Вернись ради меня
Часть 29 из 56 Информация о книге
— Тогда какого черта он признался? Конечно, он и убил, а теперь он скажет что угодно, лишь бы выкрутиться. Он сильно напуган. — Дэнни не выкручивается, а, наоборот, хочет, чтобы я убедила полицию, что убийца он. — Так в чем проблема?! — орет Бонни. — Скажи им это, и мы все сможем жить спокойно! Я вздыхаю, открывая дверь машины и садясь за руль. — Бонни, тебе совсем не хочется верить в то, что наш брат невиновен? Она выдает сухой смешок. — Ты действительно считаешь, что я хочу жить с тем фактом, что мой родной брат убил мою лучшую подругу? Только вот шансы не в его пользу, не так ли? Совсем не в его! Вспомни! Ты вспомни, сколько раз он делал что-то не то, — голос в трубке обрывается, и когда я смотрю на телефон, то замечаю, что сел аккумулятор. Я еду прямо к сестре. Встретив, Бонни ведет меня на задний дворик, но по пути я замечаю Люка, лежащего на диване в гостиной. — Тебе лучше? — спрашиваю я, задержавшись в дверях. Приподнявшись, Люк оборачивается. — О, привет, Стелла! — говорит он и бросает взгляд на жену, которая стоит рядом со мной, кипя раздражением. — Пойдем, — резко говорит Бонни, дернув меня за руку и потянув к задней двери. — Он смотрит телевизор, а мы посидим здесь. — А что Люк думает о Дэнни? — спрашиваю я, когда Бонни открывает бутылку лимонада и наливает нам по бокалу. Сестра пожимает плечами: — Не знаю. Ее рука едва заметно дрожит. — Что случилось? — Мы поссорились. Потрясающее время! — Она закатывает глаза и направляется к дивану, ожидая, что я последую за ней. — У меня жизнь рушится, и в довершение всего эта ссора с Люком! Вздохнув, я присаживаюсь рядом. — Не могу перестать думать о нашей последней встрече с Айоной, — признается Бонни. — Эта мысль так и крутится в голове. Я уже собираюсь задать вопрос, но Бонни не дает себя перебить. — С ней можно было говорить обо всем, — ее глаза подозрительно блестят. Перехватив мой взгляд, сестра отворачивается. — Ты же помнишь, мы были неразлейвода. У меня никогда не было подруги лучше Айоны. Я любила ее. — Я знаю, вы были очень близки, Бонни, — дипломатично отзываюсь я, подумав, что сестра всегда хотела, чтобы Айона принадлежала только ей. Помню, как синхронно двигались их руки, разрезая еду на тарелке, а когда за обедом я села рядом с Айоной, Бонни без церемоний стащила меня со стула. Мне никогда не позволяли трогать ее кукол Синди, и стоило Бонни заметить, как я примеряла ее ролики, она раскричалась так, что мама прибежала из глубины сада, ожидая увидеть одну из нас бездыханной на полу. С какой бы черствостью Бонни ни относилась к Дэнни, Айона когда-то была ее лучшей подругой, поэтому сестре сейчас вдвойне тяжело. — Было очень противно, когда полицейские расспрашивали о наших отношениях, копаясь в них и разбирая по частям. Я знаю, мы дружили всего несколько месяцев, но все равно… — Сестра замолкает. — А о чем тебя спрашивали? — интересуюсь я, не уточнив, что похожие вопросы задавал мне Харвуд. Бонни допивает лимонад и вертит в руке бокал, будто раздумывая — не налить ли еще. Ее движения выдают непривычную нервозность, однако я приписываю это волнению после допроса. — Я ничего не сказала о нашей ссоре, — отзывается сестра, решительно ставя стакан на столик. — Это здесь ни при чем. Она не ждет от меня одобрения своих слов, глядя куда-то в сторону, поэтому я не киваю в ответ. В конце концов, есть какие-то вещи, которые я тоже держу при себе. Ни один из нас, судя по всему, не был честен до конца. — Это было так глупо, — бормочет сестра, снова открывая бутылку и наливая себе лимонада до краев. У меня складывается впечатление, что Бонни ждет, когда я поинтересуюсь, о чем это она, но когда я наконец спрашиваю, она огрызается: — Я же сказала, не важно! — Она с вызовом смотрит на меня, однако я лишь пожимаю плечами. — А о чем полицейские спрашивали тебя? — с досадой говорит она и почти презрительно добавляет: — Ты же почти не знала Айону! — Именно это я им и сказала. И сообщила то немногое, что знала. — А именно? — Самое основное. Что она приезжала для того, чтобы готовить свою университетскую дипломную работу. Бонни неожиданно