Война миров 2. Гибель человечества

– Как-то поздновато.

– Вы теперь в армии, мисс Эльфинстон, – мы здесь едим тогда, когда кормят. А потом, боюсь, нам придется пройтись.

– Куда?

Я знала, что мой пункт назначения, Кордон, находится на западе. Но Грей указал на восток, в направлении Стрэнд.

– Вон туда, вдоль нового берега. Там довольно сухо за исключением пары улиц. Слово «стрэнд» на древнеанглийском означало «побережье», и это не совпадение: когда-то здесь пролегал берег реки.

– И далеко идти?

– До самого Стрэтфорда.

– До Стрэтфорда? Но он на востоке, а марсиане на западе. Надеюсь, за этим стоит какой-то план.

– В армии всегда есть план. Какой-то.





12. Из Олдвича в Стрэтфорд




Удивительный день продолжался.

Мы шли пешком, но мне было не привыкать, и я радовалась возможности размяться после долгого путешествия по воде и по железной дороге. Наш взвод прошел вдоль Стрэнд, где у меня была возможность увидеть, как война изменила хорошо знакомые места, миновал Олдвич, обогнул Лондонскую стену, дошел до Олдгейта, а затем направился по Уайтчепел-роуд к Степни и Боу. По мере движения разведчики то и дело отбегали в сторону – проверить, целы ли телефоны, установленные теми, кто прошел здесь до нас, и спешно передать донесения. Инженеры подозревали, что марсиане могут засечь наши радиосигналы и таким образом вычислить наше расположение, но отследить телефонные звонки они не могли.

По дороге мы видели мало сожженных зданий, зато нам попадались глубокие воронки, словно от гигантских бомб. Тепловые лучи способны заживо сжечь человека и уничтожить дом, но плотность их энергии настолько высока, что они не поджигают, а мгновенно испепеляют все, на что воздействуют – по крайней мере, в городских условиях. Так что Лондон избежал великого пожара, которого многие опасались, узнав, что марсиане возвращаются в город.

Зато у вторжения было другое последствие, весьма неожиданное: расколов скорлупу современного Лондона, марсиане открыли спрятанные под ней древние пласты. У меня вызвало живой интерес известие, что, после того как марсиане разрушили Гилдхолл, под ним обнаружились развалины римского амфитеатра – сооружения, чье существование до последнего времени оставалось под вопросом, хотя о нем давно велись споры. Грей рассказал, что даже в сегодняшнем Лондоне, по которому расхаживают марсиане, археологи изучают то, что осталось от Лондона вчерашнего.

– Есть чем гордиться, правда? – спросил он. – Получается, у нас до сих пор есть виды на будущее – даже в такой час… Интересует ли марсиан отвлеченное знание? Если нет, это отличает нас от них.

Офицеры что-то негромко проговорили, и люди вокруг стали закрывать лица платками и шарфами. Грей вполголоса посоветовал мне последовать их примеру. Он указал на кладбище невдалеке от дороги. Церковь, к которой оно прилегало, была разрушена, и сами могилы тоже разворотило взрывом.

– Это из-за кладбища?

– Рядом с некоторыми старыми церквями были чумные ямы. Осторожность не помешает.

Мы пошли дальше.

Вы можете поинтересоваться: а где же были все лондонцы, все те миллионы людей, которые оставались в городе? Отвечу одним словом: прятались. Мне рассказали, что уцелевшие жители научились держаться вдали от широких улиц, но в огромном лабиринте переулков по-прежнему кипела жизнь – особенно в трущобах Ист-Энда. Там ютились те, кто не смог укрыться под землей, в канализации или в тоннелях, которые пока еще не затопило. Таким образом жители скрывались от марсиан с их тепловыми лучами и охотничьими инстинктами. Все выживали как могли, не ограничиваясь теми запасами провизии, которые ухитрялось поставлять в город правительство. Люди опустошали заброшенные магазины, где до сих пор можно было найти консервы и другие продукты, выращивали овощи и даже держали кур и свиней в садах, на участках возле домов и в небольших парках.

Правительство приглядывало за населением. Карточная система была одним из способов гарантировать тот факт, что сведения обо всех мужчинах, женщинах и детях попадают в некую единую базу. Полиция при поддержке констеблей по специальным поручениям тоже с грехом пополам работала, так что уровень преступности был ниже, чем можно было бы предположить. Как говорили, карточная система позволяла многим обитателям Ист-Энда питаться лучше, чем до прихода марсиан. К тому же людям находили работу: кто-то, например, участвовал в спасательных операциях, а кто-то – как мне предстояло узнать – следил за состоянием канализации, служившей убежищем для многих.

