла…!..! Оставила меня без копейки. Артемонка и Соньке то же заявила. А та, как все психи, злобная! Вот и решила отомстить, кислотой ее облить! А потом с собой покончила. Идиотка! Ну, как мой аукцион, кто дает больше? Глаголев или Подушкин?

Семен встал.

– Я перебью ставку детектива. Сейчас принесу деньги. Они в сейфе. Иван Павлович, пойдемте со мной.

Мы вышли в коридор.

– Неприятная история, – тихо сказал Семен.

– Страшная, – согласился я, – ваша жена виновница гибели пассажиров. И пилотов. И стюардесс.

Хозяин открыл дверь.

– Заходите. Тут малый кабинет. Садитесь в кресло. Иван Павлович, вы один раз спасли Арти.

Я опустился на кожаное сиденье.

– И опять поступил бы так же, окажись в подобной ситуации. Артемона совершила ужасный поступок. Она заслужила наказание. Но не кончину от кислоты.

– У вас нет улик, – спокойно произнес хозяин.

Я молчал.

– Одни догадки, размышления, психологические этюды, – продолжал владелец похоронного бизнеса, – вас на смех поднимут.

– Есть свидетели, – возразил я.

Глаголев усмехнулся.

– В вашем голосе мало уверенности. И где они, те, кто все видел? Слышал? Задирайкина? Она мертва. А если б осталась жива, словам безумной веры нет. Кто у вас еще в запасе? Варвара? Иван Павлович! Вы же не наивная девочка. Крапивина все рассказала исключительно ради денег. Ума, интеллигентности у Варвары нет. Есть деревенская хитрость. И тупой расчет. Заплачу бабе за «аукцион», потом объясню: если кому-нибудь про историю с термосом вякнет, то…

Семен сделал глубокий вдох.

– То последствия ей определенно не понравятся. Вдова пилота – сообщница Арти. Ее посадят, отнимут жилье, которое куплено ценой крови ни в чем не повинных людей.

– Плохо знаю закон в отношении квартир, – начал я, – но…