Во всем виновата книга
Часть 73 из 93 Информация о книге
– О, Фонд – это всего лишь название, которым удобно пользоваться. На самом деле Фонда никогда не было, во всяком случае, такого, в котором числились какие-либо сотрудники. Вот он, весь Фонд, целиком и полностью. Я и есть Фонд. А когда я умру, Фондом станет другой библиотекарь. Здесь не так уж и много работы. Мне редко приходится даже подписывать счета. Вся эта структура финансового обеспечения библиотеки была, разумеется, весьма оригинальной, но мистера Бергера больше интересовал другой вопрос. – Я хотел бы вернуться к теме персонажей… Они прямо здесь и живут? – О да, именно так. Как я уже объяснял, в нужное время они появляются где-то поблизости. Поначалу многие из них пребывают в растерянности, но со временем привыкают и начинают обживаться. И одновременно с ними появляется первое издание соответствующего произведения, в оберточной бумаге, перевязанное тесемкой. Мы помещаем книгу на полку и следим, чтобы с ней все было в порядке. Это жизнеописание героя, вся его история запечатлена на этих страницах. – А как насчет циклов произведений? – поинтересовался мистер Бергер. – О Шерлоке Холмсе, например. Полагаю, он тоже где-то здесь? – Конечно, – ответил мистер Гедеон. – Мы обозначили его комнату номером двести двадцать один «бэ», чтобы он чувствовал себя как дома. Доктор Ватсон живет по соседству с ним. В данном случае я совершенно уверен, что библиотека получила полную коллекцию первых изданий канонических рассказов. – Вы имеете в виду рассказы Конан Дойла? – Да. Все, что написано после смерти Конан Дойла в тысяча девятьсот тридцатом году, в счет не идет. Точно так же и с другими культовыми персонажами. Как только умирает их настоящий создатель, история героев заканчивается. В этом заинтересованы и мы, и они сами. Книги других авторов, заимствующих чужих персонажей, мы не учитываем. Иначе все вышло бы из-под контроля. Думаю, нет нужды уточнять, что персонажи не появляются здесь, пока их создатели не умерли. До тех пор с ними еще могут произойти какие-то изменения. – Должен признаться, что все это чрезвычайно трудно осознать, – сказал мистер Бергер. – Мой дорогой коллега… – Мистер Гедеон успокаивающе похлопал мистера Бергера по плечу. – Можете не сомневаться, вы не один такой. Я чувствовал то же самое, когда впервые оказался здесь. – А как вы здесь оказались? – Я встретил Гамлета на остановке автобуса номер сорок восемь «бэ», – ответил мистер Гедеон. – Должно быть, бедняга провел там немало времени. Мимо прошло по меньшей мере восемь автобусов, но он не сел ни в один из них. Полагаю, этого и следовало ожидать. Вполне в его характере. – И что вы сделали? – Я заговорил с ним, хотя он действительно был склонен произносить монологи, так что мне пришлось запастись терпением. Откровенно говоря, теперь мне кажется странным, что я не обратился в полицию и не рассказал о чрезвычайно возбужденном молодом человеке, воображающем себя Гамлетом. Но я, видите ли, всегда любил Шекспира, и этот человек на автобусной остановке совершенно очаровал меня. К концу монолога я безоговорочно поверил ему, затем помог вернуться сюда и передал на попечительство библиотекаря. Им тогда был старина Хэдли, мой предшественник. Мы с ним выпили чаю, как с вами сегодня, и с этого все началось. Когда Хэдли ушел на покой, я занял его место. Проще простого. Мистеру Бергеру это вовсе не казалось таким простым. Наоборот, представлялось загадкой почти космического масштаба. – Можно мне… – начал было он, но осекся. Ему вдруг пришло в голову, что просьба крайне необычна, и он сомневался, имеет ли на это право. – Посмотреть на них? – закончил за него мистер Гедеон. – Да ради бога! Только прихватите с собой пальто. Думаю, там довольно холодно. Мистер Бергер так и сделал. Он прошел вслед за мистером Гедеоном мимо полок, на ходу отмечая названия книг. Ему очень хотелось коснуться каждой из них, погладить, словно кошку, но он сдерживал себя. В конце концов, если верить мистеру Гедеону, его ждет еще более удивительная встреча с миром литературы. 