смеется, а потом говорит уже спокойнее: — Это была неправда. — Что ты имеешь в виду? — Она никогда не училась в университете. — Бонни внимательно наблюдает за мной, довольная, что застала врасплох, но я недоверчиво смотрю на нее, и сестра изменяется в лице. — Она так сказала. — Но тогда… — я не свожу взгляда с Бонни, когда та поднимается с дивана. — Для чего же она приехала на Эвергрин? Бонни дергает плечом: — Она любила сочинять о себе разные истории. Это была одна из них. Извини, мне нужно в туалет. — Бон! — повышаю я голос, но сестра удаляется, а вернувшись, первым делом спрашивает, говорила ли я с отцом. Я отрицательно качаю головой, не давая ей перехватить инициативу. — Ты не ответила на мой вопрос. Зачем Айона приехала на остров, если это не было частью ее учебного курса? Бонни отворачивается к застекленной двери, ведущей во внутренний дворик: — Понятия не имею. Меня настораживают ее напряженная спина и сведенные плечи. Иногда, когда люди лгут, они выдают себя тем, что быстро меняют позы. Их заставляет это делать волнение: я научилась замечать, как клиенты на моих консультациях вдруг поворачивают голову в другую сторону. Однако я умею разглядеть ложь и за неподвижностью тела, когда человек собирается перед конфронтацией. Бонни сидит как каменная, и я понимаю, что она прекрасно знает, для чего Айона приехала на Эвергрин. С другой стороны, это может и не иметь отношения к делу, рассуждаю я, хорошо зная, что давить на Бонни бессмысленно. День выдался долгий, и я мечтаю выспаться в собственной кровати. Через полчаса я прощаюсь и иду к выходу. Когда я прохожу мимо гостиной, Люк вскакивает с кресла и тоже направляется к дверям. — Я в магазин, — сообщает он Бонни, бренча ключами. Я целую сестру в щеку и обещаю позвонить утром, после чего выхожу вслед за Люком на крыльцо. — Что у вас произошло? — спрашиваю я, когда мы идем по аллее. Люк оглядывается и отвечает: — Она не хочет со мной разговаривать. Даже о вашем брате рассказала только после допроса полиции. — Ты шутишь? Люк качает головой: — Бонни запрещает мне говорить об этом мальчикам, но это безумие, потому что рано или поздно они все узнают и станут злиться, что мы скрыли это от них. — Согласна. Дети должны узнать о происходящем, и желательно раньше, чем кто-то из приятелей расскажет им об этом. — Она отказывается говорить о Дэнни, по крайней мере со мной, — Люк искоса смотрит на меня, но я качаю головой: — Поверь, не только с тобой. — Она все время отгораживается от меня и игнорирует мою помощь, и знаешь, — он снова оглядывается на дом, — честно говоря, я устал. — Люк, не говори так! — В трудные времена она никогда не хотела, чтобы рядом был я, всегда это была только ты. Мне нечего возразить. Бонни часто повторяла — кровь не вода, и в последний раз я слышала от нее эту поговорку, когда забирала сестру из реабилитационной клиники. «Как хорошо, что ты рядом, Стелла!» — повторяла Бон. У ее ног стоял собранный маленький чемодан, и сестра смотрела на меня большими круглыми глазами ребенка, как будто старшей сестрой была я. Полные оптимизма, в тот день мы верили, что Бонни больше не вернется в клинику. «А как же иначе?» — пожимаю я плечами. Я не удивилась, когда Бонни позвонила мне, а не Люку, и попросила забрать ее и отвезти домой. «Кто мне еще поможет?» — сказала она тогда. Жаль, что я не могу напомнить ей поговорку о крови и воде, когда речь заходит о Дэнни. Ключи Люка позвякивают в его руке. — Ты же знаешь, это был не тот случай, когда я не хотел быть рядом с ней. — Знаю, — подтверждаю я, хотя мне не нравится, что зять говорит в прошедшем времени. Люк хмурится, глядя себе под ноги и отшвыривая камушек носком ботинка. — По-моему, она снова начала пить, — вдруг произносит он. — Конечно, я не знаю наверняка, она никогда не признается мне в этом, тем более что Бонни научилась отлично это скрывать. — Черт. Вот черт. — Глубоко дыша, я запрокидываю голову. Я заметила сегодня в ее действиях что-то неправильное, однако не хотела даже предполагать худшее. — Прости, Стелла, но я не мог промолчать. — Люк качает головой, и в глазах у него блестят слезы. — Я знаю, что тебе сейчас не до этого.