Возмутительно красивый пилот

Картер поставил на пол коробку, которую разбирал.

— Это я. Чем могу быть вам полезен?

— Гэри Стейнберг. Я поверенный Гордона Рейтмана.

— Поверенный? У него был поверенный? У него даже не было мобильного телефона!

— Да. Я занимался делами Горди много лет.

— Чем я могу вам помочь?

— Он дал мне указание передать вам это письмо после его смерти. Может быть, вам стоит сначала прочитать его, а потом мы с вами займемся завещанием.

— Завещанием?

— Да. У мистера Рейтмана было большое состояние. И он назначил вас своим единственным наследником.

— Нет, вы не понимаете. Он уже несколько лет назад утратил рассудок. Он думал, что я его сын. Он думал, что оставляет все Брюси. Я не могу взять у него что-либо, зная, что он намеревался оставить это своему сыну.

— Но вы же Картер Клайнз?

— Да.

— Он в завещании указал ваше имя, а не Брюси Рейтмана.

— Я не понимаю.

— Может быть, письмо все прояснит?

Поверенный передал Картеру маленький белый конверт. Картер открыл его и аккуратно развернул лежавший в нем листок. Он прочитал письмо с ошеломленным видом, а потом передал его мне.

Я все знаю.

Спасибо, что позволил мне притворяться, будто это правда.

Я никогда не смогу отплатить тебе за все это, но я попытаюсь.

Искренне твой,

Гордон С. Рейтман III

Вау.

Просто вау.

Картер недоверчиво покачал головой.

— Я не понимаю. Все это время он знал, что я не его сын?

Поверенный кивнул.

— Очевидно, да.

Опустившись на колени рядом с сидевшим Картером, я положила руку ему на плечо.

— Бог мой.

Поверенный продолжал:

— Как я уже говорил, мистер Рейтман за свою жизнь скопил очень крупную сумму денег. Не имея близких родственников, он назвал вас единственным наследником состояния, которое оценивается в двадцать миллионов долларов.

Я почувствовала, что теряю сознание.

Что он только что сказал?

У Картера округлились глаза.

— Простите?

— Гордон вкладывал огромные деньги в недвижимость, когда был моложе. И за последние пятнадцать лет постепенно продал всю недвижимость. В результате получилась большая сумма. И тем не менее он предпочитал жить очень скромно.

У Картера буквально отвисла челюсть.


— Что… когда он вписал мое имя в завещание?

— Около года назад он пришел ко мне и изменил завещание. В предыдущем он оставлял все своему племяннику. Я отлично помню, как он сказал, что этот «никчемный сукин сын» ни разу не навестил его. Он знал, что вы даже не догадываетесь, что он очень богат. Был уверен, что вы помогаете ему по доброте сердца, и хотел отплатить вам.

— И что все это значит?

— Это значит, что двадцать миллионов долларов будут в ближайшее время переведены на ваш счет. Мы проведем еще одно совещание в моем офисе, чтобы убедиться, что все деньги с различных счетов переведены вам должным образом.

Я просто стояла, лишившись дара речи.

Картер посмотрел сначала на меня, потом на поверенного.

— Я не знаю, что сказать. Мне кажется, что я это не заслужил.

— Ну, заслужили или нет, не имеет значения, мистер Клайнз. Деньги ваши.

Понадобилось несколько месяцев, чтобы мы осознали все это.

Картер отдал часть денег на благотворительность и учредил стипендию имени Брюса Рейтмана. И, безусловно, у нас осталась еще куча денег для того, чтобы мы безбедно жили до конца наших дней. Мы не испытывали чувства вины из-за того, что оставили себе эти деньги, поскольку Гордон хотел этого.

Мы оценили иронию судьбы, заключавшуюся в том, что, после того как мы перестали думать о деньгах и не позволили им влиять на нашу жизнь, на нас свалилось больше денег, чем мы могли потратить.

