Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

Д. Раттер: «Нью-Йорк для Высоцкого — промежуточный пункт на пути в Монреаль, где он запишет диск — это не согласовано с советскими властями, которым удалось заблокировать выход другого диска, записанного во Франции».

Вопрос: «Может, я ошибаюсь, но советские люди с опаской относятся к вашим поездкам за границу — вы ведь можете и не вернуться».

В. Высоцкий: «Ну что вы, я выезжал из Советского Союза уже 4 или 5 раз и всегда возвращался. Если бы меня боялись выпускать, у нас было бы совсем другое интервью. Я спокойно сижу и отвечаю на ваши вопросы. Я люблю свою страну и никогда не причиню ей вреда».

Д. Раттер: «Мы не хотим сказать, что Высоцкий пишет лишь о том, что ненавидит. У него есть и патриотические песни. Может, советские власти и проявляют снисходительность к критикам, но тысячи людей сосланы в лагеря за свои критические взгляды. Владимир Высоцкий может легко переступить тонкую линию, за которой его перестанет терпеть власть».



Как видим, Высоцкого в передаче представили как борца с режимом, этакого «Андрея Сахарова с гитарой». Даже возвели его в ранг мучеников, приписав ему несуществующую судимость. Расчет был прост: западный обыватель падок на подобного рода информацию — ему всегда симпатичен зэк, критикующий режим. Тем более, что в сознании западного обывателя любой советский зэк — это, прежде всего, «политический» заключенный. Так что посыл у передачи был однозначный: сделать паблисити Высоцкому, как творческому диссиденту. Обратим внимание на следующий факт: 20 февраля пиар-кампания вокруг имени Высоцкого произошла в США (выход передачи «60 минут»), а уже спустя неделю нечто подобное стало затеваться и во Франции, причем присутствие Высоцкого там оказалось обязательным.





Глава девятая

Под «крышей» КГБ, под флагом ФКП




В Париж наш герой приехал в самом конце февраля, чтобы вплотную заняться своим паблисити в Западной Европе: ему предстояло одобрить выход на студии «Шан дю Монд» своего диска-гиганта, записанного, как мы помним, еще в 1975 году, а также записать еще один диск-гигант, причем уже не имеющий никакого отношения к Компартии Франции. Речь идет о пластинке «Натянутый канат», который был выпущен студией «Барклай», принадлежащей известной английской звукозаписывающей фирме «Полидор». Почему возникла идея этого диска?

Все объяснялось просто: слишком плотное сотрудничество со студией «Шан дю Монд», принадлежавшей ФКП, могло бросить тень на Высоцкого, как на оппозиционера. Чтобы «разбавить» это ощущение у западной публики, в Москве придумали выход: выпустить диск Высоцкого непосредственно под крышей «господ капиталистов», то есть на «Полидоре». Толкачом этого проекта выступил Бабек Серуш, который имел, во-первых, обширные связи среди западной бизнес-элиты (в том числе и среди людей, близких к «Полидору»), во-вторых — был сказочно богат для того, чтобы оплатить выпуск этого альбома на знаменитой фирме. Вот почему осенью 77-го, когда диск «Натянутый канат» выйдет в продажу (весьма оперативно отметим), Высоцкий лично вручит один его экземпляр Серушу — как «толкачу» этого проекта.

В марте 1977 года Высоцкий запишет полтора десятка песен для полидоровского диска (всего в него войдет 11 композиций). Попутно он разрешит проблему и с диском на «Шан дю Монд». Как мы помним, 22 песни были записаны им еще в январе 1975 года, но так до сих пор и не вышли. Почему? Как уже отмечалось, эта парижская студия звукозаписи была в зависимости от ФКП и выпуск пластинки Высоцкого курировался оттуда. Когда два года назад давалось “добро” на ее выход, политическая ситуация была одна (Москва шла на уступки ФКП, пытаясь удержать ее от сползания в объятия итальянских и испанских еврокомунистов), а теперь она изменилась (ФКП в июне 76-го участвовала в конференции в Восточном Берлине и во многом поддержала позиции итало-испанских еврокоммунистов, а в марте этого года планировалась личная встреча трех лидеров западных компартий — ФКП, ПКП и КПП — где это сближение должно было быть оформлено официально). В итоге испанские коммунисты, легализовавшись в начале 77-го (вскоре после смерти Франко) пошли по пути еще большей радикализации: они вычеркнули слово “ленинская” из определения своей партии. Лидер КПП Каррильо написал книгу “Еврокоммунизм и государство”, где говорилось, что советская система вовсе не диктатура пролетариата и не рабочая демократия, а бюрократическая диктатура чистой воды. Да еще со всеми отличительными чертами тоталитарного режима.