11 Все оказалось немного скучнее, чем ожидал мистер Бергер. У каждого персонажа была своя чистенькая комнатка, обставленная в соответствии с обычаями того времени. Мистер Гедеон объяснил, что никто специально не размещал персонажей по авторам и историческим эпохам, поэтому здесь нет отдельных флигелей, полностью предоставленных героям Диккенса или Шекспира. – Мы пробовали так делать раньше, но ничего не вышло, – продолжил мистер Гедеон. – Даже хуже, это привело к ссорам и отвратительным дракам. Персонажи наделены отменной интуицией в подобных делах, и я разрешаю им самим выбирать место. Мы прошли мимо комнаты номер 221-б, в которой Шерлок Холмс, по-видимому, пребывал в состоянии наркотической прострации, в то время как за стенкой Том Джонс проделывал с Фанни Хилл нечто такое, что рука не поднимается описывать. Также мистер Бергер видел задумчивого Хитклиффа и Фейгина со следом веревки на шее, но большинство персонажей просто дремали, словно животные в зоопарке. – Многие из них спят, – сказал мистер Гедеон. – Кое-кто не просыпается по нескольку лет и даже десятилетий. Они не испытывают голода, но едят с удовольствием, чтобы избавиться от монотонности жизни. Полагаю, в силу привычки. Мы стараемся не давать им вина. От этого они становятся буйными. – Но они понимают, что они вымышленные персонажи? – спросил мистер Бергер. – О да. Некоторые из них воспринимают это легче других, но все в конце концов осознают, что их жизнь кем-то уже описана, а их воспоминания – всего лишь плод литературной фантазии. Впрочем, как я уже говорил, с историческими лицами дело выглядит более запутанным. – Но вы же утверждали, что сюда попадают только вымышленные персонажи, – возразил мистер Бергер. – Как правило, так и происходит, но верно и то, что некоторые герои книг становятся более живыми, чем их исторические прототипы. Возьмите, к примеру, Ричарда Третьего. По большей части его образ сформирован пьесой Шекспира и пропагандой Тюдоров, так что в некотором смысле он вымышленный персонаж. И наш герой прекрасно осознает, что он не подлинный король Англии, но все же Ричард Третий. С другой стороны, в глазах общества настоящим выглядит именно он, а не результат более позднего пересмотра характера и деяний Ричарда Третьего. Однако это скорее исключение, чем правило; лишь немногим историческим личностям удается подобная метаморфоза. И это к лучшему, иначе у нас здесь яблоку было бы негде упасть. Мистера Бергера давно уже занимал вопрос о внутреннем пространстве библиотеки, и сейчас наступил подходящий момент, чтобы все выяснить. – Я заметил, что изнутри здание больше, чем кажется снаружи, – сказал он. – Это весьма занятно, – ответил мистер Гедеон. – Похоже, внешний облик здания не играет никакой роли – с приходом каждого нового персонажа пространство будто увеличивается. Я часто думал о том, как такое возможно, и полагаю, что нашел удовлетворительный ответ. Это естественное следствие способности любого книжного магазина или библиотеки вобрать в себя целые миры и вселенные, помещенные под обложками книг. В каком-то смысле любая библиотека или книжный магазин не имеют границ. Наша библиотека лишь доводит эту идею до логического завершения. Они прошли мимо двух комнат, убранных с кричащей роскошью, но производящих определенно мрачное впечатление. В одной из них сидел и читал книгу человек с мертвенно-бледным лицом, бережно переворачивая страницы пальцами с необычайно длинными ногтями. Он оглянулся на проходящих, и губы его чуть раздвинулись, обнажая пару длинных клыков. – Это граф, – обеспокоенно произнес мистер Гедеон. – На вашем месте я бы здесь не останавливался. – Вы хотите сказать, что это граф Дракула, персонаж Стокера? – уточнил мистер Бергер, поневоле раскрыв рот от удивления. В обведенных красными кругами глазах графа бесспорно ощущался некий магнетизм. Ноги мистера Бергера сами понесли его к двери, а хозяин комнаты отложил книгу в сторону, чтобы поприветствовать его. Мистер Гедеон дернул гостя за правую руку. – Я же предупредил, что здесь лучше не останавливаться, – проворчал он. – Вы ведь не хотите остаться один на один с графом? Он непредсказуем. Говорит, что давно оставил в прошлом все эти вампирские глупости, но я бы не стал ему доверять. – Я правильно понимаю, что он не может выйти наружу? – спросил мистер Бергер, по-иному взглянув на свою привычку к вечерним прогулкам. – Нет, это особый случай. Мы держим подобные книги взаперти, и эта уловка, похоже, удерживает и самих персонажей. – Но некоторые все-таки выходят, – отметил мистер Бергер. – Вы повстречали Гамлета, а я – Анну Каренину. – Да, и это самое удивительное. В большинстве своем персонажи пребывают в своеобразном застое. Подозреваю, что многие из них, оставшись одни, просто закрывают глаза и вспоминают свою литературную жизнь. Однако у нас проводятся довольно оживленные турниры по бриджу, да и рождественские мистерии всем очень нравятся. – Но как же ваши постояльцы все-таки выходят наружу? Мистер Гедеон пожал плечами: – Не знаю. Я держу двери на замке и сам отлучаюсь крайне редко. И сейчас я просто взял отпуск на несколько дней, чтобы навестить моего брата в Бутле. Но за все годы, что я служу в этой библиотеке, я отсутствовал не более месяца. Да и зачем мне куда-то уходить? У меня здесь есть книги для чтения и персонажи для разговоров. Я могу исследовать целые миры, не выходя из этих стен. Закончив фразу, мистер Гедеон подошел к закрытой двери и вежливо постучал. – Oui?