Картер продолжал работать пилотом, а я перебралась на постоянное место жительства в его кондоминиум во Флориде. Он сказал, что поймет, когда наступит время уволиться с работы. Ему нравилось, что ему нет необходимости работать и он летает лишь потому, что это дело ему по душе. Только когда ему представилась возможность не работать, он осознал, что на самом деле любит летать. Наступит время, когда у нас появятся дети, и тогда ему, вероятно, придется летать реже или вообще уволиться. Но мы решим все это, когда придет время.

Что касается меня, мне пришлось вступить в конкуренцию с пожилыми леди из Сильвер Шорз. Я объявила Ангелам Картера (как я их называла), что они могут больше не заботиться о том, чтобы готовить для моего мужчины. И мне доставляло огромное удовольствие учиться готовить его любимые блюда.

Флорида стала моим домом. Даже кошка Матильда перестала пытаться напугать меня, когда поняла, что я поселилась там надолго.

Чувствуя огромную благодарность за безбедную жизнь, которую мне обеспечил Картер, я также нашла способ давать что-то взамен. Моя бабушка часто говорила, что, если ты хочешь изменить мир или сделать что-то полезное, не нужно ходить далеко. Просто посмотри на улицу, чтобы увидеть людей, которым ты нужна.

Картер был лучшим примером. Я как-то размышляла о том, что он делал для Гордона, и внезапно осознала, что есть много вещей, которые старые люди уже не могут делать самостоятельно. Те вещи, которые мы воспринимаем как должное, например способность наклониться и постричь ногти на ногах, были для них невозможным предприятием.

Пройдя короткие курсы косметолога, я стала бесплатно предлагать свои услуги жителям Сильвер Шорз. В течение нескольких часов в день я путешествовала из кондоминиума в кондоминиум, делая маникюр и педикюр женщинам. Я дарила им свое время, а они взамен рассказывали мне разные истории и давали советы. Некоторые женщины стали мне словно матерями. Живя в разлуке со своей матерью, я ценила это больше, чем они могли знать.

И, конечно же, лучшими днями были те, когда Картер приезжал домой. Я частенько ждала его на кухне, полностью обнаженная, и протягивала ему кайпиринью, когда он возвращался после долгого путешествия.

В один прекрасный день он попросил меня вместо этого встретить его в аэропорту. Он сказал мне, чтобы я упаковала свои вещи и захватила паспорт. И он назначил встречу в том баре, где мы познакомились.

Когда я приехала в аэропорт, Картер сидел за тем же столиком, где мы сидели в день нашего знакомства. На нем была та же самая коричневая кожаная куртка с приколотыми к ней крылышками. Я испытала приступ дежавю. На столе лежали палочки моцареллы, куриные крылышки и яичные рулеты — все те закуски, которые он заказал для меня в тот день.

Он жестом предложил мне сесть.

— Ты знаешь, какой сегодня день, Дерзкая?

Я стала быстро соображать.

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Нет.

— Сегодня исполнилось два года, Кендалл.

— Это годовщина нашей встречи? Как я могла этого не помнить?

— Ну, я никогда этого не забуду. Двадцать восьмого июля.

— Так много всего может случиться за два года, правда?

— Да. Но некоторые вещи не меняются. Я все еще тот же мужчина, безнадежно сраженный наповал прекрасной блондинкой без бюстгальтера.

— Итак, скажи мне, куда мы направляемся?

— В соответствии с традицией решать будешь ты. — Достав телефон и выведя на экран расписание полетов, он сказал: — Весь мир сейчас на кончиках твоих пальцев, детка.

— Ты серьезно? Ты позволишь мне выбирать?

— Да. Мы полетим, куда ты захочешь. Но выбирай с умом. Это будет очень важное путешествие, которое ты будешь помнить до конца твоих дней.

Я почувствовала выброс адреналина.

Бог мой.

Он собирался сделать мне там предложение?