Если учесть также новый виток противостояния советских властей и диссидентов, который выпал на начало года, то становится понятным, почему в этих условиях отношение Москвы к выходу французской пластинки несколько изменилось. Нет, там ее не запретили (чтобы лишний раз не злить ФКП), а решили повторить ситуацию 72-го года, когда параллельно с гонениями на политических диссидентов диссидентам из творческой среды наоборот дали “зеленый свет”. А тут еще в начале марта в СССР намечались торжества по случаю 106-й годовщины Французской революции (в Москве должна была пройти Неделя французских фильмов, в Большом театре планировалось выступление французских артистов, включая горячо любимую Брежневым Мирей Матье, в эфирную сетку ТВ были включены концерты звезд французской эстрады, вроде Далиды и т. д.).

На фоне этих событий французский диск Высоцкого Москва выпустить разрешила (и об этом французскую общественность специально уведомили тамошние прокоммунистические СМИ), однако потребовала, чтобы он был скомпанован по московской указке (об этом французские СМИ промолчали). А именно: в нем должны были остаться только четыре песни из 22-х записанных, а место исключенных должны были занять те композиции, которые уже выходили в Советском Союзе на миньонах (в основном это были военные песни в количестве 10 штук — итого получилось 14 песен).

Высоцкий в «бутылку лезть не стал», поскольку, как он сам заявил Дану Раттелю в «60 минутах»: «Я люблю свою страну и не хочу причинять ей вред. И не причиню никогда». Трудясь на ниве шпионажа, он и в самом деле приносил неоценимую пользу своей стране — наверное, даже большую, чем на ниве творческой.

Между тем шпионская нива требовала от Высоцкого напряжения все больших физических сил. Вог почему он тогда вынужден был обратиться к советским властям с письменной просьбой разрешить ему выезжать во Францию больше одного раза в год. Зачем? Все упиралось в одно: в возросшую необходимость КГБ использовать Высоцкого на ниве заграничного шпионажа.





ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ


С середины 70-х годов у КГБ появилась новая забота в Западной Европе — Европейское Сообщество (ЕС). Еще в первой половине 70-х эта проблема стала волновать Лубянку. А после того, как в декабре 1975 года премьер-министр Бельгии Лео Тиндеманс выступил с докладом в Европейском Сообществе и призвал Совет Министров ЕС покончить с «шизофреническими» противоречиями между интеграцией Сообщества и его политической фрагментацией, ситуация в этом направлении резко обострилась. Тем более, что интерес к ЕС стал проявлять Китай: там был аккредитован его первый посол.

В итоге к лету 1976 года руководство ПГУ пришло к выводу, что доклад Тиндеманса и сближение ЕС с Китаем — есть антисоветский заговор. У руководства ПГУ с 1974 года стоял Владимир Крючков — ближайший сподвижник Андропова еще с венгерских событий 1956 года: Андропов был там послом, а Крючков его помощником. В 1971–1974 годах Крючков был заместителем начальника ПГУ и отвечал за европейские операции. Поэтому, придя к руководству внешней разведки, он лично курировал это направление. Его «коньком» в должности руководителя ПГУ стала вербовка нового поколения тайных агентов на Западе и в США.

