Вернись ради меня

— У меня есть ответы, — Эндж таращится на меня. — Ее убил какой-то парень. Он уже признался в этом.

— А полиция ему не верит, — выпаливаю я. Эндж чуть наклоняет голову набок. — Полицейские считают, что это неправда. Значит, если Айона поехала на остров с какой-то целью… — Я намеренно делаю паузу, надеясь, что она продолжит, и наблюдаю, как наша собеседница запрокидывает голову, выпивая остатки вина, и размышляет над моими словами.

— Она кого-то искала, — цедит она. — Я ей говорила, чтобы она не совалась на тот остров, но она была упрямая шельма.

— А почему вы пытались ее удержать? — спрашивает Фрея.

— Потому что знала — это добром не кончится. Мы даже поссорились из-за этого. Здорово поссорились. Я была уверена, что больше не увижу ее после отъезда. Она обзывала меня такими словами, какими родную мать не называют.

«И я полагаю, что ты отвечала не лучше», — думаю я, пока Эндж смотрит на свой пустой бокал. Я не знаю, скрыта ли какая-то вина или сожаление в ее мутных глазах, или печаль от потери дочери — ничто по сравнению с тем, во что превратилась ее жизнь?

— А кого она искала? — спрашиваю я.

Эндж толкает свой пустой бокал через стол ко мне.

— Я принесу, — вызывается Фрея, но для того, чтобы выпустить ее, мне пришлось бы подняться с дивана, а я не сдвинусь с места, пока не ответит Эндж.

— Сестра. Она искала сестру, — выдает наконец она, останавливая взгляд на мужчине, которому задолжала, когда он подходит к нашему столику.

— Какую сестру? — скептически спрашиваю я.

— Фрэнк, я сегодня без денег, но я достану, — торопливо говорит Эндж, обращаясь к мужчине.

Мускулистые руки Фрэнка расслабленно свисают вдоль тела, татуировки выползают из-под выреза его футболки, перебираясь на шею. Он оглядывает меня и Фрею, видимо так и не придя к выводу, что мы здесь делаем.

— На пару слов, — он кивает на дверь и направляется к выходу.

Эндж елозит на сиденье, но Фрея хватает ее за руку, когда та поднимается.

— Какую сестру? Кем была ее сестра?

— Ее звали Скарлет.

— Я не знаю ни одной Скарлет, — удивляется Фрея, однако Эндж уже убирает свою руку, чтобы отправиться за Фрэнком к дверям. — Я закажу вам еще вина, — обещает журналистка ей вслед. — Возвращайтесь, я возьму вам что-нибудь из еды! — Фрея нетерпеливо подталкивает меня, чтобы встать и пойди к бару.

— На острове не было никого с именем Скарлет, — говорю я, когда она возвращается. — Я знала там всех, и никого с таким именем на Эвергрине не было.

Фрея стоит у стола, нетерпеливо постукивая по нему пальцами и ожидая возвращения Эндж.

Спустя минуту я оглядываюсь:

— По-моему, она ушла. Как вы думаете, с ней все в порядке?

Фрея, не обращая на меня внимания, пересекает паб широкими шагами, быстро идет к выходу и выбегает на улицу. Когда она возвращается, ее глаза темнеют от гнева.

— Она ушла. — Достав телефон, она выбирает какой-то номер из списка, и я догадываюсь, что она звонит Эндж. — Не отвечает. Черт!

— Может, Айона перепутала остров? — предполагаю я.

— Нет, — отрезает Фрея, хватая свою сумку, взбешенная отсутствием Эндж. — Скорее Скарлет сменила имя.





Остров Эвергрин

25 августа 1993 года




Бонни стояла у окна в комнате Стеллы, наблюдая за матерью в саду. Мария болтала со Сьюзен, налив им обеим по бокалу вина, как будто у них не было никаких забот на свете. Пальцы Бонни дрожали, когда она слегка касалась оконного стекла, не желая привлекать к себе внимание.

Все, чего ей хотелось, — чтобы Сьюзен ушла. Чтобы мать попрощалась с подругой, а затем нашла наконец свою старшую дочь. Бонни не спускалась вниз уже больше двух часов, однако матери и в голову не приходило проверить, все ли с ней в порядке.

А Бонни не была в порядке. Ни капельки.

Надавив на стекло ладонью, она наблюдала, как Сьюзен наклонилась к матери — несомненно, чтобы поделиться очередной сплетней.

От сплетен Бонни тошнило. Она не хотела больше ничего слышать, никогда. Если нажать сильнее, стекло треснет.

Мысль заинтриговала Бонни. Что, если и вправду расколоть? Вывалиться в сад вместе с градом осколков, чтобы мама наконец обратила на нее внимание?


В тот единственный раз, когда мать не хлопотала над ней, как наседка, Бонни нуждалась в ней как никогда.

Но действительно ли Бонни готова к откровенному разговору? Может, лучше было прятаться наверху? Чтобы зажать уши ладонями, отключившись от внешнего мира, как она сделала сразу после ухода Айоны?

Она больше не хотела видеть лучшую подругу.