[69] – послышался изнутри женский голос. – Madame, vous avez un visiteur[70], – сказал мистер Гедеон. – Bien. Entrez, s’il vous plait[71]. Мистер Гедеон открыл дверь, за ней стояла та самая женщина, которая на глазах у мистера Бергера бросилась под поезд и которой он позже в каком-то смысле спас жизнь. Она была в простом черном платье – возможно даже, именно в том, что так очаровало Кити в романе, – волосы ее были не убраны, а шею украшала нитка жемчуга. Казалось, даму напугало появление мистера Бергера, но он понял, что она его узнала. Он успел слегка забыть французский, но кое-что сумел выудить из своей памяти. – Madame, je m’appelle Monsieur Berger, et je suis enchanté de vous rencontrer[72]. – Non, tout le plaisir est pour moi, Monsieur Berger, – ответила Анна после недолгой паузы. – Vous vous assiérez, s’il vous plait[73]. Они сели и завели учтивую беседу. Мистер Бергер постарался в самых тактичных выражениях объяснить, что стал свидетелем недавнего происшествия на железной дороге и был потрясен. Анна с огорченным видом рассыпалась в извинениях за все волнения, какие невольно могла ему доставить, но мистер Бергер заявил, что это пустяки и что он больше переживал за нее, чем за себя. А когда, продолжал он, на его глазах была предпринята вторая попытка – если слово «попытка» применимо для действия, которое уже прежде увенчалось успехом, – он почувствовал, что обязан вмешаться. Первоначальная неловкость скоро прошла, и беседа потекла живее. Мистер Гедеон вернулся с чаем и кусочком кекса, но они едва заметили его появление. Мистер Бергер неожиданно осознал, что понемногу вспоминает французский, а Анна за проведенные в библиотеке годы весьма понаторела в английском. Они проговорили до поздней ночи, потом мистер Бергер наконец взглянул на часы и извинился за то, что отнял у Анны так много времени. Она ответила, что наслаждалась его обществом и в любом случае не привыкла много спать. Он поцеловал ей руку и спросил, можно ли навестить ее завтра, и она охотно дала разрешение. На обратном пути мистер Бергер не столкнулся с серьезными трудностями, если не считать попытку Фейгина украсть у него кошелек. Старый негодяй еще и оправдывался – мол, привычка, что поделаешь. Мистера Гедеона Бергер нашел в гостиной: пожилой джентльмен дремал в кресле. Мистер Бергер осторожно разбудил библиотекаря, тот открыл входную дверь и выпустил гостя. – С вашего позволения, – сказал мистер Бергер, стоя на крыльце, – я хотел бы завтра прийти сюда и еще раз побеседовать с вами и госпожой Карениной. Если, конечно, это не причинит вам излишнего беспокойства. – Совсем никакого беспокойства, – ответил мистер Гедеон. – Просто постучите в окно. Я буду здесь же. С этими словами он закрыл дверь, а мистер Бергер, чувствуя себя одновременно смущенным и счастливым, как никогда в жизни, вернулся домой и уснул глубоким и спокойным сном. 12 На следующее утро, умывшись и позавтракав, мистер Бергер поспешил в библиотеку Кекстона. Он принес с собой свежую выпечку, купленную в местной пекарне, чтобы пополнить припасы мистера Гедеона, а также томик русской поэзии в переводе на английский. Эта книга чрезвычайно ему нравилась, но теперь он загорелся желанием подарить ее Анне. Удостоверившись, что никто не наблюдает за ним, мистер Бергер свернул в переулок, дошел до библиотеки и постучал в окно. На мгновение его охватил страх при мысли о том, что мистер Гедеон мог за ночь перевести куда-то и книги, и персонажей, и все прочее – из опасения, что новое знакомство может обернуться большими неприятностями, поскольку мистер Бергер узнал тайну библиотеки. Но пожилой джентльмен открыл дверь, явно довольный возвращением вчерашнего гостя. – Хотите чаю? – предложил мистер Гедеон. Мистер Бергер согласился, несмотря на то что уже позавтракал и ему не терпелось снова увидеться с Анной. Однако у него накопилось немало вопросов к мистеру Гедеону, и часть из них касалась именно госпожи Карениной. – Почему она это