Именно в свете этой стратегии Высоцкий чуть позже и должен будет перебраться в США и жить на две страны. Но это будет чуть позже, а пока от Высоцкого требовалось увеличить на законных основаниях число своих поездок в Европу, для чего он 5 марта и написал письмо в МВД СССР следующего содержания:

«Я женат на гражданке Франции Де Полякофф Марине Влади — известной французской киноактрисе. Мы состоим в браке уже 7 лет. За это время я один раз в году выезжал к жене в гости по приглашению. Моя жена имеет возможность приезжать ко мне всегда. Ей в этом содействуют Советские организации. Приезжая ко мне, она отказывалась от работ и съемок, оставляла детей в интернатах, а когда была жива мать, то с матерью. Теперь положение изменилось. Моя жена должна много работать и детей оставлять не с кем. Всякий раз, когда у нее трудное положение, естественно, необходимо мое присутствие у нее, а я должен и могу бывать у нее после длительного оформления и один раз (максимум два) в году. Я не хочу переезжать на постоянное жительство во Францию — это вопрос окончательно решенный, а жена моя является кроме всего видным общественным деятелем — она президент общества "Франция — Россия" и приносит большую пользу обеим странам на этом посту. Так что и она не может переехать ко мне по всем этим причинам. Прошу разрешить мне многократно выезжать к моей жене, ибо иногда требуется мое срочное присутствие у нее и помощь, а я всякий раз должен оформляться, и это вызывает невроз и в театре, и в кино, и во всех моих других начинаниях. Я уверен, что право неоднократного выезда решит многие наши проблемы и сохранит нашу семью».

Поскольку письмо было чистой формальностью, сомневаться в его благополучном рассмотрении было бы наивно. Поэтому Высоцкий и не сомневался. И позволил себе «расслабиться» — ушел в «пике» на несколько дней. Потом быстренько взял себя в руки и 20 марта вылетел во Францию, чтобы принять участие в шумной пиар-кампании вокруг своего имени. В эту кампанию входило: 1) выход двойного диска-гиганта «Натянутый канат» на «Шан дю Монд» (анонс пластинки появился в парижской эмигрантской газете “Русская мысль” 17 марта, а спустя неделю и в коммунистической “Юманите”) 2) выход еще одного диска-гиганта, записанного Высоцким в Канаде летом прошлого года 3) выступление в телевизионной передаче «Бон Диманш» («В хорошее воскресенье»).

Кроме этого, имя Высоцкого во всю «треплет» французская пресса. Причем делают это издания разных направлений: эмигрантские («Русская мысль»), коммунистические («Юманите», «Франция-СССР»), а также официальные («Экспресс», «Монд»; последняя — аналог советской “Литературной газеты”, ее читателями были в основном либеральные интеллигенты). Все это явно было не просто так, а дирижировалось из Москвы и на языке спецслужб называлось «активными мероприятиями». Как уже отмечалось, занималось подобными «активками» специальное подразделение КГБ — так называемая Отдел (Служба) “А”. Оно было создано в Первом главном управлении (ПГУ) в 1959 году крупным специалистом по дезинформации Иваном Агаянцем, который (отметим это!) в конце 40-х (1946–1949) возглавлял советскую резидентуру в Париже и хорошо знал французскую специфику. Когда в 1968 году Агаянц скончался, “Службу “Д” (в Отдел «А» ее переименовали в начале 70-х) по-прежнему продолжали возглавлять специалисты по Западной Европе: либо “французы”, либо смежные с ними “англичане”.

«Раскрутка» Высоцкого во Франции преследовала целью еще сильнее пропиарить его имя там (а также в смежных странах), поскольку с этого года КГБ предполагал засылать его туда гораздо более активнее, чем раньше. И вот уже из Франции Высоцкий едет поездом не в Москву, а в Венгрию, где он уже был полгода назад, совмещая гастроли с делами шпионскими. Предлог для поездки находится быстро: в те дни там же находится Марина Влади, которая снимается в фильме «Их двое» венгерского режиссера Марты Мессарош, которой, конечно же, совершенно случайно приходит в голову мысль снять в коротеньком эпизодике (всего минута экранного времени в финале) и Высоцкого. Эпизод снимали пару часов, а в Венгрии Высоцкий пробыл несколько дней. Поскольку не съемки были для него главными.

