Влюбляться лучше всего под музыку
Часть 40 из 72 Информация о книге
— Ты не такая, Ань, не беси лучше меня. — Откуда тебе знать, какая я? — Вот дура. — Теперь Павел сам наклоняется на стол, жестом призывая меня вести себя тише. — Ты бы лучше с головой в работу ушла, или, я не знаю, заняла себя чем-нибудь, чтобы не думать о плохом, чем вот так… делать еще хуже! Сглатываю накопившуюся на весь белый свет обиду. — А, может, я хочу хуже? М? Может, я хочу больнее? — Ну, что такого случилось? Твой парень тебя бросил? В этом все дело? — Нет. — Мой голос предательски дрожит. — Хуже. — Что? Изменил? Черт, вот могут же некоторые слова ранить больнее ножа. — Вроде того. С губ Павла срывается ругательство. — Тогда тебе выплакаться надо в первую очередь. — Он смотрит так сочувствующе, что хочется его придушить. Вот, еще один решил пожалеть. — Не выходит. — Бросаю я, отворачиваясь и раздумывая, не попросить ли у него сигаретку, вдруг опять вспылит. — Выплакаться. А потом забить на него, — предлагает Камышев. — Не выходит, говорю же! — Тебе нужно время, Аня. Всякое в жизни случается, но не бросаться же из крайности в крайность? Ты меня пугаешь. — Чем тебе не сюжет для книги? Сиди, пиши спокойно, раз не хочешь помочь. — Встаю, отдергиваю передник. — А я пойду. — Сядь, Солнцева! — Его ладонь ударяет по столу. Пытаюсь улыбнуться. — Во-о-от, мне нравится, когда ты приказываешь. — Наигранно подмигиваю. — Уверен, что не хочешь меня? Камышев тихо матерится, прикрывая глаза. — Пороть тебя надо! Садись, говорю, пока не плюнул на тебя и не ушел. — Ну… пороть я не согласна, но вот шлепнуть разочек можешь вполне. Так как? Теперь Павел откровенно сердится, указывает пальцем на диван и напряженно сжимает зубы. — Что? — Спрашивает он вполголоса, когда я опускаюсь на сидение. — Сильно-сильно больно? Еле сдерживаю накатывающие волной эмоции. — Очень… — Произношу еле слышно. На самом деле хочется кричать. Да! Мне дико больно! Так, что рвет душу на части. И одиноко. И мерзко. И нет сил больше терпеть. Хочется умереть, потому что Он не уходит из моей головы. А мне нужно вырвать его оттуда, выжечь каленым железом, избавиться. Не важно, какой ценой. — Расскажи мне, давай, — просит Павел. Оглядываю зал замутненным взглядом измученного больного. Кажется, моя помощь никому пока не требуется. И начинаю шепотом говорить, изливая всю свою боль тому, кого едва знаю. Тому, кто пожелал стать невольным слушателем. Тому, кто решился забрать частичку этого груза, этой боли себе. Говорю, говорю, говорю… Почти в самом конце рассказа поднимаю глаза и вижу в окне Пашу, бегущего со всех ног к кафе. Замираю, когда он, в последний момент увернувшись, избегает столкновения с огромным внедорожником. Выдыхаю, облизываю припухшие губы, вытираю слезы и надеваю на лицо непроницаемую маску. — Я сейчас, — встаю, сжимая в руке блокнот, и двигаюсь нетвердой походкой по залу в сторону бара. Мне хочется сбежать, скрыться, но, повинуясь какому-то странному инстинкту, остаюсь стоять посередине зала и ждать, когда он войдет. Паша Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и продолжаю движение. Так торопился, что меня только что чуть не сбил здоровенный внедорожник. Промчался большой черной глыбой перед самым носом, а я едва успел затормозить на краю дороги. На всякий случай оглядываю улицу еще раз. Влево, вправо. Можно идти. Взбудораженное ощущением скорой встречи сознание никак не хочет фокусироваться на происходящем вокруг. Все мысли там — с ней. Увидеть, прижать к себе, вдохнуть родной запах, слезно молить о прощении. Упасть на колени? Легко. Готов сделать все, что угодно, лишь бы быть с ней. С моей Аней. Я был не прав, поступил, как чудовище, и осознаю свою ответственность. Больше ничего подобного не произойдет никогда. Больше никаких ошибок. Клянусь. Останавливаюсь у стеклянных дверей, сжимаю ручку и собираюсь с духом. Гляжу в одну точку. Ну же! Тяну дверь на себя и вхожу. Оглядываю зал. Застываю на месте, потому что вижу ее. Хрупкую, маленькую, воздушную, беззащитную. Кто-то невидимый шинкует мои внутренности огромным ледорубом — скорее всего, это Анин взгляд так действует. Она стоит у барной стойки и не двигается. Припухшее лицо, темные мешки под глазами, налитые кровью белки. Выглядит