Люди прятались, но по пути я время от времени замечала ребятишек, которые выглядывали из переулков или из дверей заброшенных магазинов: большеглазые, с грязными физиономиями, в которых проглядывало что-то крысиное. Солдаты бросали им шоколадки и даже сигареты: «Для мамы с папой!» – говорили они. Дети хватали сокровища и снова скрывались в тени.

– Бедные малютки, – заметил Грей. – До сих пор не знают, кого стоит больше опасаться – нас или марсиан.

– У меня тут жили родственники, – проворчал Тед Лейн. – Приехали, видите ли, в Лондон нажить состояние. Теперь все в эвакуации. В теплые деньки, вот как сегодня, тут не так уж плохо, но зимой настоящая беда. Никто не решается разжечь костер, чтобы марсиане не заметили дым. Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

– Тут и спорить не о чем, – согласился Бен Грей.



Мы добрались до Стрэтфорда – района, который был плохо мне знаком. Казалось, эта часть города особенно сильно пострадала от тепловых лучей. Улицы представляли собой груды обломков. Кое-где торчали деревянные таблички, на которых от руки написали названия. Даже булыжники местами раскрошились – такие мощные удары наносили марсиане. Но жизнь, как и всегда, пробивала себе дорогу, и под сенью разрушенных стен пышно зеленела растительность. Мне особенно запомнился кипрей, который горделиво возвышался среди развалин кухонь и гостиных.

Мы остановились возле крышки канализационного люка.

От строя отделилось несколько человек. Им приказали поднять крышку.

– Если кому-то надо сходить по нужде, позаботьтесь об этом сейчас. Потом мы будем по одному спускаться в эту дыру, так что приготовьтесь.

Пара человек за несколько секунд управились с тем, чтобы смахнуть с крышки мусор и поднять ее. Моим глазам открылась ржавая лестница, уходящая в темноту.

Я повернулась к Лейну и Грею – оба глядели на меня с усмешкой.

– Это…

– Канализация, – сказал Грей. – Инженерное чудо Викторианской эпохи.


Лейн потянул носом.

– А пара зимних дождей отменно ее вычистили.

– Все так.

Я возмущенно на них смотрела.

– Почему вы мне не сказали?

Они неуверенно переглянулись.

– Ну, – неохотно протянул Лейн, – полагаю, мы решили, что если вы узнаете…

– То у меня случится истерический припадок? Вы прямо как майор Иден, который решил обманом втянуть меня в эту миссию. Господи боже мой… – Я протиснулась к открытому люку, взяла электрический фонарик у удивленного капрала и посмотрела вниз. – Куда ведет эта лестница?

Лейн рассказал мне то, что знал. Туннель, куда нам предстояло спуститься, был частью канализационной системы, которую построил Базэлджет в годы правления королевы Виктории, чтобы очистить город. До этого содержимое всех сточных канав рано или поздно оказывалось в Темзе. Когда нечистоты уже покрыли реку до самого Вестминстера, а зловоние достигло внутренних помещений Парламента, было решено, что пора принимать меры.

– Так что, – сказал Лейн, чертя в грязи какую-то схему, – Базэлджет провел с запада на восток, по течению реки, поперечные канавы, которые пересекали все существующие крупные трубы, проложенные с севера на юг. Замысел был в том, чтобы направить потоки воды на восток и сделать так, чтобы отходы попадали в реку ниже по течению – и уж точно не близ Вестминстера. Один из таких поперечных каналов отходит на восток от Чизвика. Но другой, более крупный, идет от Хампстеда через Хакни в Стрэтфорд – вот сюда.

Я посмотрела на непримечательный люк, а затем перевела взгляд на запад.

– Значит, если, так сказать, отправиться вверх по течению…

– …то попадешь прямиком в Хампстед, причем ни один марсианин тебя не углядит. А оттуда всего несколько миль до Аксбриджа и Кордона. А потом… в общем, увидите, когда доберемся. Знаю, мы идем кружным путем – сначала на восток, потом снова на запад, – но этот путь самый безопасный.

– Так или иначе, это были хорошие новости, – с кривой усмешкой сказал Грей. – А плохие заключаются в том, что сегодня нам никак не добраться до Траншеи.

– До Траншеи?

– Сами увидите.

Я окинула взглядом руины.

– Тут едва ли найдется хоть одна целая крыша. Где мы проведем ночь?

Лейн и Грей посмотрели сперва друг на друга, а потом на люк.