Именно там происходит эпизод, который станет поворотным в жизни Высоцкого. Вот как это выглядит со слов М. Влади:

«Ровно в пять тридцать поезд подходит к вокзалу… Я вижу тебя в конце платформы — бледного, с двумя огромными чемоданами, которые я не узнаю… У меня очень болит голова, и от твоего отсутствующего вида мне становится совсем грустно. Я на всякий случай тайком принюхиваюсь, но от тебя не пахнет водкой, и я уже ничего не понимаю. Ты смотришь как-то сквозь меня, и в твоих глазах меня пугает какая-то пустота… Физическая боль после самой жуткой пьянки — это ничто в сравнении с психическими мучениями. Чувство провала, угрызения совести, стыд передо мной исчезают как по волшебству: морфий все стирает из памяти. Во всяком случае, в первый раз ты думал именно так. Ты даже говоришь мне по телефону с мальчишеской гордостью:

— Я больше не пью. Видишь, какой я сильный?

Я еще не знаю цены этой твоей “силы”. Несколько месяцев ты будешь обманывать себя. Ты прямо переходишь к морфию, чтобы не поддаться искушению выпить. В течение некоторого времени тебе кажется, что ты нашел магическое решение. Но дозы увеличиваются и, сам того не чувствуя, ты попадаешь в еще более чудовищное рабство…».

Здесь отметим одну странность в поведении мемуаристки. У нее ведь старший сын Игорь был наркоманом (на тот момент его стаж исчислялся почти пятью годами), поэтому она должна была хорошо разбираться в симптомах наркомании. Однако ей даже в голову не пришла мысль, что Высоцкий употребляет наркотики. Почему? Дело в том, что тогда это была только «проба пера» — первые опыты Высоцкого с наркотиками, которые никому, кроме него, еще неизвестны. Как мы помним, до этого он сидел на амфетаминах, которые стимулировали его активность. Затем он решил попробовать более сильное средство — морфий, но тогда это еще делалось эпизодически.

О том, каким образом Высоцкий приобщился к наркотикам, существует сразу несколько версий. Причем все эти версии распространял среди своих друзей и близких… сам Высоцкий. Одна версия принадлежит его юной любовнице (с 1978 года) Оксане Афанасьевой: «Володя мне как-то рассказывал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком, чтобы снять синдром похмелья. Врач-женщина сказала, что у ее мужа бывают запои и она легко выводит его из этого состояния одним уколом. Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сказал, что в 1977 году…».

Другая версия принадлежит Михаилу Шемякину: «Володя мне говорил, что до последних дней своей жизни будет недобрым словом вспоминать человека, своего друга с «Таганки», который посадил его на иглу. Вроде бы из добрых побуждений, пытаясь помочь ему освободиться от алкогольной зависимости. Он уговорил его сделать небольшой укол. Володе стало лучше, но после укола его потянуло снова на кокаиновое похмелье. И пошло-поехало…».

А вот что заявляет администратор Высоцкого В. Янклович: «Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал: «Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы. И мне это помогает».


Как видим, разброс версий достаточно широк: по Янкловичу, Высоцкий «сел на иглу», чтобы стимулировать свое творчество (то есть, сознательно), по Афанасьевой и Шемякину — его к этому приобщили посторонние люди, причем разные. Почему же Высоцкий был заинтересован в таком разбросе версий, причем мы уверены, что ни одна из них не имеет отношения к правде? Да потому, что на самом деле наркотики вошли в его жизнь с ее тайной стороны — шпионской (певец, как мы помним, участвовал в тайных операциях по функционированию европейского наркотрафика). Вот почему он не мог выложить перед своими друзьями (в том числе и перед любимой женщиной) всю правду, а вынужден был выдумывать различные версии.

Однако повторимся, придя к наркотикам в 1977 году, как к средству борьбы с все чаще возникающими стрессами, Высоцкий на протяжении двух лет будет ловко водить за нос не только Марину Влади, но и многих друзей (в том числе и врачей, находившихся с ним рядом), а также и своего тайного работодателя — КГБ. Как это было возможно?

