Время сурка

Тот сел в «санитара», видимо последняя не проданная машина осталась, и укатил, а я стал изучать, что ещё есть на рынке. Погуляв, сел в свободную машину такси, они сюда постоянно подъезжали за клиентами, и та отвезла прямо к пандусу судна. Расплатившись, я осмотрелся и стал прикидывать, как тут всё разместить. Нет, всё встанет – это точно, но вот самолёту уже места нет. Придётся на воде разбирать в сложенном виде, со сложенными крыльями поднимать на палубу, с распростёртыми точно нет места. Я принял у Лан доклад, всё было тихо, и пока американца нет, я сходил и оплатил в правлении порта стоянку, сообщив, что вечером покину порт. А по возвращении увидел, как к пандусу подъезжают мотоциклы и «Додж». Тот самый, с открытой кабиной и лебёдкой. Они своим ходом всё гнали. Они – это военнослужащие американской армии, в форме. Продавец тоже в форме был, офицер техслужбы, как я понял. За колонной следовал армейский грузовик, видимо, чтобы перегонщиков забрать.

Подбежав, я стал показывать, куда ставить технику. Те разместили её, передали ключи и ушли к грузовику, а мы с офицером стали считать. Деньги я принёс из сейфа и передал, получив на руки документы на технику, с уже пройдённым таможенным досмотром. То есть я могу вывезти её и продать. Что, кстати, и собирался сделать. С мотоциклами, «Додж» – это мне. Не успели американцы укатить, как подъехал мотоцикл и на борт зашёл таможенник, осмотрел документы на груз, поставил свои печати и уехал. Я поднял пандус, ошвартовался и, покинув порт, стал уходить дальше на север. Вот и нужная бухточка. Вовремя прибыл, таксист появился на дороге, спускаясь к пляжу. Встав на оба якоря, я оставил девушек на месте, включив фонари освещения, при возвращении по ним буду определяться с посадкой; спустил на воду двухместную надувную лодку и погрёб к берегу. Тут с полкилометра было. Активно грёб. Ну а потом, прибыв на пляж, принял самолёт, что покачивался на мелкой зыби; грузовики, что привезли его, уже уехали. Я надел шлемофон с очками, хотя кабина закрытая, герметичная, лодку забросил на место стрелка сзади, пулемёт в ящике на борту «Сакуры», крупнокалиберный, «Тип-2». И, запустив двигатель, взлетел, управление мне показали, разобрался, всё интуитивно понятно, и вскоре совершил посадку на воду у борта судна. Только не подойти близко, крылья мешали. Ничего, открыл фонарь, надул лодку и на буксире дотянул самолёт до борта «Сакуры», где и привязал его. Лодку на борт, шлюпку спустил, груз с самолёта тоже на борт, ну и приступил к складыванию крыльев, техдокументация на самолёт была, я на неё смотрел и всё делал.

Ремни с кран-балки удерживали крыло, я открутил крепления, отстыковал управление элеронами, и крыло повисло. Краном поднял его на борт и поставил стоймя к ящику с остальным оборудованием и запасным мотором. Теперь гидросамолёт вплотную к борту стоит, крыло не мешает. Я перекинул ремни на второе крыло и его отстыковал. Кстати, в снятых крыльях были дополнительные топливные баки, приходилось заглушки ставить, чтобы топливо не вытекало, заглушки были в сумке, что мне передали, со всем необходимым. Я сказал, что крылья буду снимать, вот и подготовили всё это. Наконец и второе крыло снял, не утопил, а поднял на борт. Крыло закачалось и чуть не слетело с ремней, булькнув в воду. Аж в пот бросило. Потом краном поднял и саму машину. Вот теперь места как раз было. Дальше, снявшись с якорей, я направил судно прямо в сторону Владивостока. Лан за штурвалом, Ми спит, ходовые огни горят, а я на палубе брезентом закрывал покупки. Начал с самолёта и ящика, закончил мотоциклами. Всё закрепил и увязал надёжно. После этого прошёл в рубку и осмотрелся, на горизонте в двух местах огоньки мелькали, ходовые огни других судов, так что пока тихо. Чмокнув Лан в губки, отправил её спать, а сам остался за штурвалом. По моим прикидкам, утром будем на месте.



Так и оказалось, когда рассвело, я отлично рассмотрел береговую линию, как и бухту. Спать сильно хотелось, но, подходя к порту, я снял микрофон и на русском языке стал вызвать берег:

– Грузовое судно «Сакура» вызывает диспетчера порта Владивосток. Ответьте. Приём.

