Верь мне
Часть 48 из 74 Информация о книге
Лечение одно: увеличенные дозировки тех же лекарств. Медленно, медленно, то ли из-за тяжелых медикаментов, то ли просто по прошествии времени мое волнение утихает. Я больше не вскакиваю от неожиданности при каждом шорохе и не просыпаюсь с рвотой во рту, вызванной паникой. Поток разрозненных образов в моей голове замедляется до струйки. Кручение пленки замедляется, а затем и вовсе останавливается. Лишь изредка я вижу себя в роли исполнителя, шагающего по кинокартине своей жизни. Боль в сердце, боль из-за Патрика Фоглера, требует больше времени, чтобы справиться с ней. Теперь я понимаю, как глупо было позволить себе влюбиться в него. Второй раз в жизни я влюбилась и во второй раз полюбила опять лишь образ. Только это не означает, что мои чувства нереальные. Это моя драгоценная тайна, та часть меня, в которой я не признаюсь Бэннеру или его коллегам. Я боюсь, что, если расскажу им, они найдут способ все «подправить». Это последнее, за что я должна держаться. Единственная часть Патрика, которая у меня осталась. Что касается Фрэнка и Кэтрин, то я не испытываю к ним ненависти. Я ничего к ним не чувствую. Даже когда я думала, что она на моей стороне, я знала – для Кэтрин я не более чем шахматная фигура в ее партии. Я всегда ее недолюбливала и не доверяла ей и теперь понимаю, что интуиция меня не обманывала. Протяжность дней хромых сравнять ни с чем нельзя нам, Когда под грузом лет со снеговым бураном Хандра, – угрюмого нелюбопытства плод, — Размеры страшные бессмертья обретет![17] Поначалу я с опаской жду, когда приедут полицейские или иммиграционная служба и разберутся со мной. Однако проходят недели, и я сталкиваюсь с другой возможностью: система просто выбросила меня и забыла. Пока доктор Бэннер не решит, что я вылечилась, нет причин, почему кто-то должен меня выгнать. Часть третья 52 – Думаю, мне уже лучше, – неуверенно говорю я. – Правда, я чувствую себя прекрасно. Взгляд доктора Бэннера почти жалостлив: – К сожалению, одним из признаков расстройств личности кластера Б является тот факт, что больной имеет искаженный образ себя. Часто пациенты ошибочно ценят в себе именно те качества, которые причиняют страдания другим и подрывают их отношения. Я хмурюсь: – Вы хотите сказать – мне не станет лучше, пока я не заболею? Это немного напоминает Кена Кизи, «Пролетая над гнездом кукушки», верно? – Я говорю, что ваши собственные суждения о том, насколько вы хорошо себя чувствуете, могут оказаться так же ненадежны, как мои или моих коллег. – А как же доктор Лэтэм? Что она говорит? – Я не смог разыскать вашего доктора Лэтэм, Клэр. Интонация, с которой доктор произносит слово вашего, заставляет меня пристально посмотреть на него. – Думаете, я ее выдумала? – Я этого не говорил, – возражает доктор Бэннер. – В любом случае факты указывают… – Одним словом – не важно. Я знаю. Доктор Лэтэм – психиатр, и она провела все эти тесты на мне. Это данные, которые вы должны иметь. – Если они и существуют, – осторожно отвечает Бэннер, – то, безусловно, будут нам полезны. Только вот я могу заверить вас: Кэтрин Лэтэм однозначно не зарегистрирована в американском Совете судебной психологии. Я проверил. – Я могла бы привести вас в ее офис. – Это не представляется возможным, Клэр. – Почему нет? Займет всего пару часов. Тогда вы точно мне поверите, – говорю я в отчаянии. Мне кажется, Бэннеру я интересна. Единственный пациент, с которым он может нормально поговорить, и я заметила, что мне отводится гораздо больше времени на консультации по сравнению со всеми этими наркоманами. – Может, я даже поверю себе. Вместо того, чтобы переживать, не