М. Крыжановский: «Во всех спецслужбах есть одна и та же проблема — безграничное доверие к агентуре, особенно к агентуре, поставляющей ценную информацию. Можно было, конечно, попросить Высоцкого пройти тест на наркотики, но, во-первых, даже мысли о том, что он колется, не возникало у чекистов — он же был мощным, волевым агентом. Во-вторых, вы делаете агенту подобное предложение, это его страшно оскорбляет и унижает и он исчезает куда-нибудь к Туманову на прииски на месяц. А у вас план операции и через 3 дня Высоцкий должен быть во Франции, а затем в Германии, откуда вылетает в Мексику. А операция стоит на контроле у Андропова — вы себе даже представить не можете, что это значит, а я могу. Поэтому с ценной агентурой обращаются очень аккуратно и иногда на этом поприще перебарщивают — слишком ей доверяют. В итоге о наркомании Высоцкого КГБ узнал слишком поздно — упустили агента, к сожалению, а надо было проверять и проверять. Потом, в этой теме наворочено очень много лжи. Я помню одну из первых публикаций о наркомании Высоцкого: там говорилось о том, что В. Абдулов и, кажется, В. Янклович ходили к одному профессору. Так вот Абдулов четко и однозначно написал: почто до самой смерти мы НЕ ЗНАЛИ, что Володя колется. И это говорили лучшие друзья, между прочим. После этого пошел снежный ком — все кому не лень стали разглагольствовать о том, что видели, знали о наркомании Высоцкого. На самом деле при его жизни об этом знали единицы.

Я вам расскажу одну историю, которую теперь уже знают многие. Про «крота» КГБ в ЦРУ О. Эймса. Так вот, он беспредельничал еще круче, хотя был на виду у ЦРУ каждый день, причем работал в сверхзакрытом отделе по проникновению в КГБ. Купил за наличные ($ 500 000) дом, что никто и никогда в Америке не делает — никто это не заметил, купил машину за наличные за годовую зарплату — не заметили, пил по-черному — понятия не имели, встречался в Вашингтоне со связником из ПГУ Черкашиным — ФБР за Черкашиным почему-то не следило, до лампочки. И это в отделе, где каждого проверяют под микроскопом! Не говоря уже о том, что Эймс отказался пару раз пройти детектор лжи — и на это махнули рукой. Вот это полный абзац! Таким же образом КГБ проморгал и наркоманию Высоцкого…».

Итак, весной 1977 года наркотики хоть и вошли в жизнь Высоцкого, но отнюдь не являются для него проблемой. Зато алкоголь является. И в апреле наш герой попадает в Институт Склифосовского, где тамошние врачи ставят ему неутешительные диагнозы: больная печень, плохо функционирующая почка, отечность мозга. Когда, например, читаешь об этом в дневнике В. Золотухина, то невольно кажется — все, Высоцкому конец, не выживет. Читаем: «Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным…».

И что же мы видим? Не прошло и месяца после этой записи, как Высоцкий уже свежий, как огурчик, и едет на гастроли, причем не куда-нибудь поближе к Москве, а на Украину, в Донбасс. И там устраивает настоящий марафон — дает несколько десятков концертов в пяти городах. Рекорд гастролей был установлен Высоцким 20 мая, когда он дал сразу шесть (!) концертов (накануне им было дано пять выступлений). Учитывая недавний диагноз врачей (о том, что внутри у Высоцкого чуть ли не все органы больные), остается только удивляться, откуда у него брались силы на такой марафон. А может, и не было вовсе никакого диагноза?

И в самом начале июня Высоцкий отправляется в очередной заграничный вояж. Он прилетает в Париж, где встречается с Бабеком Серушем. Внешне их общение выглядит вполне безобидным: они сидят в парижских кафешках, едят круассаны и пьют арабский кофе. На самом деле их разговоры далеки от праздных: они прорабатывают детали новых тайных операций, которые КГБ замышляет в Западной Европе. Впрочем, не только там. И вот уже из Парижа Высоцкий и Влади отправляются на остров Косумель в Мексике, рядом с полуостровом Юкатан. Повод для поездки более чем весомый: Влади должна сниматься там в фильме «Тайна бермудского треугольника».

После того как съемки эпизодов с участием Марины Влади закончились, звездная чета покинула гостеприимный остров и, взяв на прокат автомобиль, отправилась в столицу Мексики город Мехико. Путь был неблизкий — с полуострова Юкатан через города Мерида, Чичен-Ица, Паленка и др.