– Диспетчер на связи. «Сакура», сообщите цель прибытия. Приём.

– Цель – продажа груза. Продовольствие, двести десять тонн риса, и девять единиц мотоциклов американского производства с консервации. Пять одиночек и четыре тяжёлых с колясками.

– Вас понял. Встаньте на внешнем рейде, ожидайте сотрудников таможни и пограничников.

– Принято.

Пока я входил в порт, подавая сигнал ревуном, какой-то баркас мне под нос лез, встав по курсу. Морские правила учить нужно, по рации матом много что ему высказал, выдав боцманский загиб, меня за это оштрафовали, диспетчер сообщил. Капитан этого морского баркаса меня пропустить должен был. От шума проснулись девчата. Ми отправилась на камбуз, после того как поздоровалась, забежав и поцеловав. Сонная Лана осмотрелась, узнала, где мы, и отправилась вниз, к себе. Одеться нужно, гости ожидаются. А я, давно уже настроив радио на нужную волну, слушал советские песни по «Маяку». Сейчас новости пошли, чуть приглушил звук. Вот и внешний рейд, тут же стояло несколько иностранных судов. Чуть дальше покачивался на водах катерок, кажется, там мелькали фуражки, но я прошёл мимо и встал чуть дальше от иностранцев. Мой филиппинский флаг развевался за надстройкой судна. Спустил оба якоря, заглушил двигатели, бензогенератор запустил. В общем, проводил обычные процедуры для стоянки в порту. Отметив, что катер направляется ко мне, заторопился спустить и закрепить забортный трап. Кран-балка – это просто прелесть, без неё тут никуда.

На борт поднялись трое пограничников и один сотрудник таможни. Они представились, и старший среди пограничников, капитан, спросил:

– Мотоциклы вы продаёте?

– Да, девять штук. Вон там под брезентом.

Я отошёл к погранцам и стал им помогать снимать брезент. Таможенник шёл с нами.

– Машины своим ходом заехали на палубу, но провести им обслуживание всё же надо, с консервации, – пояснял я.

– А «Додж»? – спросил капитан, с интересом изучая грузовичок.

– О нет, он не продаётся, как и самолёт. Для себя покупал.

– Что ещё есть на борту? – спросил таможенник.

– Гидросамолёт, девять мотоциклов, «Додж», оснащение и топливо для самолёта. А в трюме рис.

– Документы, пожалуйста.

Я сбегал и принёс пачку документов, и таможенник долго сверял все номера, но всё было точно, заглянули и в трюм. После этого тот везде поставил печати. Вот теперь я мог общаться с представителями торгпредства, что и должны купить и отгрузить рис. Погранцы свои печати поставили. В мою книжицу, капитана тоже. Хмыкали, изучая её и меня.

– Откуда так русский хорошо знаешь? – вытирая руки, спросил капитан, когда он со своими людьми закончил изучать мотоциклы. Они их заводили, даже чуть по палубе пробовали прокатиться, всё работало.

– Мама русская, – пожал я плечами.

– Из бывших?

– Нет. В тридцатых её на Кавказе похитили, выдали замуж за абрека, та сбежала. Дальше приключения её привели в Азию. Тут уже я родился. Я наполовину кореец.

– Флаг филиппинский.

– Гражданин Филиппин, сами же документы проверяли.

– И справку от врача. И что, верят в это?

– В четырёх портах бывал, вы четвёртый. Проблем нет. Говорю везде, что болел много в детстве.

– Ясно, а что это за прекрасные нимфы, что поглядывают на нас из иллюминаторов?

– Жёны мои. Ты, капитан, зубы не заговаривай, берёте мотоциклы или нет? Я же вижу, вы из-за них тут.

– Берём, причём все.

– Себе или на службу?

– Себе. Цена какая?

– Договоримся, – ответил я, делая вид, что поверил, что те себе берут, так торгпредство им и даст. – Вон сигнал девчата подают. Ну что, по русскому обычаю прошу к столу. На родине матери я не бывал, но пообщаться с её соотечественниками не прочь.

Впятером, трое пограничников, таможенник и я, прошли в кают-компанию, отказываться те не стали. Девчата в своих национальных одеяниях под любопытными взглядами гостей нас обслуживали. Приготовлено было действительно отлично, и не так перчёно, как обычно. Я об этом Ми особо предупредил. Гостям понравилось, а чуть позже, когда мы пили зелёный чай, я сказал:

– На охоту хочу съездить. На грузовичке. Винтовку купил японскую. Хочу испробовать.


