Вернуться, чтобы исчезнуть

– Ты прав. Поговорим об этом позже. Сначала нужно выбраться отсюда. В мои планы не входило оказаться под землей, тем более в древних тоннелях, пропитанных смертью. Честно говоря, до последнего не верила, что мы переживем даже первого монстра, которого темные подкармливают постоянно. Но после голема вижу, что шансы есть. Ты действительно сильный маг. И техника работы с маной посредством рун точь-в-точь как у древних магов. Спасенный тобой наш брат оказался прав. Но нам главное не нарваться на лича. Тут они могут встретиться.

– А это еще что за субъект?

– Лич-то? Помнишь, ты спрашивал про некрос и способы работы с ним?

– Я похож на страдающего провалами памяти?

– Не похож. И вообще, не цепляйся к словам! Так вот, слабые маги, которые обращаются к некросу, как правило, для того, чтобы стать сильнее, в итоге сами становятся монстрами и теряют человеческое обличье абсолютно. Однако истинно сильных магов это не касается. Нет, они через некоторое время тоже перестают быть живыми. Как я уже говорила, такова плата. Но они сохраняют разум.

– Вот уж сомнительное удовольствие. В чем смысл? – искренне удивляюсь.

– А ты не понял? Вечная жизнь.

– Это-то понял. Вот только о какой жизни в таком разе речь? Скорее уж тогда нежизнь.

– Верно. Но и не окончательная смерть ведь. Скороживущих она почему-то пугает. И хотя маги живут значительно дольше обычных людей, некоторых даже такое положение дел не устраивает. Всегда, перед смертью, что-то остается недоделанным, а что-то только в планах было. Вот иногда маги идут на подобный шаг, чтобы продлить… м-м-м… скажем так, свое существование. Они сохраняют разум, но перестают быть живыми. Зато время их больше не лимитирует.

– Умеешь ты обнадежить, Тири. И что, чем они так страшны?

– А тем, что сохраняют возможности обычного мага и получают неограниченный доступ к некросу. Правда, чем дольше бывший маг находится в таком состоянии, тем больше начинает тяготеть к энергии смерти. Всегда и за все рано или поздно приходится платить. Это неизбежно. Да и по прошествии времени разум тоже ведь меняется. Проще говоря, приоритеты смещаются. Так что лучше бы не встречаться с таким.

– А с чего ты взяла, что такой господин нам может встретиться?

– А с того, что не все маги становятся личами для того, чтобы продолжить свою работу. Некоторые идут на такой шаг ради мести, к примеру. Где гарантия того, что в момент тех древних событий в этих подземельях не оказался заперт сильный маг? Или даже не один. Который по какой-то причине не мог тогда покинуть подземелья, и глядя на то, как медленно умирают ни в чем не повинные разумные, а потом перерождаются и начинают пожирать друг друга, решил отомстить. Не сразу. Сразу-то и некому было. Но когда-нибудь надеялся добраться до виновных и для этого стал умертвием. С тех пор прошло много времени, и разум мог измениться настолько, что ему уже плевать, кому мстить. Да и про месть он, возможно, давно забыл. А вот о желании убивать помнит. Или скорее испытывает к нему непреодолимую жажду. Личи еще и другими мертвяками управлять могут, и даже целые армии мертвых поднимать.

– А скажи мне вот еще что, Тириниэль. Это правда, что ту войну развязали эльфы?

– Нет. Но ты ведь мне все равно не поверишь? Мы тогда сделали все, чтобы она не произошла.

– Верю или не верю, это вопрос не существенный. Но допустим, не врешь. Вот только если и сделали что-то для предотвращения беды, значит, видимо недостаточно.

– Может быть, ты и прав. Меня в те времена еще не было. Но историю той войны я изучала достаточно подробно. К моменту начала нас оставалось немного, разумные требовали все больше территорий, а на материке Итос в скором времени совсем не должно было остаться. Там эльфы жили в небольших резервациях, выделенных специально для них. И если на Риоране, наш материк так называется, к нам прислушивались, то на Итосе, что находится на востоке от Риорана, даже за разумных уже не считали.

– А с чего вдруг вообще полыхнуло? Что не поделили-то?

– Я ж тебе говорила уже. Чаша терпения Леса была переполнена. Это было неизбежно. Мир нуждался в очищении. Правда, кроме нас, в это никто не верил. Как говорили ученые мужи той цивилизации, мол, такого не может быть, потому что не может быть. Нам ничего и делать не пришлось. Все само собой случилось. Лес так решил.

Слова ушастой мне сразу напомнили родной мир Земли. У нас ведь тоже такое часто можно было услышать. Я в смысле про «не может быть, потому что не может быть».