М. Крыжановский: «И снова внешне эта поездка выглядит как туристический нон-стоп. На самом деле главной задачей было исследование маршрута от Мериды до Южной Сьерра-Мадре, где активно производится опиум. Отметим, что головная «станция» Управления по борьбе с наркотиками находится в Гвадалахаре и главные его операции связаны с наркотрафиком в Западной Сьерра-Мадре. А Южный участок почти «бесхозный», поэтому и интересен с точки зрения производства опиума. Впрочем, вся Мексика — это огромный полигон для наркобизнеса, поскольку это выгодно властям. Наркотики — одна из самых главных статей мексиканского экспорта в США. И хотя закон борется с наркотиками, однако та же марихуана бесперебойно уходит в США, а наркодоллары «отмываются» в Мексике и вкладываются в ее экономику.

Сотрудники КГБ, работающие в Мексике, внимательно изучали специфику тамошнего наркобизнеса и негласно помогали наркобаронам поставлять наркотики в США. Высоцкий и Влади могли использоваться ими в качестве курьеров и «почтовых ящиков», для чего в некоторых городах с ними могли встречаться сотрудники ПГУ, работающие в Мексике разведчики…».

Приехав наконец в Мехико, звездная чета поселилась у знакомой Влади — балерины русского происхождения по имени Макка. Ее сын работал на тамошнем телевидении и это обстоятельство явилось поводом для приглашения туда Высоцкого. Он выступил в музыкальной передаче “Musicalisimo”, где рассказал о себе и спел несколько своих песен (передача выйдет в эфир по 13-му каналу в 20. 00 часов 9 августа).

В столице Мексики звездная чета пробыла несколько дней, после чего слетала в Перу якобы в туристических целях. На самом деле это был следующий пункт разработанного ПГУ маршрута: Перу является крупнейшим мировым производителем сырья для кокаина, которое поставляется в Колумбию для переработки, а затем поступает через Мексику в США. Именно летом 1977 года был создан знаменитый Медельинский кокаиновый картель, одной из главных целей которого было — контрабанда наркотиков на территорию США. Этот картель не мог не привлечь внимание КГБ, который был заинтересован в такой мощной организации, готовой буквально завалить США наркотиками. Во главе картеля встал Пабло Эскобар.





ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ


Пабло Эскобар

Пабло Эмилио Эскобар Гавирия (исп. Pablo Emilio Escobar Gaviria) родился 1 декабря 1949 года в 40 километрах от Медельина в бедной семье: его отец был малоимущим крестьянином, мать также происходила из низов. С детских лет Пабло любил слушать героические истории о легендарных колумбийских «бандидос», которые грабили богатых и помогали нуждающимся. Именно тогда будущий наркобарон решил, что станет таким же «бандидо».

С детских лет Пабло большую часть своего времени проводил в бедных кварталах Медельина, который был настоящим рассадником преступности. Вскоре он создал банду из своих сверстников и они стали угонять дорогие автомобили для продажи на запчасти. Потом они занялись рэкетом: предлагали потенциальным жертвам угона свою «защиту». Те же, кто отказывался от этой услуги, лишался своих автомобилей.

В начале 70-х от рэкета Эскобар перешел к более изощренным преступлениям — похищению людей. Первой жертвой его банды стал в 1971 году богатый колумбийский латифундист-промышленник Диего Эчеварио, которого ненавидела местная беднота. В итоге после долгих пыток похищенный был убит, что вызвало бурю восторга у местного населения. Так Эскобар впервые ощутил вкус всенародной славы. Впоследствии она стала расти день ото дня. Чтобы поддержать ее, Эскобар занялся благотворительностью: строил для бедноты дешевые дома.