Альберту Куку это бы понравилось, мрачно подумала я. Лондонцы, которые живут в собственной канализации, – ровно как он предвидел во время Первой войны. И все же, как бы я ни храбрилась перед этими самоуверенными мужланами, мысль о том, чтобы спуститься в холодную, влажную темноту, вызывала у меня жгучий страх, и этот страх копился во мне день за днем, пока я все ближе подбиралась к сердцу зловещей марсианской империи.





13. В канализации




Под крышкой люка был тайник: там лежали высокие кожаные сапоги, как у рыболовов, перчатки и защитные головные уборы вроде летных шлемов. Тут же начались опасения, что экипировки на всех не хватит – как позже выяснилось, отнюдь не беспочвенные, – но, как только тайник открыли, Тед Лейн позаботился о том, чтобы меня обеспечили всем необходимым.

Подготовив снаряжение, люди по одному полезли в люк, и это заняло некоторое время, поскольку нас была не одна дюжина. Наконец подошла моя очередь. Я должна была спускаться между Лейном и Греем. Перила неожиданно оказались жирными – возможно, это помогало избежать ржавчины. Спускаясь, я смотрела вверх, на уменьшающийся круг света, который к тому времени уже начал меркнуть, и размышляла о том, что увижу вокруг себя, когда в следующий раз окажусь на поверхности.

А потом я спустилась в грязную воду.

Мы пошли вперед, освещая путь электрическими фонариками. У туннеля были овальные своды – видимо, такая форма придавала им устойчивость. Влажные кирпичи блестели в свете фонарей. Даже сквозь подошвы сапог и ботинок я чувствовала под ногами слой гальки. Мы шли против течения, но оно было совсем слабым, к тому же оказалось неглубоко. И я испытала облегчение, осознав, что это просто вода. Не было никаких ужасов, которые рисовало мое воображение: ни мусора, ни мертвых крыс, ни, того хуже, живых.

Но даже такой путь был утомительным. Мы молча пробирались по темному туннелю, шаг за шагом, не видя ничего, кроме лучей фонариков тех, кто шел впереди; из-за игры теней они напоминали неуклюжих существ неизвестного происхождения. Мы почти не разговаривали, разве что несколько шумных ребят поначалу улюлюкали, чтобы послушать эхо. Кое-кто отпускал мрачные шутки: «Вы только представьте, ребята. Прольется ливень – и нас смоет в самое Северное море, как куски дерьма!» Но вскоре все умолкли.

Я не могла следить за временем: в одной руке я сжимала фонарик, другой опиралась на грязную стену, чтобы не упасть. Это было одно из таких испытаний, которые надо просто пройти, стиснув зубы, потому что секунды не будут идти быстрее, если их считать. И лучше постараться забыть, где ты находишься, что делаешь и кто ты вообще такой, – если удастся.

Вот так я это и преодолела – впрочем, не только я, но и все мы.

Я почувствовала огромное облегчение, когда стены раздались в стороны и мы вышли в более просторное место. Это была круглая пещера, стены и плоский потолок которой были обработаны грубее, чем своды туннеля, и я предположила, что это место было построено недавно, уже после прихода марсиан. Стены располагались под таким углом, чтобы можно было найти сухое местечко и присесть, вынув ноги из воды, – а если повезет, даже прилечь. Потолок поддерживали глиняные колонны. Вскоре мы расселись по кирпичным выступам и стали похожи на игрушки на полках в магазине. Свечи освещали наши лица, а на потолке плясали отблески воды.

Тихо переговариваясь, мы достали из мешков воду, еду и одеяла. Меня чем-то заворожили детали солдатской униформы, которые я теперь могла рассмотреть вблизи: шерстяные штаны и куртки цвета хаки, обмотки, ботинки с металлическими носами и каблуками, фуражки. Привлекло мое внимание и содержимое вещмешков: у каждого была зубная щетка, мыло, полотенце, запасные шнурки, котелок и вилка, бритва и даже швейный набор. А еще в мешках лежали книги для чтения, письма из дома, фотографии, детские локоны… Я заметила пару губных гармошек и, кажется, письма на французском языке, упрятанные подальше.

Туалет был в ответвлении туннеля, которое не просматривалось из комнаты. Он был более удобен мужчинам, чем женщинам, но я справилась – в конце концов, мы находились в канализации.

– Необычное место для ночевки, – сказала я своим спутникам, когда Грей разломал плитку шоколада и поделил между нами. – Но я видала условия и похуже.

– Попробовали бы вы поспать в окопе в Сибири, – пробормотал Тед Лейн. – В пятидесяти милях в округе не найдешь места безопаснее, чем здесь.

– Интересно, где мы все окажемся завтра в это же время.