– А разрешение на владение оружием есть? – спросил таможенник.

– Конечно… нет.

– Тогда выносить с судна запрещено, на борту вы можете содержать что хотите, оно ваше, но не на территории Советского Союза. Только охотничье ружье лицензии не требует.

– Ясно, а двустволку у вас в городе купить можно?

– Можно.

– А мелкокалиберный карабин?

– Мне кажется, тоже.

– Тогда проблем нет. Куплю, и на охоту. На «Додже»-то можно?

– Да, получите разрешение от наших служб, и катайтесь.

– Хоть за это спасибо.

– Что в мире происходит? – как бы между прочим спросил капитан, с удовольствием делая глоток чая, тот, похоже, как и я, любил зелёный.

– Везде пока спокойно, но скоро война начнётся, так что капитаны судов стараются покинуть корейские порты. Я вот у вас решил дождаться начала и отстояться. А то попаду ещё под раздачу.

Тут в кают-компании наступила мёртвая тишина, пограничники с интересом смотрели на меня, капитан настороженно, а таможенник удивлённо.

– Откуда ты знаешь, что война будет? Сведения достоверны? – спросил капитан.

– Ну, товарищ капитан, вот откуда мне, простому частному морскому извозчику, знать, что война начнётся через восемь дней, двадцать пятого июня с рассвета, когда северокорейские войска перейдут границу южан? Вот откуда?

– Действительно, откуда? – задумчиво пробормотал тот.

Дальше разговор пошёл об охоте. Где лучше охотиться и когда. Дошло до того, что капитан решил составить мне компанию, мы договорились через пять дней встретиться. После этого проводил гостей, и катер отправился дальше. Рулевому, что был на нём, Ми носила бутерброды. Взбежав в рубку, я ответил на вызов:

– «Сакура» на связи. Приём.

– «Сакура», пограничники ещё у вас? Приём.

– Нет, только что отплыли. Приём.

– Добро. Ожидайте представителей торгпредства. Ваше время на разгрузку через два дня в час пополудни, шестой пирс. Всё ясно? Приём.

– Принято. Приём.

Повесив тангенту на место, я спустился вниз, девчата уж прибрались, и, приняв душ, отправился спать. Как же я устал. Если прибудут представители торгпредства, девчата меня поднимут.



Разбудили меня уже через два часа, Лан сообщила, что меня вызывают по рации. Русского она не знала, но название судна запомнила, вот его часто повторяли. Забежав в одних трусах в рубку, ответил на вызов:

– «Сакура» на связи. Приём.

– «Сакура». Почему так долго не отвечали? Приём, – в тоне диспетчера явно звучало недовольство.

– Я в команде один, всю ночь вёл судно. Спал. Приём.

– Время освободилось. Подводите судно под разгрузку, тут вас будет ждать представитель торгпредства. Приём.

– Добро. Напомню, что должна быть бригада грузчиков. Приём.

– Будет, «Сакура». Приём.

Зевая, я быстро умылся и дальше с помощью девчат снял судно со стоянки. Те больше смотрели, что я делаю, а я им говорил, о чем мне сообщать. Оба якоря были подняты, судно стронулось с места и, на малом ходу обходя бакены, направилось к порту, где виднелись грузовые краны. Найдя нужный пирс, цифры вполне неплохо виднелись, я задумался. А как подводить судно? Боком или кормой? В принципе, при разгрузке краном как стоит судно не важно, а вот технику заберут, я уверен. Зачем-то же тот капитан проявлял интерес к ней. Всё же развернув судно, стал подходить кормой, там девчата кинули лини, их местные грузчики поймали, вытянули тяжёлые канаты с петлями и накинули на причальные тумбы. Дальше я намотал на барабаны канаты, убирая слабину, и всё, встали. Носовой якорь уходил в воду дальше от берега. На пирсе два каната удерживают. Всё заглушив, только генератор оставил, я подошёл к корме и опустил пандус.

– Доброго дня, – зашёл на палубу молодой парень из торгпредства, он документы показал. – Говорят, ты русский знаешь?

– Знаю.

– Отлично. Давай сразу решим с оплатой груза риса. Двести десять тонн? В мешках, не сыпучий?

– Именно в мешках.

– Это дороже. Вьетнамский?