К середине 70-х слава об Эскобаре распространилась за пределы Медельина. Именно тогда он и обратил внимание на наркотики, как средство увеличение своих доходов. Он стал покупать, вошедший в моду, кокаин у производителей и перепродавал его контрабандистам, которые затем переправляли его в США. Один из его приближённых — Карлос Лейдер, ответственный за переправку кокаина в Штаты, организовал на Багамах перевалочный пункт наркотрафика: были построены крупный причал, ряд бензозаправок и современная гостиница со всеми удобствами. Ни один наркоделец не мог без разрешения Эскобара вывозить кокаин за пределы Колумбии. Он снимал так называемый 35-процентный налог с каждой партии наркотиков и обеспечивал её доставку. Кроме этого, в джунглях Колумбии Эскобар открывал химические лаборатории по выработке кокаина. К тому времени он уже работал… под непосредственным присмотром КГБ.

После успешной революции на Кубе в конце 50-х советская разведка стала подыскивать перспективных молодых «революционных» лидеров по всей Латинской Америке. В начале 70-х Андропову доложили, что в колумбийском городе Медельине есть такой «защитник бедняков» Пабло Эскобар, люди которого похитили с целью выкупа и убили богатого колумбийского латифундиста-промышленника Диего Эчварио, которого ненавидели местные бедняки. Андропов информировал о перспективном «революционере» Брежнева и получил от него «добро» на дальнейшую работу с Эскобаром. После тщательного изучения было принято решение использовать это авторитетного преступника для наркотизации главного противника СССР — Соединенных Штатов.

В 1977 году Эскобар был завербован ПГУ КГБ, которое предложило ему идею «завоевания» США. Летом того же года с Эскобаром дважды встречается агент советской разведки, «турист» Владимир Высоцкий, в Перу, главном производителе сырья для кокаина. Тогда же, летом 1977 года, сразу после этой встречи, Эскобар создает т. н. Медельинский кокаиновый картель и уже через два года контролирует с помощью агентуры КГБ 80 % кокаинового рынка США.



Сов. секретно

экз. ед.

Начальнику ПГУ КГБ СССР

генерал-лейтенанту Крючкову В. А.

20 июля 1977 г.

ИСХОДЯЩАЯ ШИФРТЕЛЕГРАММА

О встрече агента «Виктора» с П. Эскобаром

18 июля 1977 г. в г. Лима, Перу состоялась организованная резидентурой встреча агента «Виктора» — Высоцкого В. С. (ФИО прописью) с Пабло Эскобаром (известен ПГУ КГБ). В ходе встречи «Виктор» передал П. Эскобару инструкции, а также адреса и фамилии лиц в США, которые будут задействованы в транспортировке первой партии кокаина в количестве 500 кг (стоимость в США — 12, 5 млн. дол).

Встреча была проведена с соблюдением условий безопасности и конспирации.

Резидент ПГУ в Нью-Йорке

генерал-майор Дроздов Ю. И.



Пробыв в Перу несколько дней, звездная чета самолетом добралась до тихоокеанского острова Таити во Французской Полинезии. Цель опять же декларируется вполне житейская — вволю отдохнуть под пальмами. На самом деле есть и другая цель — тайная. На Таити проживал бывший второй супруг Влади (в 1963–1966 годах) — летчик гражданской авиации Жан-Клод Бруйе. Именно во время той поездки Высоцкий и Бруйе познакомились. Как вспоминает Влади, ее бывший супруг был ярым антикоммунистом, однако быстро нашел общий язык с гражданином СССР Высоцким. Видимо, потому, что главной целью их общения была не политика, а общий бизнес, который сближает даже самых непримиримых идеологических противников. Знакомство Высоцкого с Бруйе было планом КГБ по вовлечению бывшего мужа Влади в кокаиновый бизнес. Ведь Бруйе был бывшим летчиком, владел авиакомпанией, поэтому легко мог наладить перевозку наркотиков из Таити во Францию. Кстати, его авиакомпания была зарегистрирована в Гонконге, а тот является главным центром отмывания денег. Там трудно найти человека, который в той или иной степени этим не занимается, причем почти всегда на законном основании, поскольку законы этой страны позволяют осуществлять всевозможные финансовые маневры. Гонконг — это поистине Мекка для торговцев оружием, наркотиками и всевозможных пиратов делового мира.

В КГБ прекрасно были осведомлены о том, что Бруйе любит деньги и на этой почве может согласиться на предложение Высоцкого принять участие в совместных операциях.