измученной. Дрожащими пальцами вцепляется в свой блокнот, затем опускает руки и машинально одергивает крохотный передник. Меня накрывает волной стыда. Это я заставил ее страдать. Бездарное ничтожество. Урод, тряпка, жалкий говноед. Нужно было все бросить и ехать за ней. К черту все и вся. Но тогда мне казалось, что правильнее будет дать ей остыть, а теперь… Вижу, как она мучилась все это время. Какую боль переживала внутри себя. И мне немедленно хочется вздернуться. Или выстрелить себе в висок, чтобы ей стало хоть чуточку легче. Но легче теперь еще долго не станет никому. — Аня, — произношу я, делая шаг в ее сторону. — Проходите за свободный столик. — Она натягивает улыбку и указывает мне рукой на место у окна. А вот и расплата. — Аня, — повторяю я, сглотнув, и подхожу ближе. Шарахается от меня, как от чумного. — Пожалуйста, присаживайтесь, — отводит взгляд. Делаю, как велела. Мне совсем не хочется сейчас доводить ее до слез еще раз. Сажусь. Жду, когда она опустится на диванчик напротив, но Аня с грохотом обрушивает на столешницу папку с меню и уходит. Так тебе и надо. А чего ты хотел? Тяжело выдыхаю в собственные ладони. Теперь ей даже смотреть на меня мерзко, не то, что говорить. Провожаю взглядом стройные ножки, тонкую талию, изгибы которой еще помнят мои ладони, странного цвета локоны, завитые на концах. Взрыв бирюзы и розового, но ей очень идет. Как и все, что бы Солнцева не меняла когда-либо в собственном образе. Морщусь от боли, вспоминая, как целовал ее до потери сознания в день перед отъездом, как гладил по лицу, как сжимал в объятиях, пока она не уставала сопротивляться. А потом все же вырвалась и убежала в ванную, чтобы, увидев меня на пороге, начать брызгаться водой и хохотать, как заведенная, не в силах успокоиться. Я тер ей спину мочалкой, вспенивал шампунь на ее волосах, массировал кожу головы, нежно и бережно. Она и сама могла, но это была такая игра. Помню, как упал от щекотки прямо к ней, а вода сплошным потоком полилась за бортик. Как мы ржали, пытаясь вычерпать ее, чтобы не затопить соседей, и как кидали вслед за тряпкой махровые полотенца на пол, а потом выжимали их, сгибаясь напополам от хохота. Как можно было потерять все это? Как? — Уже выбрали? — Интересуется она, вдруг оказавшись рядом. Поднимаю на нее глаза и на секунду лишаюсь дара речи. Грудь, к которой я мечтал прижиматься до конца своей жизни, тяжело вздымается в ожидании ответа. Пальцы, что я до безумия желаю целовать, дрожат, пытаясь удержать огрызок карандаша. Искусанные в кровь губы, вкус которых мне не забыть до своего последнего вздоха, напряжены и искривлены в немом укоре. — Ань, давай поговорим, — шепчу я, радуясь, что сижу, иначе давно бы уже упал. — Если вы не собираетесь делать заказ, то я вынуждена буду позвать охрану, чтобы попросить вас освободить столик для тех, кому он действительно нужен, — заученно говорит она. Оглядываю зал. Свободных мест полно. Мужчина с густой бородой хмурит брови и неохотно переводит взгляд с меня на свой ноутбук. — Послушай, я… — Так вы сделали выбор? — С нажимом повторяет Аня и косится в сторону кухни. — Да что же это… — Выдыхаю я, открываю меню и, не глядя, тыкаю пальцем. — Отличный выбор. — Кивает Солнцева, еле сдерживая волнение. — Горячий шоколад с мороженым и сливками. Что-то еще? Отрицательно качаю головой, и она тут же срывается с места. Через пару минут возвращается и ставит на стол мой «заказ». — Аня, — почти умоляюще выдыхаю ей вслед. — Что-то еще желаете? — Спрашивает, не глядя в глаза. — Пожалуйста, поговори со мной. Что мне нужно сделать, чтобы мы нормально поговорили? — Заказывать будете? — Этими словами Аня прибивает меня к дивану, будто бейсбольной битой. Я снова тыкаю наугад в меню, и через пару минут на моем столе оказывается теплый салат с курицей. Последняя попытка: — Аня! Кровь приливает к ее лицу. Солнцева медленно оборачивается. Она опять реагирует не так, как я ожидал. Улыбается и цедит сквозь зубы: — Желаете попробовать блюдо от шеф-повара? Сейчас или никогда. — Нет! Сядь и поговори со мной! Мужчина за ноутбуком вздрагивает и обеспокоенно оглядывает нас. Аня пожимает плечами, разворачивается и идет на кухню. Вскакиваю и бегу за ней. В узком коридоре возле шторки хватаю за руку и разворачиваю к себе: