Возроди меня

– Кто это?

– Мой заместитель, – поясняю я. – Можете свободно отвечать, когда он вас спрашивает.

– Понятно, – в глазах Хайдера действительно появляется некое понимание. – Представитель личной охраны.

– У меня нет…

– В точку, – перебивает меня Кенджи, незаметно ткнув в бок. – Простите за излишнюю опеку. Вы-то хорошо знаете, что это такое!

– О да, – сочувственно отзывается Хайдер.

– Может быть, присядем? – я показываю на диваны у стены.

Стояние в дверях начинает казаться неловким.

– Конечно, – Хайдер галантно предлагает мне руку, собираясь сопровождать в пятиметровом походе до диванов.

Я в замешательстве смотрю на Кенджи. Тот пожимает плечами. Мы садимся напротив Хайдера. Нас разделяет длинный деревянный журнальный столик. Кенджи нажимает потайную кнопку снизу, чтобы нам принесли чай и кофе.

Хайдер не сводит с меня глаз. В его взгляде ни заискивания, ни угрозы – он искренне удивлен, а я про себя гадаю, отчего именно такая реакция тревожит меня больше всего. Если бы в его глазах читалась злоба или похоть, мне было бы проще реагировать. А Хайдер – сама мягкость и любезность – тщательно старается скрыть ошеломление, и я не знаю, как себя вести. Кенджи прав, мне бы сейчас очень пригодился Уорнер со своей способностью считывать эмоции.

Наконец я решаюсь нарушить молчание.

– Я очень рада нашей встрече, – говорю я, надеясь, что голос звучит ровно и не выдает моих истинных чувств, – но мне бы хотелось знать, что привело вас сюда, ведь вы прибыли издалека.

Хайдер улыбается. Улыбка прибавляет ему ненужной сердечности и делает моложе.

– Любопытство, – просто отвечает он.

Я изо всех сил стараюсь скрыть тревогу. Очевидно, что его прислали на разведку – отец постарался. Касл прав: верховные главнокомандующие сгорают от любопытства, кто же я такая. Может, это только первая ласточка из череды визитов, которые не замедлят последовать?

Нам приносят кофе и чай.

Люди, работающие в Секторе 45 – в штаб-квартире и в бараках, – заметно приободрились: здесь поселилась надежда, которую на континенте уже забыли. Две пожилые леди, которые ввезли сервировочные столики, тоже не избежали влияния недавних событий. Они дружелюбно улыбаются мне, расставляя фарфоровую посуду с радостным энтузиазмом, что не остается незамеченным. Хайдер пристально наблюдает за лицами женщин и свободой их движений в моем присутствии. Я благодарю их, изумив Хайдера. Приподняв брови, он сидит в кресле очень прямо, положив сцепленные руки на колени – идеальный джентльмен, – и молчит как рыба, пока женщины не выходят.

– Позвольте злоупотребить вашей добротой и погостить пару недель, – вдруг говорит он, – если это, конечно, возможно.

Я хмурюсь и начинаю возражать, но Кенджи перебивает.

– Конечно, – радушно улыбается он, – оставайтесь, сколько хотите. Сын Верховного командующего – всегда желанный гость.

– Вы очень добры, – Хайдер слегка кланяется и после некоторого колебания что-то нажимает на запястье.

Буквально через секунду приемная наполяется солдатами его личной охраны. Хайдер поднимается с кресла так быстро и плавно, что глаз едва успевает уловить его движение.

– Приятно познакомиться, Верховная командующая Феррарс, – говорит он и тянется к моей руке. Я потрясена такой наглостью: несмотря на слухи, которые наверняка доходили до Хайдера, юнец отнюдь не против рискнуть коснуться моей кожи. Я, правда, уже умею управлять своей способностью, но не все же об этом знают!

Он легко целует мне запястье, чуть улыбается и еле заметно кивает.

С неловкой улыбкой отвечаю кивком.

– Не соблаговолите ли сообщить, сколько с вами людей? – интересуется Кенджи. – Тогда мы сможем начать подготовку комнат для…

Хайдер удивленно расхохотался:

– Зачем? Я приехал со своей резиденцией!

– Со своей… – Кенджи недоуменно сводит брови, – резиденцией?!

Хайдер коротко кивает, не глядя на Кенджи. Его следующие слова обращены исключительно ко мне:

– Жду вас с вашей командой сегодня на ужин.

– На ужин? – моргаю я. – Сегодня?

– Разумеется, – тут же отвечает Кенджи. – Как же, как же. Будем.

– Пожалуйста, передайте мои самые теплые пожелания регенту Уорнеру, – продолжает Хайдер. – Я не был здесь несколько месяцев и с удовольствием с ним пообщаюсь. Он ведь рассказывал обо мне? Мы дружим с раннего детства.

Обдумывая услышанное, я медленно киваю. До меня начинает кое-что доходить, и мне становится не до смущения.

– Да-да, а как же иначе. Не сомневаюсь, он обрадуется встрече.

Кивнув на прощание, Хайдер уходит.


Мы с Кенджи остаемся одни.

– Что за…

– Да, – Хайдер просовывает голову в дверь, – передайте вашему шеф-повару, что я не ем мяса.

– Обязательно, – кивает с улыбкой Кенджи. – Будет, как пожелаете.





Уорнер




Я сижу в темноте, когда за спиной открывается дверь. Сейчас середина дня, но я сижу в нашей комнате и смотрю на заклеенные коробки так долго, что даже солнце устало за мной наблюдать.

После откровений Касла я как в тумане. Я ему не верю – наверняка он не понимает, о чем говорит, – но к концу нашего разговора я не мог избавиться от отвратительного сосущего нетерпения, требовавшего подтверждения. Мне нужно время обдумать варианты и побыть наедине со своими мыслями. Когда я коротко объяснил это Каслу, он ответил:

– Обдумывай, сколько хочешь, сынок, только дела не запускай. Джульетта не должна одна встречаться с Хайдером. Здесь что-то не то, тебе нужно к ним спуститься. Научи ее ориентироваться в вашем мире.

Но я не стал спускаться в приемную. Несмотря на искреннее желание защитить Джульетту, я не хочу так ее дискредитировать. Она не просила моей помощи. Она решила не ставить меня в известность о встрече с визитером. Мое неожиданное и нежеланное вмешательство лишь окончательно укрепит ее уверенность, что я заодно с Каслом и тоже не верю в нее. А я не согласен с Каслом, я считаю, он просто дурак, если недооценивает ее силу. И я вернулся в наши комнаты – подумать. Поглазеть на неоткрытые тайны моего отца. Подождать ее возвращения.

Первое, что делает Джульетта, – включает свет.

– Эй, – осторожно говорит она, – что происходит?

Набрав полную грудь воздуха, я оборачиваюсь.

– Это архив моего отца, – говорю я, указывая на коробки. – Делалье собрал. Надо поглядеть, вдруг там что-то полезное.

– Ух ты, – говорит она, и ее глаза загораются узнаванием. – А я-то гадала, для чего это… – Джульетта подходит и присаживается на корточки у стены картона, ведя пальцами по ненадписанным коробкам. – Тебе помочь перенести их в твой новый офис?

Отрицательно качаю головой.

– Хочешь, я помогу тебе их разобрать? – она оглядывается на меня через плечо. – Я с радостью…

– Нет, – поспешно отвечаю я и встаю, стараясь казаться спокойным. – В этом нет необходимости.

Джульетта приподнимает брови.

Силюсь улыбнуться.

– Я бы хотел разобрать их сам.

Она кивает. Недопонимание разом заканчивается, и от ее сочувственной улыбки у меня в груди ложится камень. В душе шевельнулось неприятное ледяное ощущение. Джульетта считает, мне нужно время, чтобы справиться с горем, и перебирать вещи отца для меня эмоционально тяжело.

Она не знает. Хотел бы и я не знать…

– Ну что, – говорит она, идя к кровати. Коробки забыты. – День был… интересный.

Стеснение в груди растет.

– Вот как?

– Я только что познакомилась с твоим старым другом, – говорит она и падает на матрац.

Закинув руку, стягивает с волос резинку и вздыхает.

– Моим старым другом? – с ударением переспрашиваю я, но смотреть могу только на Джульетту, любуясь ее четкими чертами.

Сейчас я еще ничего достоверно не знаю, но уверен – ответы в архиве отца, в коробках, составленных в этой комнате. И все равно мне не хватает смелости посмотреть.

– Ну что, – она машет мне рукой с кровати, – ты идешь?

– Да, – автоматически отвечаю я. – Да, любимая.

– А ты его помнишь? – спрашивает она. – Хайдера Ибрагима?

– Хайдера? Конечно, – киваю я. – Он старший сын командующего Азией. У него есть сестра, – с разгона добавляю я.

– Насчет сестры не знаю, – говорит Джульетта, – но Хайдер здесь и останется на несколько недель. Мы сегодня с ним ужинаем…