– Наука тех времен, – меж тем продолжала свой рассказ девушка, – отрицала возможность присутствия разума у нашего Леса. А потому и нас не слышали. Официальной версией войны была якобы агрессия союза независимых государств, располагающихся на Риоране. Основную скрипку тут играла Верия. Она и сейчас сохранилась. Вернее, название того государства продолжает жить. На Итосе же одно государство подмяло под себя весь континент и хотело распространить свое влияние дальше. Однако тут этому противились. Отсюда и обвинения в агрессии. Всегда удобно обвинить соперника во всем. Власти Итоса неоднократно пытались переломить ситуацию в свою пользу. Когда интригами, а когда прямыми угрозами. Долгое время вообще находились в состоянии изоляции друг от друга, прекратив всякие отношения и отгородившись надуманными обидами. Но как бы там ни было, все-таки удавалось удерживать шаткое равновесие. На Итосе тоже ведь не дураки во власти сидели и, понятное дело, боялись ответного удара. Однако в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, когда там сменилась правящая династия. По сути, переворот военный случился. А дальше завертелось. Очередная грязная провокация, и у кого-то хватило дурости отдать приказ на атаку. Внезапно, без каких-либо заявлений, вдруг открылись пространственные порталы и на Риоран хлынула многочисленная армия Итоса. Вот только объединенная армия нашего материка, пусть и была меньшей по численности, но обучена лучше и оснащена не в пример качественней. Вторжение удалось отбить, и тогда Итос решился на крайние меры. С неба упала смерть. Было страшно. Мгновенно погибли многие миллиарды. Мы тоже не оставались в стороне и постарались свести жертвы и ущерб к минимуму. Лес нам в этом и помог. Он щедро делился своей энергией. Но это здесь. На Итосе же, я так думаю, почти не осталось лесов и наших братьев, а потому ответный удар обошелся дороже. Некому было спасать разумных от себя самих. Возможно, наши там и сумели хотя бы себя спасти, но вестей от них нет до сих пор.

– А после уничтожения основной части разумных вы решили отнять у выживших знания, чтобы подобного более не повторилось? А еще, стравливая между собой, регулируете, так сказать, численность населения? Я прав?

– На тот момент это казалось правильным решением, – глядя мне в глаза, сказала Тири. – Однако вижу, что ты мне и теперь не веришь. Так?

– Не верю, и вы сами в этом виноваты. Кто поручится за то, что весь твой рассказ не выдумка, для запудривания моих мозгов?

– Вот еще. Делать мне, что ли, больше нечего? Можешь верить, а можешь нет. Дело твое.

– На том и порешим. В конце концов, даже ты можешь не знать всего. Тебе могли только часть правды рассказать и в выгодном свете к тому же. Знаешь, в моем мире говорят, что историю пишут победители. А именно твой народ в той войне, по сути, одержал верх.

– Но мы ведь спасали потом всех!!

– А с какой целью? Может, это вам же и было выгодно. Вот ты уверена в том, что та история, которую преподносили тебе преподаватели, была истинной правдой, а не подправленной в ключевых местах?

– Уверена!

– А я вот нет. История моего мира говорит о том, что правду уже никто и никогда не узнает. Ее целенаправленно уничтожают и пишут новую. Угодную в конкретный момент. А потом, через некоторое время, уходят те, кто помнил, сами уходят или им помогают – не важно, а на их место приходят другие, кому с пеленок вдалбливали новую истину. И потом хоть криком кричи. Ничего не изменишь. Новые времена, новые люди и соответственно новая история. Это жизнь, Тири. Ничего не поделаешь.

– Но мы-то помним! Мы живем очень долго!

– Но ты ведь из нового поколения, к тому же смешанная. Нет гарантий, что сознание твое уже не подправлено. Так что давай закончим на этом. У нас не разговор получается, а переливание из пустого в порожнее. Каждый все равно останется при своем мнении. Но ты права в главном. Война никому не нужна. Нам тоже. Мы хотим мирно жить и уже многого добились на этом пути. К анклаву присоединились гномы, пусть и не все, а также народ демон, которых вы называете черными демами. Некоторые кланы кочевников орков также хотят с нами дружить.

– Однако лукавишь, старый. Крови вы пролили УЖЕ немало, выгрызая себе место в новом мире.

– Ну так не мы это начали. Но надеюсь, закончим. А теперь давай спать. И так почти весь привал проговорили.