делает? – спросил он, как только они с мистером Гедеоном поделили на двоих яблочный пирожок. – А что она делает? – удивился мистер Гедеон. – Ах, вы хотите знать, почему Анна бросается под поезд? – Он подобрал крошку с жилета, положил ее на тарелку и продолжил: – В первую очередь, должен заметить, что это не вошло у нее в привычку. За все годы, что я служу здесь, она проделывала подобное не больше десяти раз. Нельзя не признать, что эти случаи участились, и я поговорил с ней, надеясь оказать какую-либо помощь, но она, видимо, и сама не знает, что побуждает ее вновь и вновь переживать свои последние мгновения, описанные в романе. Другие персонажи тоже иногда возвращаются к моменту своей гибели – например, этим, похоже, одержимы все герои Томаса Гарди, – но лишь Анна на самом деле восстанавливает сцену смерти. Я могу только поделиться своими соображениями по этому вопросу, и вот что я вам скажу: она заглавный персонаж, и жизнь ее настолько трагична, а смерть настолько ужасна, что они глубоко отпечатались в памяти как читателей, так и ее самой. Все дело в том, как написана книга. Книги обладают удивительной силой. Теперь вы не можете не понимать этого. Вот почему мы так тщательно храним первые издания. В них раз и навсегда определены судьбы героев. Между книгами и персонажами, появившимися здесь вместе с ними, существует очевидная связь. – Мистер Гедеон поерзал в кресле и скривил губы. – Позвольте поделиться с вами, мистер Бергер, тем, о чем я не рассказывал никому, – снова заговорил он. – Несколько лет назад у нас потекла крыша. Щель была невелика, но ведь и этого бывает достаточно. Даже незначительное количество воды, капающей несколько часов подряд, может натворить много бед, а я, как назло, отлучился в Морхэм. Был в кинотеатре. Понимаете, перед самым уходом я выложил на стол рукописи «Алисы в Стране чудес» и «Моби Дика». – «Моби Дик»? – удивился мистер Бергер. – Я и не знал, что эта рукопись сохранилась. – Должен признать, история необычная, – сказал мистер Гедеон. – В какой-то мере это связано с путаницей между американским и британским первыми изданиями. Американское издательство «Харпер и братья» набирало текст по рукописи, а британское «Бентли» – уже по американским гранкам, однако между ними обнаружилось около шестисот отличий. В тысяча восемьсот пятьдесят первом году, еще до того, как американский издатель дал окончательное согласие, Мелвилл сам внес правки в готовые гранки для британского издания, добавил заключительную часть, а также воспользовался случаем, чтобы переписать некоторые эпизоды. Так что же считать первым изданием, которое должно храниться в нашей библиотеке? Американское, основанное на рукописи, или британское, выпущенное с учетом переработки? Фонд решил приобрести британское издание, а на всякий случай еще и рукопись. Когда капитан Ахав появился в библиотеке, вместе с ним появились и оба источника. – А рукопись «Алисы в Стране чудес»? Насколько я понимаю, она находится в собрании Британского музея? – Мне представляется, что это был ловкий фокус, – ответил мистер Гедеон. – Как вы, вероятно, помните, преподобный Доджсон подарил рукопись Алисе Лиддел, но той пришлось продать ее, чтобы уплатить налог на наследство после смерти ее супруга в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. «Сотбис», действуя от ее имени, предложил начальную цену в четыре тысячи фунтов. Разумеется, рукопись ушла за сумму, почти в четыре раза бо́льшую, которую уплатил американский покупатель. В этот момент вмешался Фонд, и вместо рукописи в Америку отправили ее точную копию. – Значит, в Британском музее сейчас хранится фальшивка? – Не фальшивка, а более поздняя копия, сделанная рукой самого Доджсона по наущению Фонда. В те времена Фонд думал на много шагов вперед, и я стараюсь поддерживать эту традицию. Я всегда присматриваю за книгами и персонажами, которые могут ускользнуть от нас. Так что Фонд был крайне заинтересован в приобретении оригинальной «Алисы» Доджсона. Понимаете, столько культовых персонажей, и еще иллюстрации. Очень мощная рукопись. Но все это к делу не относится. Обе рукописи не требовали особого внимания – разве трудно смахнуть накопившуюся пыль или обернуть сокровище в полиэфирную пленку?.. Но когда я вернулся из Морхэма, то едва не закричал от ужаса. Вода с потолка попала на драгоценные листы – всего несколько капель, не более, но они размыли чернила «Моби Дика», и те перетекли на страницу «Алисы». – И что случилось дальше? – спросил мистер Бергер.