было ли все это дерьмо только в моей голове. К своему стыду, я начинаю плакать. Бэннер наблюдает за мной несколько секунд. – Ладно, – соглашается он наконец. – Если вы действительно считаете, что это поможет, Клэр, то я организую транспорт. На следующий день мы едем в микроавтобусе, принадлежащем центру: доктор Бэннер, я и мускулистый санитар Антон, который, очевидно, здесь на случай моего побега. Когда мы добираемся до Юнион-Сити, я начинаю паниковать, потому что никак не могу найти нужный квартал. – Он где-то здесь, – говорю я и ерзаю в микроавтобусе. – Я в этом уверена! Доктор Бэннер записывает все, что я говорю, поэтому через некоторое время я заставляю себя замолчать и, чтобы не размахивать руками, подкладываю их под бедра. Затем мы поворачиваем за угол, и, к моему облегчению, вот он – знакомый ряд полупустых парковок и уродливых малоэтажных промышленных зданий. – Здесь! – восклицаю я, указывая вперед. – Видите, я же говорила. Подъезжайте. Мы выходим. Здание выглядит наполовину заброшенным. – Не волнуйтесь. Оно так всегда выглядело, – успокаиваю я Бэннера и Антона. Я подхожу к входным дверям и пытаюсь открыть. Они не поддаются. Я заглядываю внутрь. В приемной никого нет. Просто табличка с надписью, что эти свободные помещения патрулируются охранной компанией с собаками. И значок риелтора. – Здесь никого нет, Клэр, – произносит доктор, констатируя очевидное. – Подождите, – говорю я в отчаянии. – Давайте я покажу вам квартиру. Ту, которую они снимали. Это за рекой. Еще до того, как мы туда добрались, я уже догадываюсь, что мы там найдем. Дверь открывает женщина. С южноафриканским акцентом говорит, что арендовала квартиру на сайте Airbnb. У нее отличные отзывы. То же самое с квартирой внизу, где жил Фрэнк Дурбан. Доктор Бэннер старается не встречаться со мной взглядом, но я замечаю, что Антон стоит очень близко. – Можно воспользоваться вашим телефоном? – в отчаянии спрашиваю я доктора. – Кому вы хотите позвонить, Клэр? – Фрэнку. Детективу Дурбану. Он сможет сказать вам, где сейчас находится доктор Лэтэм. Бэннер колеблется. – Я попробую поговорить с ним, а потом нам действительно пора возвращаться. Доктор достает телефон и набирает номер. Он просит соединить с нью-йоркским полицейским управлением. Я жду, пока его переведут. Он несколько раз повторяет, что пытается связаться с детективом Фрэнком Дурбаном. В конце концов, доктор кладет трубку. У него нейтральное выражение лица. – Ну? Что он сказал? У меня сильно колотится сердце. – Детектив Дурбан находился на больничном последние три месяца. – Этого не может быть, – беспомощно лепечу я. – Он ходил за мной по пятам. Присматривал за мной. У меня даже было стоп-слово. – Какое у вас было стоп-слово, Клэр? – Кей… Кэм… – Я разочарованно качаю головой. – Не могу вспомнить. – Я снова начинаю плакать. – Антон, – мягко говорит доктор Бэннер. – Не могли бы вы сопроводить Клэр до автобуса? Пора вернуть ее в Гринридж. 53 Бэннер хочет, чтобы я прошла групповую терапию. Это кажется мне бессмысленным – как может разговор с психически неустойчивыми наркоманами исправить что-либо из того, что произошло? В конце концов я соглашаюсь, чтобы попытаться выслужиться перед ним. В группе, которая собирается в столовой в тихое свободное время между приемами пищи, нас восемь. Одна из медсестер, Орла, выступает в роли модератора. – Сначала поприветствуем Клэр, – говорит она тихим, спокойным голосом. – Привет, Клэр, и поздравляю с этим важным шагом. Раздаются вялые аплодисменты. – Хорошо, – продолжает Орла, поворачиваясь к молодому человеку рядом с ней. – Итан, почему бы вам не рассказать нам, о чем вы думали на этой неделе?