Накаркала, блин. В смысле про лича напророчила. Вот что за язык у женщин длинный?! Вот же ж Евино племя. Вечно метут не думая, как помелом, а потом расхлебывай. Нет, я, конечно, не суеверный, но сами посудите. Вчера только ляпнула, а сегодня пожалуйста. Встречайте древнюю сущность во всей красе. Или в ужасе. Кому как нравится, в общем. Как по мне, так сколько ни видел это чудо, еще бы столько про него не знать. Как водится, все случилось снова на очередном привале. Мы так и шли по путям древней транспортной системы, ведомые явственным сквозняком, опускаясь по ощущениям все ниже и ниже от поверхности. Как такое может быть, я не знаю. По идее, так наоборот должны бы подниматься. Но едва заметный уклон говорил об обратном. Но да ладно. Мало ли как оно тут все устроено. Поживем – увидим. На этот раз первой всполошилась Машка. Она вдруг подняла голову и уставилась в темноту тоннеля, из которого мы недавно пришли, нервно подергивая своими ушами. Я чувствовал ее тревогу. При этом животина не понимала характер опасности, но тем не менее беспокоилась. А немного погодя и Триниэль почувствовала угрозу, или услышала. Ее уши тоже характерно шевелились, не хуже кошачьих.

– Там что-то есть, и оно двигается к нам.

– Что?

– Да не знаю я! Были бы мы в лесу, я б тебе точно сказала. Там я могу любую угрозу на слух определить, со всеми подробностями. А тут я никогда не была и не готовилась для этого. Мы в древние туннели не ходим. Без надобности.


– На что хоть похоже?

– На скрежет костей. Многих костей.

– Может, снова голем?

– Нет. Точно нет. Тот звучал иначе.

– То есть? – удивленно пытаюсь возражать. – Кости, они везде кости и издавать звуки должны одинаковые.

– Ты не понимаешь. Голем хоть и состоял тоже из костей, но при движении хрустел не так. Как единое…

– А сейчас?

– А сейчас вроде как много там…

– Кого?

– Ну что пристал?!! Говорю же, не знаю! – В голосе девушки снова ощущается паника.

Нет, смелости ей не занимать. Просто, когда надвигается опасность, и ты даже примерно не представляешь, в чем она заключается, страх начинает брать верх над волей. Зная реалии этого мира, любой бы на ее или моем месте трусил. Тут без вариантов. Потому что именно чувство самосохранения позволяет выживать. А оно к безрассудной храбрости никакого отношения не имеет. Смелость это нечто другое. Смелость, это когда страшно, но человек не теряет разум, скатываясь в панику, а начинает действовать, чтобы, к примеру, выполнить долг, если речь идет об армии, выжить самому и помочь выжить тем, кто находится рядом. Вот что такое смелость. А еще смелость, когда страшно, но ты находишь в себе силы умереть, забрав с собой по максимуму врагов. Смелость – она ведь разная бывает. Но перед лицом опасности, нормальному человеку всегда страшно. Преодолеть страхи, вот что важно. В этом и заключается основной критерий смелости. Помнится, в детстве читал стихотворение про войну, которое написал Константин Ваншенкин. Я его почему-то запомнил намертво. Даже по прошествии стольких лет помню дословно:

Трус притворился храбрым на войне,

Поскольку трусам спуску не давали.

Он, бледный, в бой катился на броне,

Он вяло балагурил на привале.



Его всего крутило и трясло,

Когда мы попадали под бомбежку.

Но страх скрывал он тщательно и зло

И своего добился понемножку.



И так вошел он в роль, что наконец

Стал храбрецом, почти уже природным.

Неплохо бы, чтоб, скажем, и подлец

Навечно притворился благородным.





И ведь речь шла не о конкретном человеке. В стихах автор просто раскрывал суть явления, присущего любому здравомыслящему существу. Вот и Тири боится, но тем не менее оба клинка уже вылетели из ножен. Девчонка готовится сопротивляться. Если сможет, конечно. С некоторыми монстрами мечи не пляшут.





Глава 23




Ну вот и как тут быть? К чему готовиться? Если местный эксперт не имеет понятия об опасности, то чего тогда от меня ждать?

– Так, уходим! – командую, быстро поднимаясь на ноги. Ну как быстро. Ноги, конечно, уже не так болят и вполне прилично слушаются, однако до полного восстановления еще не дошло.

Морщусь от неприятных ощущений, которые возникают при резких движениях. Кошка жмется к моим ногам и постоянно таращится в темноту тоннеля. Боится. Ну так я тоже перманентно нахожусь в этом состоянии последнее время. Только вид делаю бравый, насколько это возможно, особенно учитывая мое одеяние от местных «кутюр». Ну, нелепо выгляжу. Чего ж теперь поделать? Магазина одежды по дороге не встретилось. Придется и дальше довольствоваться юбкой. По крайней мере до тех пор, пока не найду приличные порты.

– Куда уходим? – Это Тири очередной женский тупняк включила. Или не тупняк это? А что-то иное? Не пойму никак.

– Туда. – Тычу пальцем в противоположный от надвигающейся опасности тоннель.