Но в то же время не могла смириться с мыслью, что никогда ее не увидит.

Интересно, где сейчас Айона? С кем она болтает, с кем смеется, делится секретами, которыми должна была делиться с ней, Бонни? Она чувствовала себя больной при мысли, что Айона снова куда-нибудь поехала с Тесс.

Как можно ненавидеть кого-то и одновременно так сильно желать его общества?

Может, у нее получится забыть то, что сказала Айона? Стереть из памяти?

Да. Вот что ей нужно сделать. Притвориться, что ничего не было, и они снова станут лучшими подругами.

Девочка снова посмотрела на мать. Ярость и гнев вдруг наполнили ее, и она изо всех сил ударила кулаком по стеклу.

Стекло не разбилось. Никто даже не поднял головы.



Дэнни был счастлив в тот день. Иногда он просыпался уже счастливым. Он сложил в рюкзак два пакета чипсов с сыром и луком и полпирога со свининой, а в заднее отделение сунул альбом и карандаши.

Он направлялся в лес, поэтому обвязался шерстяным свитером, затянув его тугим узлом на животе. В лесу он отыскал подходящее дерево и легко взобрался на него, передвигаясь по стволу с ловкостью гимнаста. Несмотря на свой вес, Дэнни был умелым верхолазом. Устроившись между ветвями, он вытащил пакет чипсов, надорвал его и, громко хрустя, опустошил его. Некоторое время он разглядывал другой пакет, пока не решил отложить его на потом, когда проголодается.

Дэнни достал альбом и осмотрел лес, пока не остановился на красивом пестром бекасе, летающем вокруг соседнего дерева. Он уткнулся в альбом, пытаясь сосредоточиться и высунув от усердия язык. Время от времени Дэнни поднимал глаза, находя птицу вновь, и внимательно изучал ее перья, прежде чем перенести изображение в альбом.

Закончив, он прислонился спиной к стволу, рассматривая рисунок, однако в конце концов остался им недоволен. Что-то было неправильно в оперении, но Дэнни не мог понять что. Может, он сидел недостаточно близко для того, чтобы рассмотреть птицу как следует? Сложив вещи в рюкзак, он в два счета оказался на земле и направился к дереву, вокруг которого все еще кружил бекас.

«С ним что-то не так», — заподозрил Дэнни, напрягая зрение. Бекас носился в панике, слишком часто хлопая крыльями. Мальчик бросил рюкзак на землю и продолжал наблюдать, как вдруг птица с размаху врезалась в дерево и с гулким ударом упала к его ботинкам. Дэнни присел над ней, тронул сломанное крыло и осторожно приложил палец к брюшку. Птица не дышала.

Он встал, развязывая свитер, затем разложил его на земле и принялся заворачивать в него бекаса.

— Дэн, что ты делаешь?

Ее слова растаяли в воздухе, как густой сироп. Дэнни оглянулся — сзади стояла Айона. Опустившись на колени рядом с ним, она уставилась на его мокрые от слез щеки, затем перевела взгляд на рисунок. Дэнни поспешил захлопнуть альбом, прежде чем она перевернет страницу и узнает себя.

— Она разбилась о дерево.

— Я видела, — улыбнулась Айона.

— Я отнесу ее на пляж и похороню в песке. Это бекас.

— Вот не знала, — Айона неотрывно глядела на него, продолжая улыбаться. Она говорила с ним как с ребенком, и Дэнни это не понравилось. Он встал и пошел через лес к берегу, неся на руках мертвую птицу.

Обернувшись, он увидел, что Айона по-прежнему смотрит ему вслед, усмехаясь. Дэнни уже не чувствовал себя счастливым. Он никогда не чувствовал себя счастливым, если рядом была Айона.



Передав Сьюзен бутылку вина, Мария смотрела, как подруга медленно наполняет свой бокал. В дальнем конце сада Дэвид возился со сломанной ножкой одного из шезлонгов.

— Просто не верится, что вы уезжаете, — повторила Мария.

— По-моему, у нас нет выбора, — твердо, но печально отозвалась Сьюзен. — Грэм так устроил, что выбора нет.

Если бы Мария нашла слова, способные остановить подругу, она обязательно произнесла бы их, однако она понимала, что для Сьюзен так будет лучше. Теперь ей нужно нечто грандиозное, чтобы заставить Сьюзен передумать.

Из-за деревьев вышла Стелла и присела рядом с отцом.

— Всегда завидовала, что у тебя трое детей, — сказала Сьюзен. — Я всегда хотела еще.

— Я знаю.

— Тесс… — начала Сьюзен, но замолчала.

Мария поглядела на подругу. Та медленно поднесла бокал ко рту, приоткрыв губы, чтобы выпить темно-красную жидкость.

— Что Тесс? — уточнила Мария.

— С ней что-то происходит. В последнее время у нее появились какие-то странные мысли, разговоры… Совсем на нее не похоже. Я думаю…думаю, что увезти ее отсюда — это правильно и для нее тоже.

Мария подавила раздражение: она не любила перемен. В то же время она чувствовала, что перемены скоро наступят.